Он припал к полу пещеры как раз вовремя, чтобы услышать звук крыльев колибри наверху. Только Сёкей знал, что это не колибри: это был острый как бритва серикен, брошенный прямо туда, где минутой раньше было лицо Сёкея.
Карабкаясь на четвереньках, Сёкей изо всех сил пытался переместиться ко входу в пещеру. Он услышал, что ниндзя начал преследовать его. Понимая, что ему не уйти, Сёкей перевернулся на спину и наполовину достал меч из ножен. Ниндзя услышал звук и остановился. Он не знал точно, где находился Сёкей, но понимал, что если он помчится вперед в темноте, то может напороться как раз на лезвие.
— Кто ты? — спросил ниндзя.
По голосу это не был Татсуно.
Сёкей не отвечал, поскольку звук его голоса подскажет ниндзя, куда метнуть следующий смертельный серикен. Медленно Сёкей отползал назад по скалистому полу, сохраняя направление меча в сторону ниндзя.
Другой серикен просвистел наверху, и Сёкей услышал звон металлического диска, поскольку тот ударился о стену пещеры.
Рука Сёкея заскользила, и он уперся ею в камень. Он принял отчаянное решение. Это было лучше, чем ожидать, когда ниндзя снова запустит в него свой серикен. Сев на корточки, Сёкей выбросил вперед руку и метнул камень в центр темноты. Когда он повернулся и побежал, услышал стон — значит, камень попал в цель. Сёкей двигался с такой скоростью, с какой только мог перебирать ногами по сыпучим камням. В нескольких шагах от себя он осмотрел вход в пещеру и сгорбился, стараясь быть малой мишенью. Все ближе и ближе он подходил к входу в пещеру.
Сёкей прыжком выбрался наружу и добежал до ближайшего большого камня, который может послужить ему прикрытием. Ниндзя выходил медленно, зная, что теперь он становится мишенью. Сёкей заметил, что он был несколько старше Татсуно, но двигался с изяществом и хитростью лисы. Его черное кимоно, как у ниндзя из мифов и легенд, местами выцвело, а края рукавов были потерты.
Ниндзя озирался, как это делает животное, когда чистит шерсть. Сёкей видел его глаза. Они были желтыми.
— Кто ты? — позвал ниндзя. — Для чего ты приехал сюда?
Сёкей раздумывал, должен ли он ответить. Руки ниндзя были пусты, но юноша не сомневался, что он мог бы достать из кимоно и запустить другой серикен, если бы знал, где находится Сёкей. Однако зачем же еще он пришел, как не поговорить с ниндзя? Сёкей был в достаточно безопасной позиции.
— Я Оока Сёкей, — прокричал он. — Я приехал, чтобы расспросить вас об убийстве господина Инабы.
Ниндзя засмеялся. Когда его рот открылся, Сёкей увидел, что там не хватает нескольких зубов.
— Неужели? — сказал ниндзя с легкой иронией. Он услышал голос Сёкея и понял, что это еще не настоящий мужчина.
— Ну, покажись, — продолжал ниндзя, перейдя к уговорам. — Я не наврежу тебе.
— Вы пытались навредить мне в пещере, — сказал Сёкей.
— Я просто защищался, — спокойно ответил ниндзя. — Ты напугал меня.
— Я мог бы сделать больше, чем напугать вас, если бы пожелал, — парировал Сёкей.
— Да, это правда, — сказал ниндзя. — У тебя есть меч, и ты предпочел меня разбудить. Я должен быть более осторожным, но люди редко нарушают мой покой. Как получилось, что тебе разрешили подняться на гору?
Сёкей устал отвечать на вопросы.
— Вы еще не назвали ваше имя, — сказал он.
Ниндзя улыбнулся.
— Меня зовут Китсуне.
— Это не имя, — возразил Сёкей. — Это означает «лиса».
— Человек берет то имя, которое подходит ему, — ответил ниндзя с улыбкой, которая заставила Сёкея сжать рукоятку меча еще сильнее. — Зачем ты приехал? Чтобы расспросить меня о смерти господина Инабы?
— Потому что я думаю, что вы убили его, — сказал Сёкей.
— Действительно? Что заставляет тебя думать так? — спросил Китсуне.
— Вы оставили красную бумажную бабочку там, — сказал Сёкей. Китсуне не отвечал, и Сёкей продолжил: — И человек, который сделал бумагу, сказал мне, что она была куплена обителью О-Мива. Священники здесь позволяют вам использовать гору как приют, потому что вы щедры к ним. — Теперь губы Китсуне растянулись в тонкую линию. — И я даже видел пустое место на симэнаве у основания горы, где вы взяли бабочку, — сказал Сёкей.
Китсуне молчал какое-то мгновение, а затем сказал:
— Если знаешь все это, тогда почему не убил меня в пещере?
Сёкей заколебался.
— Потому что я думал, что вы могли бы быть Татсуно, — сказал он.
