Федорович, Вера Степановна с массой детей различного возраста – мальчики с круглыми белыми отложными воротничками, а девочки в розовых шелковых платьицах, в панталончиках, обшитых кружевом, и в атласных туфельках». У Мамонтовых было семнадцать детей, но четверо умерли в детстве. В семье царила атмосфера нежности и любви. Дети получили прекрасное образование, знали немецкий, французский и английский языки. Николай Мамонтов баловал их подарками из-за границы. Из Италии он привозил дочерям коралловые серьги и колье.
Заметили, что в столовой потолок ниже, чем в парадных залах? Это потому, что сверху размещаются антресоли – туда ведут две чугунные лестницы: одна в детские, другая – в комнаты для прислуги. Николай Мамонтов недолго жил в новом доме – он умер в 1860 году, а через четыре года ушла и его жена. В доме на Разгуляе остались младшие дети и поселился сын Александр с женой Татьяной, дочерью фабриканта Алексея Хлудова и сестрой знаменитой меценатки Варвары Морозовой. Александр Мамонтов был большим эгоистом, и жена его бросила. Дом пустел, содержать его было сложно и дорого, и в 80-х годах Мамонтовы его продали. Но тот семейный уют, что они создали, чувствуешь до сих пор. Кажется, будто Вера Мамонтова играет на рояле в большой гостиной, а ее сестра Зинаида бежит по чугунной лестнице встречать гостей.
История вторая
Дом Сергея Третьякова на Гоголевском бульваре
«Жена моя так мила и нежна со мной, счастье мое так полно, что передать положительно невозможно – одним словом: блаженствую!» – так писал окрыленный Сергей Третьяков старшему брату Павлу. Его избранница, родственница влиятельного табачного фабриканта Василия Бостанджогло Елена Матвеева удивляла своей красотой. У нее были изумительные покатые плечи, тяжелый жгут волос на затылке и крошечные руки, которыми она очень гордилась, как вспоминала племянница Сергея Третьякова Александра Боткина. Елена Матвеева одевалась в Париже, носила не снимая чудесные жемчуга и картавила, как француженка. Она умела в себя влюблять. Но почему же семья Павла Третьякова ее не приняла?
Купец, фабрикант и коллекционер Сергей Третьяков был женат дважды. Первую жену Елизавету Мазурину он тоже любил без памяти. Она была из богатой купеческой семьи владельцев Реутовской мануфактуры, маленькая, тоненькая, хорошенькая, как куколка, по словам другой племянницы Сергея Третьякова Веры Зилоти. Задумчивая и спокойная Елизавета вела тихую жизнь, мало выезжала и охотно играла в карты со свекровью. Ее веселый и жизнерадостный муж, наоборот, обожал устраивать праздники. Через четыре года в двадцать шесть лет он овдовел: его молодая жена умерла вторыми родами. Сергей Третьяков тяжело переживал эту трагедию. Любитель вечеринок, он замкнулся в себе, часто уезжал по делам в Париж, а его сына Николая воспитывали бабушка и тетя.
Через восемь лет Сергей Третьяков нашел новую любовь. Он встретил Елену Матвееву в гостях у ее родственников, у текстильного фабриканта Александра Алексеева на Пречистенском бульваре – так в те времена называли современный Гоголевский бульвар. По соседству Третьяковы и купили новый дом через три года после свадьбы и пригласили зятя, архитектора Александра Каминского, его перестроить. С Александром Каминским первым познакомился Павел Третьяков во время путешествия по Италии, а потом представил его сестре Софье. «Красивый молодой человек гигантского роста, с темными глазами и черными волосами», Александр Каминский пленил ее «своей бесконечной добротой, своей бесшабашной веселостью и талантливостью», как вспоминала Вера Зилоти.
«Быть может, милый Паша, ты найдешь безрассудным с моей стороны выходить замуж за человека, не имеющего ничего! Но я остаюсь при моем убеждении, что лучше жить с маленькими средствами и большою привязанностью, чем наоборот», – писала брату Софья Третьякова. Она стала женой Александра Каминского в 1862 году, когда он еще не был одним из самых востребованных архитекторов второй половины XIX века. Любопытно, что Александр Каминский тоже познакомил Павла Третьякова с его будущей женой: он устроил музыкальный вечер, где играла Вера Мамонтова, героиня другой нашей истории. Но если Третьяковы были вместе до самой смерти – Вера пережила Павла всего на четыре месяца, то Каминские разъехались после тринадцати лет брака.
Александр Каминский вел все строительные проекты семьи и четыре года переделывал особняк для Сергея Третьякова и его второй жены. Этот дом стоял еще во второй половине XVIII века, когда вместо Пречистенского бульвара тянулась стена Белого города, а поэтому лицевой фасад каменных палат выходил во двор и кареты въезжали с Большого Знаменского переулка. Усадьбой владел князь Петр Меншиков – внук петровского сподвижника. В начале XIX века новый хозяин, полковник Андрей Замятин, расширил палаты, а после пожара 1812 года превратил их в ампирный особняк с колоннами и развернул лицом к бульвару – стену Белого города тогда уже снесли. Именно поэтому этот дом с флигелями и службами называют «усадьбой Замятина – Третьякова».
Александр Каминский изменил фасад до неузнаваемости. Перед нами будто не особняк, а крепостная стена с двумя башенками по бокам. Узкие, маленькие окна жмутся друг к другу, как бойницы. Рядом выглядывают кубышки – короткие столбики, похожие на вазы. Сверху ползут сухарики, то есть прямо-угольные выступы, над ними тянется поребрик – так называют кладку, когда кирпичи ставят под углом. Все это элементы древнерусского зодчества, и их Александр Каминский мастерски соединил с приемами классической архитектуры – вереницей полуциркульных окон, рустовкой и симметрией. Вход он разместил с правой стороны и украсил любимой деталью – кованым ажурным козырьком на тонких чугунных колоннах.
Отделку закончили в 1875 году, и дом на Пречистенском бульваре наполнился музыкой. Сергей Третьяков имел приятный баритон и брал уроки пения, как рассказывала его племянница Александра Боткина. Он был директором Русского музыкального общества, с детства дружил с талантливым пианистом Николаем Рубинштейном, который не раз играл в его особняке. На вечерах Третьяковых собиралась московская аристократия, музыканты, художники. Из купцов хозяйка дома приглашала только семью мужа «как неизбежных родственников», по словам Веры Зилоти. Красавица Елена «презирала купеческое сословие», как вспоминала Александра Боткина.
Старший брат Сергея Павел Третьяков не любил генеральских замашек Елены и считал, что она капризная, взбалмошная, тянется к роскоши и высшему свету, а поэтому плохо влияет на мужа. Вероятно, он не преувеличивал. Сохранилось письмо Елены мужу, довольно резкое и холодное. Она писала: «Прошу его превосходительство Сергея Михайловича Третьякова внять, наконец, ниже-следующей моей просьбе. Никогда не говорить мне раньше утра того самого дня о том, что
