Смотрю на мерно и быстро идущего по лесной тропинке мужчину, невольно оценивая его легкую, звериную походку, разлет плеч…
И невольно возвращаюсь к своим грустным мыслям.
Вот с мужчинами такая же история, ведь.
То есть, внешне оценить для меня нет проблем. Если внимательно рассмотреть руки, то они могут выдать многое. Запущенные, расплывшиеся фигуры, или, наоборот, подтянутые и сухопарые - результат образа жизни. Никогда не перепутаешь руки музыканта и человека, выполняющего тяжёлый физический труд. Что Кирилл, что этот, впереди идущий, физически сложены отлично, они явно занимаются спортом.
А внутри-то что?!
Вот здесь для меня ловушка. Я уже дважды занялась сексом с мужчиной, и это было восхитительно, но в итоге я просыпаюсь в пустом доме и не понимаю, что происходит. Меня бросили? Нет, конечно. Завтрак на столе… Но явно не собираются относиться хоть сколько-нибудь серьезно. Интересно, он принял меня однажды за шлюху и до сих пор продолжает принимать? Даже зная, кто мой отец, даже после моих объяснений? Ни слова ведь о том, как ко мне относится, только заверения, что мне будет хорошо…
А я ведусь. Опять.
Унижение-то какое, господи… «Мужчина, вы меня трахнули, я вам хоть каплю нравлюсь?»
Куда ушла женская гордость? А она приходила вообще? Что-то мне кажется, каждый раз, с появлением в моей жизни этого человека, все внутренне достоинство и мироощущение просто делает ручкой, оставляя только голые плотские желания…
И я еще с ним ругалась, ведь! Огрызалась, дерзила! А потом… Потом он меня за это наказал. Многократно. Сладко.
И все произошедшее вообще не меняет того, что я нихрена не знаю про Кирилла.
И сейчас опять себя веду недальновидно.
Шагаю следом за незнакомцем, неведомо куда. А если… А если это ловушка? Или меня сейчас просто поделят на двоих? Почему нет? Я же все разрешаю, идиотка…
Становится одновременно невероятно стыдно, и очень сильно не по себе. Может, это еще и отходняки после нападения рыси, или просто осознание происходящего. До меня вечно все, как до утки…
Торможу, глядя на удаляющегося по тропинке мужчину.
Если скроется за деревьями, то просто развернусь и пойду обратно.
В гробу я видела и Кирилла, и его родню, и их приятные семейные черты.
Глава 18
Глава 18
Мой провожатый не оборачивается, но тормозит, словно спиной ощущая мой протест. Да, на такого вряд ли рысь нападет незаметно… Надо же, какие инстинкты.
Разворачивается и спокойно возвращается ко мне.
— Что случилось? — усмехается в бороду, а глаза-то выдают. Прекрасно он понимает, что случилось, играет со мной, издевается.
Ненавижу мужчин иногда. Особенно таких.
— Я бы хотела все же уточнить, куда мы идем, — холодная вежливость никогда не бывает лишней. И взгляд ледяной - в ту же копилку.
— Интересное время для вопросов… — хмыкает он, — когда уже полпути прошли. Ты в курсе, насколько далеко сейчас от дома? Уверена, что доберешься туда одна?
Я вообще ни в чем не уверена, только в своем идиотизме, разве что.
Но показывать этого не собираюсь, обойдется. Вообще мне все эти игры властных мужчин уже поперек горла. Тем более, что во властности им папу не переиграть…
— Я просто немного потерялась, — спокойно признаю свою слабость, — понимаете, на меня напала рысь, я испугалась… Шапку, вот… — провожу ладонью по рассыпавшимся волосам, замечаю, что мужчина отслеживает мое движение.
Боже… Да правда, что ли? Ничего нового.
Смотрю ему в глаза, облизываю губы. Я - прелестная дурочка. Наивная и ведомая. Давай уже, оттаивай, ледяной гребанный великан. Слишком много вас для одной маленькой меня.
— И когда вы появились, растерялась еще сильнее… И имени вашего не спросила…
— Это очень недальновидно, — цыкает он зубом, — а вдруг я маньяк?
— Все может быть, — покладисто киваю я, — учитывая, насколько вы похожи на вашего… — тут я делаю паузу, давая возможность мужчине сказать, кто он Кириллу, но тот не пользуется такой возможностью, тогда продолжаю, — брата?
