картины, – зачем-то пояснил Джонсон. – Просто речь о том, что объективная реальность в некотором смысле…
– Что нас выдернули из нее, – подсказал Саймон. – Одним движением руки.
– Чушь! – возразила де Йонг. – Вот она я! Я не какое-то там произведение искусства, я человек!
– Ну, во втором мы не можем быть уверены, – протянула Николь.
– Я бы попросила!
– Остановитесь! – загасил ссору Саймон. – Давайте просто решим, что делать дальше.
– Я даже предмета разговора не понимаю! – всплеснула руками де Йонг. – Мы просто пойдем по домам. А завтра проснемся и будем делать то, что делали всегда.
– Вы уверены? – серьезно спросил Джонсон. – Вы не всегда раздаете интервью на могилах, ваши картины не всегда разлетаются как горячие пирожки, вы не всегда так востребованы просто потому, что вы – это вы. Я не хочу никого обидеть, но давайте признаем: никто из нас сам не добился и десятой части обрушившейся на нас славы.
Поспорить с этим не мог никто. Более того, все прекрасно понимали, что эта слава не результат упорной работы или таланта, но обстоятельство, свалившееся с неба.
– Он играет в Бога, – сказала Миллер, – понимаете?
– Пока мы рисовали картины, играли музыку и так далее, он создал целый мир. Он создал нас, как произведения искусства! Неделю назад наша жизнь была совсем другой. В некотором смысле мы сами были другими, – поддакнула Николь. – Теперь вы собираетесь и говорите: а давайте схватим Бога за хвост? Вам не кажется, что это кончится так же, как у Парсли?
– Вы сами сказали, что Парсли не справился со своей гордыней, – заметил Джонсон, а потом добавил: – Если уж мы рассуждаем в божественных категориях.
– А что, всем остальным бояться нечего? – фыркнула Николь. – Ни у кого грехов больше нет?
– Да успокойте эту фанатичку! – возопила де Йонг. – Или через неделю она кого-нибудь на костре сожжет!
– Ведьму, например! И знаешь, кто у меня на примете? – вызверилась Николь.
– Не захлебнись ядом! – парировала Абигейл.
– Остановитесь!
Лизе стало дурно. Все это походило на какой-то групповой психоз. Такое вообще бывает?
– Ладно, если от этого вам станет легче, – продолжал тем временем разговор Джонсон, – давайте рассмотрим ситуацию с философской точки зрения. А потом перейдем к обсуждению конкретных действий. В некотором смысле мы стали произведениями искусства, в некотором смысле наша жизнь изменилась, но…
– Не в некотором, а в прямом! – возразила Николь.
– Хорошо, – успокаивающе согласился Джонсон, – пусть будет так. Но что это, в сущности, меняет? Я как искал Сархана, так и продолжу этим заниматься.
– Да нет никакого Сархана! – снова всплеснула руками де Йонг. – Это все проект Хёста!
– Забавно, – заметила Миллер, – это звучит как проповедь воинствующего атеиста.
– Ну, приехали, – вздохнул Саймон. – Кажется, надо признать, что независимо от того, существует ли Сархан на самом деле, он оказывает на всех нас влияние.
– Тоже религиозная риторика, – усмехнулась Миллер.
– Мы так ни к чему не придем, – покачал головой Джонсон.
– Уже пришли, – возразила Николь. – К парковке.
Они действительно вышли на парковку. Причем неожиданно. Видимо, все были так увлечены разговором, что не сразу это заметили. Лиза достала из клатча телефон и обнаружила, что он не реагирует на нажатия кнопок. Очевидно, сел аккумулятор.
– Мне пора, – сказала Миллер.
– Подождите! – заволновался Джонсон. – Так как насчет того, чтобы совместно искать Сархана?
– О боже! – Де Йонг, видимо, уже устала повторять свой основной тезис, поэтому просто закатила глаза.
