Позади грузовика осталась одинокая высохшая ветла. Голые ее ветви, словно руки, тянулись к небу.
— Вначале в Венцы? — спросил водитель.
— А что ближе — Венцы или Артановское?
— В Венцы надо с большака сворачивать. А Артановка рядом.
«С Артановской связь прекратилась чуть позже Венцов», — вспомнил Магура и приказал:
— Давай в Артановский!
За пологим бугром дорога пошла ровней. Реже стали появляться сочившиеся влагой пласты снега. Вокруг них подсыхали под нежарким солнцем полегшие за зиму сухой аржанец, татарник и чернобыл. От выжженной земли, где прошлись весенние палы, пахло горькой гарью.
— Куда подруливать? — спросил водитель, когда, распугав стайку гусей, грузовик въехал на окраину Артановского.
— К сельсовету! — решил Николаи Степанович.
Увидев на хуторском плацу бывший поповский каменный дом, Магура нахмурился и тронул за плечо водителя: над крышей хуторского Совета не было привычного красного флага. Вместо него торчал обрубок древка: кто-то второпях не смог его сбить и разломил, сорвав предварительно алое полотнище.
Грузовик замер.
— Взять в кольцо! — приказал Магура находившимся в кузове бойцам истребительного отряда.
Двери Совета были сорваны с петель. В одном из окон выбита рама.
Дождавшись, когда четверо бойцов встанут по углам дома, Магура поднялся на крыльцо.
В здании царил хаос. Стулья были перевернуты. Ящики стола выдвинуты. Портрет Ленина сорван со стены. Дверца несгораемого шкафа распахнута.
Носком сапога Магура задел телефонную трубку. С оборванным проводом, она сиротливо лежала среди сгоревшей бумаги, которую шевелил сквозняк.
— Ну и дела! — сказал заглянувший в разбитое окно боец. — Где же люди, товарищ майор государственной безопасности?
Магура смотрел под ноги. Среди несгоревших бумаг виднелся лист с едва тронутым огнем текстом: «Протокол заседания хуторского Совета…» Рядом лежала обугленная по краям «Книжка колхозника» и ведомость об уплате партийных взносов за март 1942 года…
Магура вышел на крыльцо.
«Что здесь произошло? Брали штурмом, а в доме оборонялись и поспешно уничтожали документы? Или же ворвались в Совет и уж затем устроили погром? Где люди? Отчего хутор словно обезлюдел?»
Николай Степанович оглядел притихших, ждущих от него решения бойцов. И тут из проулка выскочил мальчишка. Он скакал на лозе, оседлав ее и смешно подпрыгивая при каждом шаге. Облезлая заячья шапка съехала набекрень, кацавейка с материнского плеча волочилась по земле.
— Погоди! — встал на пути мальчишки боец. — Где все-то?
— В клубе! Только обманули про кино, — голосисто ответил пацаненок и шмыгнул носом. — Все думали, что кино привезли, а энто собрание. А дядь Кирьян заарестованный сидит. Вместе с другими сельсоветчиками. Они…
Мальчишка не договорил, взгляд его замер на расстегнутой кобуре. Он перевел взгляд и увидел в руке майора пистолет. Глаза мальчишки загорелись.
— Где арестованные?
— Тута. — Мальчишка кивнул на приземистый дом в глубине подворья. — В подполе сидят. Где осенью завсегда арбузы держат.
Неподалеку грохнул выстрел.
— Узнайте, что там! — приказал двум бойцам Магура. — Остальные за мной!
Миновав баз, Магура толкнул дверь куреня, прошел в сенцы, наступая на клоки прелой соломы, и услышал глухой стук. Он доносился словно из-под земли. Стучали под полом, методично, без остановки, стараясь привлечь к себе внимание или безуспешно пытаясь открыть крышку, на которой висел тяжелый, тронутый ржавчиной амбарный замок.
— Посторонитесь, товарищ майор государственной безопасности, — попросил молодой «ястребок» с пшеничными усами. Он взял карабин за дуло и дважды ударил прикладом по вкрученным в пол замочным кольцам. Одно тут же отвалилось. Осталось поддеть крышку.
Из подпола пахнуло гнилью и терпким запахом сушеных яблок.
— Есть тут кто? — встав на колени, крикнул в лаз боец.
Ответили глухо:
— Имеются.
— Вылазь!
Послышался сдавленный шепот, потом заныли ступеньки, и из подпола, щурясь на свет, появилась всклокоченная голова.
— Вылазьте! — повторил боец.
Человек не спешил. Он поднял голову, всмотрелся в Магуру и хрипло сказал:
— Если надумал нас кончать, то давайте всех разом. Не желаем напоследок расставаться.