— Двоюродного, — кивает он.
— Ну вот я так и подумала… Вы очень похожи, места тут глухие, согласитесь, встретить двух похожих людей в одном лесу…
— Разговорчивая ты, — смеется он неожиданно весело, и улыбка у него красивая.
Интересно, у Кирилла какая? Он же ни разу не смеялся вот так заразительно при мне…
— Мы идем к Кириллу, как ты и хотела, — говорит он, — меня зовут Юрий. Пошли?
Киваю. Ну а что делать? Формально он на все вопросы ответил. Правда, без пояснения, развертывания ответов, но все же…
Мы идем дальше, выбираемся на небольшую опушку, совершенно по-весеннему залитую солнцем.
Я разогреваюсь от ходьбы и неожиданно для себя успокаиваюсь. И смотрю вокруг, уже без настороженности, но с восхищением.
Все же, русский север - это нечто.
Останавливаюсь на опушке, с замиранием сердца разглядывая природу. Лес, темный, пронизанный солнечными лучами, отражающимися в ноздреватом апрельском снегу, огромный серый валун неподалеку, седой и мрачный, покрытый жёлтым лишайником и ярко-зелёным мхом, в котором, как усики, торчат две сухие травинки. Древний камень, верхушку которого еловые лапы, словно опахалом обмахивают, будто пологом укрывают от лучей солнца.
Юрий, заметив, что я остановилась, разворачивается обратно ко мне. В этот раз выражение вселенского терпения на лице даже не путается скрыть.
— Ну что опять? — спрашивает он.
Я осматриваюсь, с удовольствием подставляю лицо солнечным лучам. Радость какая, нежность, словно гладит меня северное солнце по щекам. Утешает.
— Эй, Марта, с тобой всё в порядке?
Ничего не понимает. Грубый голос, грубый тон… Они, видимо, все здесь такие.
— Он сказал, как меня зовут?
— Конечно.
— А зачем?
— Чтобы было. Ты двигаться будешь?
— Я художник, — отвечаю ему. — Вам всё здесь приелось. А я вижу шикарную картину.
Для эффекта соединяю указательные и большие пальцы рук, создав «рамочку», в неё «захватываю » и живописный серый валун, и темные сосны, и льющееся с неба золото солнца.
— Да, тут видов хоть жопой жуй, — хмыкает мой спутник. Грубиян, надо же…
Я направляю «рамку» из пальцев на него, и он отступает в сторону, немного не въехав, что я делаю. Нет, не похож он на Кирилла, у того физиономия солдафонская, а это совсем другой человек…
Какой?
Неандерталец лесной.
Что они вообще тут окопались? Дикие места, природа вон… Нетронутая рукой человека. Рыси бегают, на людей охотятся…
Сужаю глаза, смотрю в рамку на мужчину.
Вид в общем и целом брутальный. Но неухоженный. И пахнет костром, рыбой какой-то…
Лесник?
Юрий прищуривает один глаз, и я вздыхаю, убираю от него» рамку» и гордо запрокидываю голову.
— Да, пожалуй, вы правы, любезный. Данное великолепие требует пленэра.
Он хлопает ресницами на мое пафосное высказывание, затем, решив , видно, не переспрашивать, важно кивает:
— И я о том же, дохуища камней и деревьев, — и топает дальше по дорожке.
— Вот и поговорили.
Совсем скоро я слышу стук топора. Дорожка становится шире, между елей появляется просвет. Всё меньше кругом снега, потому что высокие деревья остаются позади. Мы выходим на открытое место.
Солнце заливает пожухлую прошлогоднюю траву на поляне, через которую пробивается новая, сочная, с насыщенным изумрудным цветом. Воздух тоже меняется.
Только выхожу из тени на открытую местность и тут же начинаю согреваться, настолько серьезная разница в температуре.
От леса убегает вверх холм, на нём стоит бревенчатый дом в два этажа. Около него - машина и трактор. Справа - лес глухой стеной. Слева - речка, наполовину открываясь ото льда. Это не то место, по которому мы добрались сюда, речка здесь скорее похожа на ручей, на пологом берегу стоит баня.
Пасутся серые козы вдали, нам навстречу бежит невысокая пушистая белая в чёрные пятна собака, накручивая своим хвостом круги, прижимает уши.
