– А ты чего сидишь? Думаешь, брошусь тебя благодарить? – выкрикнул сержант, оглядевшись и поняв, что произошло.
– Да не надо меня благодарить, помоги-ка мне лучше, похоже, я ослеп! – Виктор улыбнулся и медленно встал.
5
– Ну, как теперь? – спросил медик, в очередной раз промыв глаза пациенту.
Виктор немного поморгал и стёр рукой выступившую слезу. Он сидел, прижавшись спиной к траку танка, над ним склонился военный врач, всюду сновали солдаты, некоторые из них убирали тела, другие осматривали территорию. Сфокусировать взгляд пока не получалось, и он вспомнил, как в детстве они с сестрёнкой брали отцовские очки и играли с ними, надевая, пока никто не видел, и меняя до неузнаваемости окружающую реальность. Игра повторилась, и теперь точно так же расплывалось перед глазами, только очков не было.
– Я могу различать очертания предметов и… – он напряг глаза. – Нет, даже вблизи не могу точно рассмотреть ваше лицо – плывёт, как будто смотрю через «увеличилку», но силуэты различаю.
– Это пройдёт! Главное, глаза не повреждены. Их просто, как вам сказать, заклеило, что ли! Думаю, завтра будете видеть, как раньше, но сегодня промывать уже нельзя!
– Давайте по машинам! – раздался знакомый голос сержанта. – Мы движемся первыми, за нами колонна. Связь по рации!
Солдаты вытащили труп из «Абрамса» и проверили исправность техники.
Никаких повреждений не обнаружилось, и поэтому решено было забрать танк с собой, тем более что бак оказался наполовину заполнен, а это почти двести пятьдесят километров ходу, да и такую броню не пробьют твари.
Виктор поднялся, заметив, что отчётливо видит контуры танка и даже различает цвета.
– Залезай! – выкрикнул солдат и подал руку.
Мужчина ухватился и оказался наверху. Затем на ощупь забрался на башню и отыскал люк.
Внутри было достаточно светло и просторно. Виктор уселся сзади на единственное мягкое сидение.
«У меня на работе стул хуже, чем в танке!» – подумал он.
Прямо перед ним стоял командир, который что-то рассматривал на мониторе. В левой половине танка, параллельно месту командира, находилось место наводчика, а в передней части машины – отделение механика-водителя. Он практически лежал на кресле в горизонтальном положении.
– Я и подумать не мог, что в танке столько места! Тут человек десять влезет.
– Ну да, у нас в Т-90 места для разворота нет, – отозвался сержант, не отрываясь от изучения панелей, – а тут хоть в пляс пускайся.
– Это точно! – донеслось снизу.
Наводчик повернулся к сержанту и сказал:
– Ну что? Разобрался?
– Да немного подзабыл! Тут столько всего ненужного! Жаль, Верова нет, он в этой технике ас.
– В этом танке половину стоимости составляет «начинка»! Не удивляйся! – сказал наводчик, который достал снаряд и начал заряжать пушку. – Осталось всего двенадцать зарядов, видимо, ребята с кем-то воевали.
После этих слов Виктор вспомнил глухие звуки взрывов, разносившиеся по городу, и танк, который их встретил на Московской.
– Послушайте! А нас атаковал такой же танк?
К нему повернулся сержант. Голова его была перебинтована, и на затылке бинт пропитался кровью.
– А ведь ты прав! Это такой же «Абрамс». Значит, есть вероятность встретить ещё!
– Тогда «коробка» нам точно не помешает! – его хлопнул по плечу наводчик и занял своё место за оптикой. – Давай, заводи! Часа через два стемнеет, нам надо добраться до базы!
– Так точно! – прокричал водитель. – Держитесь!
Танк развернулся практически на месте, ломая асфальт и выбрасывая куски камня далеко в стороны, и медленно поехал по улице. Следом за ним двигалась колонна бронетранспортёров.
Множество раздавленных и взорванных автомобилей, попадавшихся по пути следования, свидетельствовало о том, что танк появился на улице уже тогда, когда машины замерли и водители уснули. Всё чаще встречались полуразрушенные дома, часть которых дымилась.
– Впереди многоэтажки! – проговорил сержант, который изучал периметр по мониторам. – Машина, стоп! – прокричал он.
– Есть, машина стоп! – прозвучал ответ, и танк замер.
Сержант отстранился и достал рацию.
– Парни, приём! Притормозите! Мы двинемся первыми и, если что, примем удар на себя! Приём! Как там у вас дела?
– Приём, «Вожак», Вас понял! Колонна останавливается. Всё в норме! По какой-то причине тварей нет, возможно… – раздался треск рации, и связь прервалась. – … с наступлением ночи… они… – треск усилился.
– Приём! «Восход»? – с тревогой переспросил сержант.
– Связь пропадает, «Вожак». Помехи… – вновь треск.
