понимает, что изменить судьбу уже не в его силах.
Дверь закрылась, отрезая Морриган от сестер и оставляя ее в глубокой задумчивости. Здесь определенно было что-то не так, но ей просто не за что было зацепиться. Да и стоило ли? В конце концов, это и впрямь не ее проблема.
Вернувшись в особняк, она замерла перед кабинетом Доминика, где он пропадал большую часть времени.
В голове крутилась мысль, которая никак не давала покоя. Титул лорда Дома зачастую (но не всегда) получали по праву наследования, а значит, все, что для этого нужно, – дождаться гибели действующего главы. Однако, чтобы удержать титул, защитив свой Дом в непрекращающейся борьбе за власть с другими соперниками – за право иметь Высокий Дом, привлекать на свою сторону лучших адгерентов и входить в Высокое Собрание, нужно обладать не только влиянием, хитростью, дипломатией и прочими необходимыми для достойной конкуренции качествами, но и магической силой. Морриган нервировало, что она никак не могла понять, к какому колдовскому клану принадлежит Доминик. Никто из его адгерентов не знал… или же предпочитал молчать.
Соседняя с кабинетом дверь вела или в спальню, или в своеобразную ритуальную комнату, которая имелась в домах многих колдунов. Морриган осторожно просмотрела ее отражение в мире теней. Так и есть, заперта. Причем печать на ней оказалась хитрой, с ловушкой – стоит допустить малейшую ошибку в плетении, и колдовской замок изменится, сигнализируя хозяину дома, что кто-то пытался его взломать.
«Какие тайны ты прячешь, Доминик?» И почему в Пропасти так популярны секреты?
Морриган постучалась в дверь кабинета.
– Это я. Насчет Даффи.
– Входи, – раздалось спустя несколько мгновений. Едва завидев ее, Доминик осведомился: – Как прошла встреча?
Морриган хотелось поскорее стянуть с себя белый кожаный костюм и погрузиться в ароматизированную ванну. Однако она решила задержаться.
Пересказав недавний разговор, заметила:
– В архивах не указана специализация сестер Даффи.
– Потому что архивариусам она неизвестна. Здесь такое не редкость: далеко не все колдуны Пропасти торопятся заявить окружающим о том, чем они занимаются. Особенно когда дело касается глав Домов. Предупрежден – значит, вооружен, а многие лорды и леди предпочитают оставлять врагов безоружными. Конечно, чаще всего информация так или иначе просачивается – у местных отступников достаточно чар и магических средств, но Дому Даффи удалось сохранить свои секреты. Честно говоря, я даже не знаю, кем была Делма. Так повелось, что с Домом Даффи мы сохраняем обоюдное право не сообщать о своей специализации. Мы уважаем право друг друга на личную тайну.
Последняя фраза показалась Морриган эдаким укором за недавние расспросы о колдовской сущности Доминика. Знал бы он, что буквально несколько минут назад она всерьез рассматривала идею проникнуть в запертую им комнату.
И, надо сказать, после слов Доминика ее решимость только окрепла. Лорд явно не собирался открывать ей свою тайну. Значит, придется сделать это самой.
Чем сильнее ее любопытство, тем тверже намерение его удовлетворить.
– А муж Делмы, Аарон, был обычным человеком. Он не колдун-отступник, а обычный преступник, которого агенты полиции преследовали за крупную кражу пару десятков лет назад. Такие люди попадаются тоже, правда, куда реже – обычно в Пропасть сбегают от Трибунала, а не от Департамента.
Не дожидаясь встречных вопросов, Доминик сменил тему. Он согласился на все изменения условий союза с Домом Даффи. Денег сестры не требовали, хватало своих, так что речь шла исключительно об услугах – колдовских и не только. Не только потому, что в деле фигурировал и Дэмьен. В Пропасти берсерк действительно был нарасхват, отчего раньше мог не появляться в особняке целыми днями. Леди Даффи просили право исполнить их просьбы, если таковые возникнут, вне очереди. Разумеется, безвозмездно. Доминик не возражал.
К тому времени, когда они обсудили все вопросы, на Пропасть опустился вечер – если, конечно, так можно сказать о подземном городе, в котором даже не было настоящего дня. Искусственные солнца выключили, наверху зажглась искусственная же – но весьма искусная – луна. Морриган снова наведалась к сестрам, чтобы заручиться их поддержкой и положить в копилку Дома О'Флаэрти очередной гарантированный голос.
Прежде чем подняться к себе, заглянула в еще одну, на этот раз незапертую и пустую, спальню. Прямо-таки солдатский порядок: ни единой вещицы на столе и комоде, всюду – ни пылинки и вдобавок безупречно застеленная кровать. На полках – книги и трактаты, большая часть написана рунами или на незнакомом ей языке.
Морриган на мгновение почувствовала себя не в своей тарелке.
– Я просто не люблю нерешенные загадки, – вслух проговорила она.
Поморщилась оттого, как громко и фальшиво это прозвучало. Однако загадок и впрямь развелось слишком много. Морриган чувствовала, что перестает контролировать собственную жизнь – ведь как ни прискорбно признавать, ее жизнь, так или иначе, зависит от людей, которые ее окружают.
Ее настроение уж точно зависит.
Морриган помедлила лишь мгновение, прежде чем решилась отпереть комод. Ворох документов, спектрографий и мемокардов – ничего, впрочем, необычного. Но в самом низу ящика обнаружилась спектрография, заключенная в резную деревянную рамку – простую, но элегантную. Снимок запечатлел босую девушку в легком белом платье, стоящую на берегу реки. Миловидное личико, очень белая кожа и золотистые, ослепительно сияющие в солнечном свете волосы… С виду – ровесница Клио.
Морриган, нахмурившись, сжимала спектрографию в пальцах. Она так пристально – ревностно – изучала ее, что разглядела деталь, которую с первого взгляда невозможно заметить: на левой ноге у незнакомки было шесть пальчиков.
Почему снимок, столь дорогой сердцу, что удостоился отдельной рамки, убрали в ящик, да еще в самый низ? Дэмьен не хотел, чтобы снимок кто-то увидел? Или некто, дорогой сердцу, перестал быть таковым?
Ничего интересного Морриган больше не нашла. Но и увиденного вполне хватило.
Она приняла долгожданную ванну, благоухая, легла в чистую постель. Едва отогнала мысли о девушке на снимке в комнате Дэмьена, на смену пришли мысли о Шерлет. Те оказались куда упрямее – настойчиво царапали сознание, прогоняя дрему. Морриган видела в ней девушку, которой неуютно – если не сказать, невыносимо – находиться в собственном доме. А эти взгляды, которые бросали на Шерлет сестры, когда она замкнулась в себе? Неодобрительные, недовольные и будто… предупреждающие.
«Ты – параноик», – сказала Морриган самой себе. И сразу же возразила: «Нет, я ведьма с обостренной колдовской интуицией». Людям вроде Ника для подтверждения некоей неправильности происходящего требовался След из тэны. Она же основывалась на внутренних ощущениях, которые почти никогда ее не обманывали. А вот доказать их правоту было гораздо сложней.
Исключительно для очистки совести (и для гарантии