— Поднимайтесь, — пригласил Магура. Голова человека была на уровне его сапога и разговаривать так было не очень удобно.
— Измываться не дадим, — упрямо повторил человек из подпола. — И смертью нас не пужайте: уж расстреливали прежде. Беляки. Кто, вроде вас, в овечью шкуру рядился, освободителями себя называл и позорил звание русского человека!
— Да вы… Вы чего это? — удивился боец.
— Приговор свой здесь будете вершить? Боитесь, что на плацу хуторяне не дадут убить? Страшитесь народного гнева? Он вас, фашистское отродье, везде отыщет!
— Не признал, дядь Кирьян? — спросил «ястребок». — Всмотрись: это же я, Мишка Чумаков, сын Пантелеймона Чумакова! Ты ж мне в позапрошлом году на майские лично комсомольский билет вручал и руку жал. С хутора Вислоудинского я!
— Вылезайте, товарищ Кирьян, — повторил приглашение Магура.
Кирьян не отрываясь всматривался в бойца. С лица председателя хуторского Совета начала медленно спадать хмурь.
— Товарищи…
— Вот именно. А то «вражеское отродье»! — рассмеялся Чумаков. — За такое, извиняюсь, и вдарить можно было!
— Выходи! — дрогнувшим голосом крикнул в лаз Кирьян. — Ослобонили нас!
Последние ступеньки лесенки он одолел с трудом и упал грудью на пол. Следом из подпола вышли трое — у одного был разорван ворот рубашки, в уголках рта спеклась кровь.
— Кто вас запер? — спросил Магура. — Сколько их?
— Трое! — поспешно ответил Кирьян.
— А не пятеро? Вы вспомните: их должно быть пятеро.
Кирьян упрямо мотнул головой:
— Трое. Один длинный, видать, за главного, приказы другим отдавал, и те исполняли. Я с ним вначале уважительно разговаривал и по дурости за членами правления послал. Когда же он ключи от ящика с партдокументами потребовал и еще колхозную кассу, скумекал, что дело нечистое. Отказался приказ исполнять. А тут и товарищи подоспели, — Кирьян кивнул на сельсоветчиков. Один из них потирал скулу и сплевывал кровью из разбитого рта. — Ежели бы какое-нибудь оружие под руками было — дали бы бой.
— И без оружия им попало. Долго помнить будут, — добавил сельсоветчик с рассеченной бровью.
— Кулачный бой вышел. Вроде стенка на стенку. — Кирьяныч подул на кулак и покачал головой: — Не ожидали они от нас прыти и вначале, понятно, растерялись. Тут мы их из правления вышвырнули. Правда, ненадолго. Я давай спешно документы жечь, а Прокофьич до станицы дозваниваться. Только не успели…
— Где они? — перебил Магура.
— Не ведаю, — признался с сожалением Кирьян. — Когда по голове трахнули — краем уха слышал, как промеж себя про собрание гутарили. Если верно это, то в клуб подались.
— Все в клуб! — приказал бойцам Магура. — Блокировать! Со мной Чумаков!
Майор госбезопасности с «ястребками» и за ними четверо хуторян выбежали из куреня. Впереди, держа наперевес карабин, несся Чумаков. Он знал дорогу, к тому же короткую, и вывел всех к коновязи. Отсюда до хуторского клуба было рукой подать.
Чумаков с Магурой уже ступили на крыльцо, когда из клуба, пятясь и крестясь, выползла старушка. Чумаков чуть не сбил ее с ног, но вовремя посторонился. Магура обогнал бойца и вбежал в заполненное людским дыханием и гулом здание.
Первым, кого он увидел, выделив среди остальных в тесном зрительном зале, был человек в военной форме с отпоротыми петлицами, с расстегнутой кобурой на левом боку. У человека было овальное лицо, на сломанной переносице дугой сходились брови, серые глаза смотрели не мигая, от виска за воротник тянулся глубокий шрам. Все так, как сообщалось в словесном портрете ориентировки по розыску, в которой человек с такими приметами значился руководителем десантной группы.
Рядом топтался старик. Чуть в стороне, прислонясь к экрану, стоял парень. Играя, он перекидывал из ладони в ладонь пистолет.
18
Курганников тоже увидел майора.
Через головы заполнивших зал людей они пристально и не отрываясь смотрели друг на друга — майор германской армии и майор государственной безопасности. Два майора. Два врага.
Увидев, как напрягся и на полуслове умолк агитатор за «свободу» Дона, сподвижник печальной памяти известного хуторянам белогвардейского атамана Краснова, все в клубе привстали с лавок и обернулись вслед за устремленным взглядом Курганникова.
— Предупреждаю, сопротивление бесполезно! — сказал с порога Магура. — Сдавайтесь, Курганников!
