Наконец приехала скорая. Медики, хоть и ошеломленные представшей перед ними картиной, действовали быстро и эффективно. Яна увезли.
Дамарис устало поднялась наверх, зашла к Флоренс сообщить, что все в порядке, Яна доставили в больницу. Скорее всего, в больничный морг, мысленно уточнила она, нисколько не сомневаясь, что была свидетельницей предсмертной агонии.
Сказала сестре, что приготовит чай. На самом деле ей не хотелось никакого чая, но надо было чем-то заняться. По пути на кухню она собрала осколки разбитого стакана. Видно, Ян пошел на кухню за водой, но выпить не успел, ему стало плохо, он уронил стакан и попытался добраться до телефона, чтобы вызвать помощь. Не стоит оставлять осколки.
Кухня показалась большой, холодной, неприветливой. Дамарис плотней запахнула халат, нашла в ящике бумажный пакет, бросила туда осколки и выкинула в мусорное ведро. Потом пошла к раковине налить чайник.
— А это еще откуда? — пробормотала она про себя.
В раковине лежал столовый нож в каких-то липких коричневых пятнах. Белковая паста «Мармит», догадалась Дамарис, предполагая, что они с Флоренс проглядели нож, когда после ужина мыли посуду.
Пока закипал чайник, она взяла совок, щетку и тщательно смела крошечные стеклышки, оставшиеся в коридоре.
Потом понесла Флоренс чай. Ей надо было обязательно успокоить сестру насчет Яна. Хотя сама никак не могла выбросить его из головы. Выйдя из спальни Флоренс, она замешкалась и направилась к башенной комнате, где гость поселился по приезде и куда почти наверняка не вернется.
На пороге помедлила, потом вошла, огляделась. Уильям Оукли сардонически взглянул на нее с портрета с какой-то триумфальной усмешкой. Она вдруг разозлилась. Шагнула к туалетному столику, сгребла в сторону расческу Яна и прочие мужские принадлежности, которых оказалось немало, сорвала с него вышитую льняную скатерку и с большим усилием набросила на верхний край рамы, завесив портрет.
— Вот, — удовлетворенно сказала Дамарис. — Так тебе и надо!
Глава 12
На следующее утро Стэнли Хакстейбл снова встретился с представителем агентства Рейтер на железнодорожной платформе. Они вместе втиснулись в переполненный поезд до Оксфорда.
Во время недолгой поездки не разговаривали. Стэнли провел беспокойную ночь, сожалея о съеденном за ужином пироге со свининой. Наверняка несвежий. Представитель агентства Рейтер тоже был неразговорчив, время от времени прикрывая отрыжку носовым платком.
Однако, заняв свои места в ложе для прессы, оба отложили на время пищеварительные проблемы и сосредоточились на текущих событиях. Маленький кругленький защитник мистер Грин приготовился к перекрестному допросу миссис Марты Баттон.
Миссис Баттон с апломбом заняла свидетельское место, теперь полностью владея собой. Стэнли гадал, то ли ему кажется, то ли нынче утром красновато-коричневый парик сдвинут дальше со лба. Сегодня она определенно выглядит мрачнее вчерашнего. По опыту известно, что иногда подобные мелочи существенно отражаются на мнении присяжных.
Он бросил взгляд на обвиняемого Уильяма Оукли. Держится точно так же, как с самого начала процесса, — свысока наблюдает за вульгарным спектаклем. Самоуверенный негодяй.
— Итак, миссис Баттон, — жизнерадостно начал мистер Грин, — вы до сих пор служите у мистера Оукли?
Миссис Баттон приняла одновременно возмущенный и обиженный вид:
— Нет, сэр. Мистер Оукли уволил меня ровно через две недели после смерти бедной леди.
— Ах, — многозначительно вздохнул мистер Грин, — уволил. И объяснил, почему?
Миссис Баттон еще сильней возмутилась:
— Нет. Не объяснил. Просто сказал, чтобы я собирала вещички и получила жалованье за месяц. Очень грубо. Я удивилась. По-моему, мной всегда были довольны. Никто никогда не высказывал замечаний. — Она прильнула к ограде и хрипло провозгласила: — По-моему, это из-за его нечистой совести. Каждый раз, попавшись ему на глаза, я напоминала о погибшей жене.
— Допустим, — кивнул мистер Грин. — Но ведь это свидетельствует об искреннем горе, а не о нечистой совести?
— Он никогда о ней не горевал, по крайней мере, я не видела никаких признаков! — отрезала Марта Баттон. Парик начал заметно сползать на лоб. Скоро, подумал Стэнли, она будет похожа на гвардейца в медвежьей шапке.
