и тот, видимо от неожиданности, разжал руки, закрывая голову.
Немедля, я на четвереньках рванула к двери, спотыкаясь, чувствуя занозы…
– А ну стоять! – рыкнул муж, пытаясь схватить меня, но промахнулся на какие-то миллиметры.
Я резко вскочила на ноги, прыгнув в разломанную дверь, и, натыкаясь на стены, побежала к выходу. Вова бросился за мной, немного отставая.
«Дверь быстро не открыть…» – мелькнула в голове мысль, и разум захватила паника.
Суетливые движения, поворот замка…
– А-а-а…– завизжала я во всю мощь легких, когда рука не дотянулась до ручки… А Вова за волосы оттаскивал меня от двери.
– Заткнись, дура! Заткнись!
– По-мо-ги-те! Соседи! – заорала я, когда Вова со всей силы швырнул меня в стенку, и я только чудом не ударилась головой.
– Заткнись, или я сам тебя заткну! – прорычал он, замахиваясь, пока я, оглушенная, скользнула вниз.
Я всхлипнула и впрямь замолчала.
Плечи сотрясали рыдания, из глаз с новой силой заструились слезы.
Как? Как я от представления, что моя брак вполне нормален, пришла к этому?! К ожиданию того, ударит меня муж или нет?
И что с этим делать?..
– Я сейчас расскажу тебе, что делать, – прозвучал над головой грозный голос, намекая, что я произнесла последние слова вслух.
Холодея, я услышала звук расстегивающегося ремня.
– Сейчас ты извинишься. Хорошо так извинишься, как никогда ни делала… – в голосе его будто дрожь послышалась, а меня замутило. – Потом ты будешь молить простить тебя, дуру. И если ты все правильно сделаешь, если покажешь, что тоже на что-то способна. Если увижу, как ты меня уважаешь… Я тебя прощу. Прощу и забуду. Заведем ребенка, раскрутим твоих родителей на бабло, заберем у мамы часть моего наследства и заживем нормально. Ясно? Ясно, спрашиваю?
Вова схватил меня за волосы, поднимая мне голову так, чтобы я могла видеть и его, и расстегнутую ширинку.
– А если нет?.. – шепотом спросила я, не в силах произнести это в полный голос.
– Нет? – глаза его нехорошо блеснули. – А если нет, то я тебе личико подправлю. Причем так, что кроме меня на тебя больше никто не взглянет. И ты все равно прибежишь ко мне. Лучше я, чем какой-то слепой урод... А я позабочусь! Кроме слепых на тебя никто не взглянет.
Вова ласково погладил меня по голове, от чего меня замутило еще сильнее.
Хотелось сбежать, хотелось уткнуться головой в колени и разрыдаться, но если я буду молчать, Вова начнет действовать…
– Почему ты так говоришь? – едва слышно спросила я, чувствуя, как спазм сдавливает горло. – Ты же не такой… Не можешь быть таким…
Пренебрежительно фыркнув, Вова все так же за волосы поднял меня, чтобы наши лица были на одном уровне.
– Ты даже не представляешь, сколько раз я хотел тебя ударить или на худой конец, выпороть. Но держался. До последнего держался. И ты, и мать, и все это прогнившее общество заставляет меня быть не собой. Но теперь все изменится. Теперь я знаю, что иначе ты не понимаешь…
Его рука отпустила волосы и легла на мою шею.
– Как же я рад, что ты сама дала мне повод, Маша… Это не я стал другим, это ты заставляешь меня быть с тобой жестким. Ты мне ответишь за помаду, за голые ноги. Покажешь, все что делаешь со своим директором…
«Я его расписание веду и нужные бумажки у глав отделов запрашиваю!» – хотела крикнуть я, но Вова слишком сильно сжимал горло, чтобы я произнесла хоть что-то громче писка…
И, что самое ужасное, я видела, как он получает от этого удовольствие.
– Ты ведь ему позвонила, потаскуха? Своему престарелому директору? Думаешь, он ринется тебя спасать? У него дети и семья, он не подставится так. Знает, что я мигом растрезвоню о вашей с ним связи…
Вова сошел с ума! Точно сошел с ума и ничем другим это не объяснить…
Холодные липкие пальцы на моем горле слегка ослабли.
– Так что ты, Маша, выбираешь? Быть со мной или быть изуродованной?.. Иметь на лице метку, напоминающую какая ты конченная дура, сделавшая неправильны выбор?
Дура… точно дура, если не заметила, какой Вова псих…
Сердце стучало где-то в висках. Руки тряслись, от понимания, что я не смогу ничего сделать физически. Я просто-напросто слабее.
И все что я могу, все что мне надо – это потянуть время до приезда Никиты… Боже, пусть только он приедет поскорее… Пусть он приедет…
– Конечно, с тобой, – шепнула я и сглотнула, когда губы Вовы изогнулись в хищной улыбке, перекосившей его лицо.
– Можешь начинать извиняться, – проговорил муж, и глаза его заблестели.
Он подался вперед, ко мне, а я отшатнулась, сильнее вдавливаясь в стену.
К горлу подкатил комок из страха и отвращения, но если первое, судя по всему, Вову возбуждало, второе показывать было ни в коем случае нельзя…
Вот только, если муж продолжит… свои действия, меня натурально стошнит. Страшно подумать, что он тогда сделает. Неуважение же…
«Продержаться. Мне нужно продержаться, самую капельку…» – словно мантру повторяла я про себя, быстро скользя взглядом по коридору.
Мне бы хоть малейший шанс отвлечь его… Хоть что-то…
На глаза попалась кружка.
– Мне нужно… мне нужно попить, пожалуйста, можно?.. – нашлась я, жалобно взглянув на Вову.
На его лице отразилась задумчивость.
– Прямо сейчас?
– Очень нужно попить… пожалуйста! Горло саднит от сухости… И потом, сразу же…
– Да, на сухую будет неприятно, – кивнул Вова сам себе, будто и не слушая меня.
Рука его, на секунду сжав мои волосы, отпустила.
– Пей, но быстро. Можешь заодно горло маслом прополоскать. Тебе пригодиться… – усмехнулся он и хмыкнул, когда я споткнулась на этих словах.
Боже… что делать? Тянуть время, и наливать воду медленно-медленно? Или не злить Вову лишний раз?.. Но как тогда отвлечь…
Стоило мне зайти в кухню, чувствуя поступь мужа за спиной, взгляд сам собой метнулся к стойке с ножами.
На секунду возникло желание пригрозить Вове, попробовать пробиться мимо него и броситься на улицу… Но было слишком страшно. Страшно, что Вова выбьет из моих рук нож и сделает то, что он грозился. Порежет мне лицо…
Сейчас я не понимала, не знала, действительно ли он на это способен…
Я вообще мало что знала про человека, стоящего за моей спиной.
– Живей, – поторопил он, подтолкнув вперед, и я