Сержант спрятал рацию и вернулся к мониторам.
– Наводчик! Внимание!
6
– Зарядил?
– Готово!
– Внимание, залп!
Наводчик, не отрываясь от прицела, нажал на кнопку. Прозвучал выстрел, и орудие отскочило немного назад, выбросив пустую гильзу.
Танк содрогнулся, его отбросило сначала назад, а затем вперёд, и для неподготовленного человека это было достаточно резким толчком. Несмотря на то, что выстрел прозвучал приглушённо, как через надетые наушники, этого хватило, чтобы на секунду всем находящимся внутри заложило уши. Пустая гильза со звоном упала на металлический пол, и по салону разнёсся запах жжёного пороха.
Наводчик зарядил новый снаряд и отрапортовал:
– Готово!
Сержант молча смотрел в оптику на только что подбитый БТР без каких-либо знаков отличия, перегородивший им дорогу. Снаряд угодил точно в центр транспорта, горящие покрышки разлетелись в разные стороны. Машину охватило пламя, и чёрный дым, клубясь, поднимался к небу.
– Я всегда говорил, что мне для уборки мусора достаточно всего ста двадцати миллиметров, – рассмеялся сержант.
Весь экипаж вслед за ним дружно расхохотался, как будто только и ждал сигнала, чтобы разрядить обстановку и освободиться от напряжения, тревог и страхов последних часов. Лишь Виктор едва заметно улыбнулся. Мыслями он пребывал со своей дочуркой… или… нет… их больше нет.
«Да, их больше нет! – от этой мысли всё внутри сжалось так, что стало трудно дышать. – Но есть Анна!»
– Это тоже был «чужак»? – слишком громко выкрикнул он, пытаясь хоть как-то отвлечься от того, что до последних дней будет ранить его сердце.
– Так точно! – выпалил, улыбаясь, сержант. – Но не волнуйся, они нас не побеспокоят! Как твои глаза? Как тебя зовут, напомни мне!
– Виктор! Глаза лучше, не слезятся, я уже всё могу различить, но картинка не совсем чёткая.
– Хорошо! Я сержант Олег Корнеев! За пушкой твой тёзка Виктор. За штурвалом… впереди… э… кто там впереди?
– Сергей Корт! – наводчик немного обернулся и посмотрел на сержанта. – Что, нормально башкой долбанулся?
И весь салон вновь наполнился раскатистым смехом, на этот раз засмеялся и Виктор.
– Приём, «Вожак»! – затрещала рация. – У нас потери!
Улыбка исчезла с лица сержанта.
– «Восход»! Повторите! – прокричал он в рацию. – Что случилось?
– У нас потери: две девочки из гражданских и один наш. Они уснули! Приём!
«Девочки! Нет, только не она!» – Виктор вскочил и приблизился к сержанту.
– Приё…
Сержант не успел договорить, Виктор выхватил рацию у него из рук и прокричал:
– Что за девочки? Сколько им лет? – его колотила мелкая дрожь, руки тряслись.
Сержант вырвал рацию и не терпящим возражений голосом сказал:
– Сядь на место! Я сказал – сядь!
– Приём! «Восход»! Повторите!
7
Виктор сделал шаг назад, но не отвёл вопрошающего взгляда от сержанта.
– «Восход»! Приём! Девчонка парня, из-за которого мы возвращались к перекрёстку, жива?
– «Вожак», приём! Она… – пауза, треск рации. – … как будто… – треск… – всех нас!
Виктор, весь обратившись в слух, ловил каждый звук, но сквозь треск и шипение никак не мог разобрать, что говорят. В салоне стало так жарко, что раскалённый вдыхаемый воздух, казалось, обжигал губы и слизистую рта. Он перевёл взгляд на открытые люки, в которых виднелись кусочки темнеющего неба, и дрожащей рукой вытер пот со лба.
То ли действие «яда» закончилось, то ли нервная система так среагировала на очередную встряску, но зрение полностью восстановилось, и Виктор стал видеть, как раньше.
– Что это значит, сержант? Что…
Корнеев его перебил и продолжил, не отводя взгляда от взволнованного мужчины:
– «Восход»! Просто ответьте, она жива?
Через секунду, которая показалась Виктору вечностью, раздался ответ:
– Да жива! Жива! Вам что, больше заняться нечем? Через час стемнеет! Выдвигайтесь!
«Жива! Боже, она жива!» – Виктор вернулся на место и опустил голову, закрыв лицо руками. Глаза наполнились слезами, и Виктор заплакал. Он заплакал так, как плакал когда-то в детстве, когда спасал тонущего котёнка из болота.
Вите было всего восемь. В солнечный летний день он играл в песочнице у себя во дворе. И вдруг услышал, как соседка велела своему сыну отнести ставшего никому не нужным котёнка к карьеру и просто… выбросить его.