– Я не буду никого искать! – заявила Николь.
– Но почему?
– Потому что это плохо кончится! А кстати, – посмотрела она на Джонсона, – вот что интересно. Парсли символизировал гордыню, де Йонг – зависть, я – злобу, могу предположить грех Саймона, а что у тебя?
– В каком смысле? – То ли он растерялся, то ли не хотел отвечать.
– В прямом, Калеб! – давила Николь. – Предположу, что это жадность!
– Ну знаете ли…
– Знаю! И она не доведет тебя до добра. Ты из жадности будешь искать Сархана и вляпаешься в какое-нибудь дерьмо!
– Успокойтесь! – смешно поджав губы и отступив на шаг, потребовал Джонсон.
– Не то что? – склонив голову набок, поинтересовалась Николь.
– Так, хватит! – Саймон, как рефери, вклинился между ними. – По углам.
– Кстати, – пристально глядя на эту сцену, вдруг подала голос де Йонг. – Вы заметили композиционную неточность на фотографии?
Все посмотрели на Абигейл. Не столько потому, что не заметили упомянутую ею неточность, сколько потому, что вопрос был неожиданным.
– Вы про расположение гостей? – уточнил Джонсон.
– Именно! – Де Йонг стала перечислять таким тоном, будто гвозди забивала: – Кокс, Миллер, Парсли, Ру, Джонсон, я и, как ни странно, Кортез.
Все посмотрели на Николь. Та смотрела только в глаза де Йонг.
– Почему женщины и мужчины чередуются, а потом мы видим двух женщин подряд? – рассуждала вслух Абигейл. – Что хотел нам сказать этот ваш полубожественный Сархан?
Лиза вообще перестала понимать, что происходит. Ей казалось, будто все остальные общаются не только словами, но и мыслями.
– Увижу тебя еще раз, – как-то странно двинув плечами, сказала Николь, – выбью все дерьмо. Поняла?
Ответа Кортез дожидаться не стала. Пошла к машине. Все молча смотрели ей вслед.
– Мне пора, – спокойно повторила Миллер, развернулась на месте и ушла.
Лиза будто бы очнулась, вспомнила про телефон и спросила у Саймона:
– Можете вызвать мне такси?
– А? – Он оторвал взгляд от Николь. – Я вас подброшу, не переживайте.
– Лучше езжайте на такси, – зачем-то посоветовала де Йонг, глядя с каким-то странным выражением лица на Саймона.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился тот.
– Ну, – усмехнулась Абигейл, – у кого-то же из нас должна быть похоть, если верить версии Кортез.
– Например, у меня, – зачем-то заступилась за Саймона Лиза.
– Тогда могу только пожелать приятного времяпрепровождения.
Де Йонг пошла к своей машине.
– Я надеюсь, вы будете не против, если завтра я позвоню вам? – с идиотской улыбкой спросил Джонсон.
Лиза и Саймон ошалело уставились на него.
– Я имею в виду по отдельности! – зачем-то уточнил он, внеся совершенно новый смысл. – Я ничего такого не хотел сказать!
Лиза и Саймон синхронно пожали плечами.
– Благодарю. Что же… Приятного вечера. – Джонсон изобразил полупоклон.
– До свидания. – Лиза вздохнула.
Саймон промолчал. Указал жестом на свою машину и неторопливо двинулся в ее сторону. Лиза пошла с ним.
– Если хотите, я могу вызвать вам такси, – предложил он. – Если вас что-то смущает – ничего страшного.
Лиза отметила, что выглядит он жалко. Даже ссутулился, чего раньше вообще-то не делал.
– Уже передумали везти меня?
– Нет, конечно! Просто я подумал… Не важно, садитесь.
Саймон открыл перед ней дверь старого, но от этого только более привлекательного «форда-мустанга». Конечно же, красного цвета. Машина выглядела идеально, хозяин явно вкладывал в