Мистер Грин сложил пухлые ладошки:
— Вам известно, что присутствовавший на месте скорбного события доктор Перкинс заявил, что не заметил там ничего необычного?
Миссис Баттон заволновалась:
— Доктор Перкинс не видел того, что я видела, правда? Не видел ту самую банку и проволоку. Не слышал жуткий запах.
И тут она с легкостью угодила в поставленный мистером Грином капкан.
— Ах да, — прожурчал он. — Банка, куски железа, запах чеснока… На предварительном следствии вы об этом не упоминали, миссис Баттон.
Миссис Баттон смутилась и впервые не нашла ответа.
— Отвечайте, свидетельница, — потребовал судья.
— Я сама была в шоке, — выпалила она. — Увидела жуткую картину, правда? В голове совсем помутилось. Только позже подумала и припомнила.
— Да, — встрепенулся мистер Грин, — гораздо, гораздо позже. Только после того, как мистер Оукли вас уволил! Только тогда вы отправились к родителям миссис Оукли, изложив свои домыслы о чесночном запахе, которого никто, кроме вас, не заметил, и о каких-то обломках, которых, кроме вас, никто не видел.
Глаза свидетельницы наполнились слезами.
— Я видела, сэр.
— Но не упомянули об этом, — настаивал защитник. — Я бы сказал, миссис Баттон, что вы, оскорбленная увольнением, обратились к родителям миссис Оукли, чтобы отомстить своему бывшему работодателю, выдвинув против него абсолютно ложные обвинения.
Гнев сразу высушил слезы домоправительницы.
— Неправда! Все подтвердят, что я честная женщина! Стоя на этом месте, я поклялась говорить правду!
— Действительно, вы принесли присягу, — подтвердил мистер Грин. — А я еще раз напоминаю, что необъяснимо ждали две недели, прежде чем сделать данные необоснованные заявления.
— Не понимаю, что это значит, — угрюмо пробормотала миссис Баттон.
— «Необоснованные»? Это значит, что, кроме вас, никто ничего подобного не видел и подтвердить не может.
— Кто мог видеть, когда я была там одна? — взорвалась свидетельница в сбившемся набок парике.
Самый молодой присяжный заметил и ухмыльнулся.
— Его спросите! — крикнула она, ткнув пальцем на Уильяма Оукли. — Спросите, что он вытворял. Я видела собственными глазами, как он волочился за Дейзи Джосс, и лично сделала ей строгий выговор. Другие тоже знали. Бедная миссис Оукли в день своей смерти сама мне сказала, что утром уволит Дейзи.
Мистер Грин знал, что дело у него в руках.
— Вы вольны утверждать, миссис Баттон, что и другие знали. Однако, кроме вас, никто публично не заявил.
Несмотря на обуревавшие ее эмоции, миссис Баттон наконец ощутила, что парик покосился, подняла руку и водрузила его на место.
— Другие слуги знают, но боятся потерять работу, поэтому молчат! А джентльмены не сплетничают, правда? Только это вовсе не означает, что им сказать нечего!
Публике понравилось замечание. Многие присяжные улыбнулись. Но Стэнли записал в блокноте: «По-моему, она сломалась» — и показал листок представителю агентства Рейтер.
— Успокойтесь, миссис Баттон, — лицемерно проговорил мистер Грин, явно очень довольный. — Вернемся к тому самому вечеру. Вы сказали, что слышали, как хозяин направился в спальню незадолго до десяти.
Свидетельница с опаской подтвердила.
— А вы не ложились до одиннадцати. Что в это время делали?
— Исполняла свои обязанности, — высокомерно заявила она. — Проверила, что служанка вымыла посуду как следует и ничего не разбила. Приготовила горячее питье для простуженной девушки. С медом и лимонным соком. Проследила, чтобы выпила. Потом пришел мистер Уотчетт, садовник, насчет овощей. Я еще посидела, подумала, что завтра подать к столу, написала записку прачке… потом сама направилась в свою комнату, верней, пошла по лестнице…
— Хорошо, — перебил ее мистер Грин. — Но давайте еще раз вернемся на кухню. Во сколько пришел мистер Уотчетт?
Миссис Баттон замешкалась и сказала, что точно не помнит. Возможно, в половине десятого.
— Не поздновато ли? — заметил мистер Грин. — И долго пробыл?
— Полчаса, может, больше, — сказала миссис Баттон.
Мистер Грин улыбнулся ей, отчего она насторожилась.
— Чтобы поговорить об овощах? Действительно, интересная тема, так долго вас занимавшая. Больше ни о чем не говорили?
Миссис Баттон слишком поздно вспомнила об осторожности.
— Я про миссис Уотчетт расспрашивала. У нее ноги больные. Жутко распухают, водой наливаются, доктор откачивает.