— Татсуно? — переспросил ниндзя с презрением. — Татсуно — позор, неудачник… Я не пошел бы по той же самой стороне улице, где ходит Татсуно.
— Я видел, что он действовал смело, — сказал Сёкей. — Он спас мне жизнь.
— Сколько ты заплатил ему? — спросил Китсуне.
— Нисколько, — ответил Сёкей.
Китсуне воздел руки.
— Вы видите? — прокричал он. — Какой это ниндзя? Я думал, он — мой брат.
— Ваш брат? — Сёкей был ошеломлен, но, вглядевшись пристальней, уловил сходство между Татсуно и Китсуне.
— Да, — сказал Китсуне. — Я признаюсь в этом, но только тебе, потому что ты никогда не сможешь сказать этого никому другому.
Он снова запустил руку в кимоно. Удерживая ее там, начал двигаться к камню, за которым скрывался Сёкей.
— Знаешь что? — начал Китсуне. — Я думаю, что ты не уничтожил меня в пещере, потому что побоялся. Убивал ли ты когда-нибудь?
— Я… Я почти это сделал, — сказал Сёкей. — Однажды.
— Ах! — воскликнул Китсуне, — позор, ты не убил меня, когда имел шанс. Теперь ты никогда не узнаешь, чему подобно это чувство.
Он продолжал идти медленно, но неуклонно.
— Оставайтесь на месте, — предупредил Сёкей голосом, который, как он надеялся, казался угрожающим.
Перед ним была дилемма. Его оружие — меч — могло победить Китсуне, но только если Сёкей встанет и откроет себя. Но Сёкей был бы убит одним из смертельных крутящихся серикенов прежде, чем смог бы использовать меч.
Сёкей осматривался, пытаясь найти что бы еще бросить, но подходящие камни были покрыты снегом.
Тогда он понял, что держал камень прямо в кимоно. Юноша стал искать его. Китсуне все еще приближался, но неспешно. Он был достаточно далеко, чтобы дать время Сёкею. Тот встал и поднял черно-зеленый камень. Когда он занес руку, чтобы бросить его, заметил, как выражение удивления сменило уверенную улыбку ниндзя.
— Остановись! — закричал Китсуне. — Где ты взял это?
Сёкей, готовый к броску, задавался вопросом, было ли это очередной уловкой.
— А что? — спросил он.
— Тебе не положено иметь это. Только ниндзя может обладать таким.
— Что это?
Лицо Китсуне снова изменилось. Сейчас он продумывал новый план.
— Ничего особенного, — сказал он. — Просто симпатичный камень. Не бросай его. Почему бы тебе просто не отдать его мне, а я позволю тебе уйти?
Сёкей вынудил себя говорить:
— Я приехал сюда не для этого. Я приехал, чтобы узнать, кто нанял вас убить господина Инабу.
— Ага! — Китсуне закивал. — И если я скажу тебе, это будет признанием моей вины. Очень умно.
— Мы уже знаем, что вы убийца.
— Мы? — Китсуне озирался. — Не говори, что здесь есть еще кто-то. Этот гофу будет помогать только человеку, несущему его.
— Я говорю о моем отце, судье Ооке. Он послал меня, чтобы узнать, кто нанял вас.
— Судья Оока? Гм! Это объясняет, почему Татсуно был настолько дружественным к тебе. Судья однажды доказал его невиновность.
— Татсуно?
— Да. Конечно, это было только случайностью, что он оказался невиновен. Он намеревался украсть кое-что, но кто-то другой побывал на месте раньше. Татсуно все же был обвинен в преступлении только потому, что он ниндзя.
Внезапное озарение посетило Китсуне.
— И конечно, это Татсуно дал тебе гофу, не так ли?
Сёкей затих. Ему было жаль, что Татсуно не рассказал ему больше о цели камня.
— Ладно, — сказал Китсуне. — Гофу на самом деле принадлежит мне, знай. Татсуно похитил его. Таким образом, ты должен по справедливости возвратить мне похищенную вещь.
— Я не верю вам, — сказал Сёкей. — Если вы утверждаете, что этот камень — ваш, тогда спустимся и сообщите об этом судье Ооке.
— Ну да, конечно, он не поверит мне, как и ты.
— Тогда назовите мне имя человека, который нанял вас, и я отдам камень.
Китсуне задумался на мгновение.
— То же самое предложение с моей стороны. Иди назад и сообщи любое имя, которое захочется.
— Я не могу сделать этого, — сказал Сёкей. Он подумал о наборе для письма. — Вот! — сказал он. Он опустил меч и достал набор из кимоно. — Воспользуйтесь этим, чтобы написать имя человека, который нанял вас. Подпишите бумагу. Этого будет вполне достаточно.
— Это было бы равносильно моему признанию, — повторил Китсуне. — Тогда я никогда не смогу оставить гору.
— Мой отец желает знать только, кто нанял вас, — сказал Сёкей. — Он не попытается наказать вас.
