квартирам, а чтобы обзавестись своей, не было ни денег, ни возможности их занять. «Я ощущал, что без Москвы мне как художнику – конец», – рассказывал Виктор Васнецов, и эта мысль помогала ему справляться с житейскими сложностями. Через пятнадцать лет, в 1893 году, он наконец купил землю в Мещанском районе Москвы, в переулке, покрытом булыжником, с густой травой и высокими тополями, на той самой горке. Сейчас этот переулок носит имя художника.
Здесь Виктор Васнецов построил дом по собственному проекту. «В месяцы стройки я был архитектором, плотником, подрядчиком, сметчиком, всем, чем хотите, только не живописцем», – говорил Виктор Васнецов. Его увлечение архитектурой началось еще в 1880 году в абрамцевской усадьбе Саввы Мамонтова, железнодорожного магната и мецената. В пасхальную неделю разлилась речка Воря, и жители окрестных деревень не смогли попасть на службу. Тогда деятельный Савва Мамонтов предложил построить свою церковь. И его гости, талантливые художники Мамонтовского кружка, загорелись этой идеей. «Васнецову церковь не дает даже ночи спать, все рисует разные детали», – вспоминала хозяйка усадьбы Елизавета Мамонтова. Художник создал проект церкви в духе древнерусского зодчества – он не просто им вдохновлялся, но и мечтал возродить.
«Впервые там почувствовал сладость архитектурного творчества», – признавался Виктор Васнецов. Строительство абрамцевского храма помогло ему открыть в себе новые таланты и поверить в свои силы. Невероятно одаренный художник, он был крайне неуверенным в себе. В молодости он узнал о том, что поступил в Императорскую Академию художеств, только через год, когда пришел еще раз сдавать экзамен. Он и подумать не мог, что его сразу приняли. Как и абрамцевскую церковь, свой дом Виктор Васнецов спроектировал в русском стиле. Перед нами бревенчатый особняк – со стороны переулка он выглядит одноэтажным, но если мы зайдем во двор, то увидим два этажа. Сбоку, над входом в дом, возвышается теремок, как из русской сказки. Там прячется лестница на второй этаж.
Дом строили крестьяне из Владимирской губернии, а руководил ими архитектор Михаил Приёмышев. Получилось «нечто среднее между современной крестьянской избой и древним княжеским теремом», как подметил Федор Шаляпин. Высокую крышу теремка выложили ромбами, ее края украсили узорчатыми подзорами – так называют резную кайму. Арочные окна заглубили в ниши, а трубы-дымники сделали по старинным образцам. Вдоль особняка пустили полосу изразцов. В отличие от теремка его оштукатурили, но не сразу, только в 1898 году. «Необходимость заставила», как писал хозяин: в доме было холодно, а поэтому пришлось устроить «самую несносную сутолоку» – покрыть фасады штукатуркой.
Историк искусства Игорь Грабарь выделял Виктора Васнецова среди других «искателей Древней Руси». По его словам, «строители московских особняков <…> проглядели за вычурными деталями основной смысл русских архитектурных форм – их простоту и ясность, любовь к большим гладям стены и чувство меры в применении декоративного убранства». А Виктор Васнецов имел «драгоценный дар проникновения в древний мир». Он не пытался удивить своим домом и не следовал моде на русский стиль – такая архитектура была естественной для его идей, его творчества и его стиля жизни. Художник писал картины на сюжеты былин и сказок, собирал предметы старины, и именно он сказал знаменитую фразу: «Плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории!»
Семья въехала в особняк в конце лета 1894 года, когда еще не все работы закончили – Виктору Васнецову не терпелось стать «оседлым москвичом», как он сам говорил. «Я радовался каждому венцу растущих стен, каждой положенной половице пола, каждому поставленному окну и двери», – рассказывал художник. Первый этаж дома занимали жилые комнаты, а на втором разместилась мастерская художника. Интерьеры, как и фасад, оформили в русском стиле, а поэтому дом выглядел гармоничным и особенно уютным. Таким он остается и сейчас, ведь наследники Виктора Васнецова передали дом государству и открыли в нем музей. Давайте потянем зеленую деревянную дверь под кованым козырьком и зайдем внутрь.
Через узкую и тесную прихожую мы попадаем в гостиную – в семье ее называли парадной залой. В центре комнаты стоит большой раздвижной стол в духе петровского времени. На столешнице раскрывает клюв двуглавый орел. Над ним свисает на длинных цепочках люстра. Рядом белая печь с цветочными изразцами из абрамцевской мастерской – их по поручению Виктора Васнецова выбирал его брат Аполлинарий, тоже художник и любитель старой Москвы. Правда, хозяину дома рисунок изразцов не понравился, но менять их не стали. «Трещат, разгораются дрова, отблески пламени сверкают на медных подтопочных листах, по всему дому растекается горьковатый запах дыма, и от этого потрескивания и дымного запаха как-то сразу становится теплее», – вспоминал сын Аполлинария Васнецова Всеволод.
В гостиной мы видим два резных дубовых буфета. Их изготовил по рисункам Виктора Васнецова его брат Аркадий – учитель по профессии, он увлекся столярным делом. На одном буфете белочка грызет орешки, а совы поддерживают верхний ящик. Другой буфет напоминает древнерусский терем. Его украшают окошки с узорными наличниками, по бокам – полочки в форме балконов, посередине – дверца с металлическими петлями, будто ворота, над ней – крытая галерея с колонками. Этот буфет Аркадий Васнецов создал в 1896 году для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде, где получил бронзовую медаль. После он отправил буфет в Москву, в дом брата, для продажи. И семье чудо-теремок так приглянулся, что его оставили. А потом Савва Мамонтов и его племянница Мария Якунчикова заказали себе точно такие же.
В этой комнате сооружали сцену и ставили домашние спектакли – играли комедию Александра Островского «Женитьба Бальзаминова», драму Александра Пушкина «Борис Годунов». Виктор Васнецов был и режиссером, и актером, а вместе с братом Аполлинарием еще и декоратором. Костюмы шили сами. Шлемы, щиты, мечи делали из картона и дерева и обклеивали серебряной бумагой. «Разумеется, все будет по-домашнему и домодельное; но всех их очень занимает и веселит», – писал художник. Музыка в доме звучала чуть ли не каждый вечер. Всеволод Васнецов рассказывал, что его дядя слушал музыку очень сосредоточенно: «Усаживался он всегда в уголок дивана за печкой, одну ногу поджимал под себя, рукой подпирал голову, облокотившись на подлокотник, а ладонью, как козырьком, закрывал глаза».
У двери тикают настенные часы, каждые пятнадцать минут они отбивают перезвоном колокольчиков. «Бывало, как услышишь первый удар этих часов, так и бежишь скорее в гостиную послушать куранты и посмотреть, как медные гири медленно, с разной скоростью, ползут вниз», – вспоминал Всеволод Васнецов. В углу извивается деревянная винтовая лестница – Виктор Васнецов поднимался по ней в мастерскую, а гости
