Елену нельзя было назвать бедной – с улицы жилище казалось вполне ухоженным. Крепкий забор, широкий двор, огромный пес, залившийся лаем при виде чужого: все говорило о том, что хозяева живут хоть не в богатстве, но в достатке. Сквозь маленькое оконце наружу пробивался неяркий свет, значит, Елена уже не спала.
Поскольку она жила одна, Михаилу самому пришлось заняться конем. Пока он возился, хозяйка, видимо услышавшая собачий лай, сама вышла во двор.
– Машка, ты что ли? – узнав Марию, дожидавшуюся Михаила, спросила Елена и замерла, увидев подходившего молодого незнакомца, одежда которого выдавала в нем боярина.
– Встречайте гостей, Елена Павловна, – нисколько не смущаясь, обратилась Мария к мачехе.
Елена, не мигая, долго в упор смотрела на Михаила. Он же в свою очередь тоже не отрывал очей от стоявшей перед ним старухи. Странная дрожь пробежала по телу Михаила: на миг ему показалось, что среди целой рати смог бы он узнать родную кровь.
Уже начало светать, к тому же привыкшие к темноте глаза Михаила позволяли кое-что рассмотреть. Елена была настолько стара, что даже сложно представить, сколько ей теперь лет.
На голове у нее, наверное, не было ни одного темного волоска, когда-то стройный стан согнули года, а сухое морщинистое лицо, казалось, уже ничего не выражало.
Так бы и простояли Михаил и Елена на дворе, как зачарованные глядя друг на друга, если бы шустрая Машутка не пригласила гостя в избу.
Уже в горнице Мария попыталась было познакомить мачеху и Михаила, но, как ни странно, ставшая в старости неразговорчивой Елена на этот раз ее опередила.
– Ну, рассказывайте, с чем пожаловали. Неужто моя вертихвостка приглянулась? – скрипучим голосом спросила Елена.
– Ой, что вы, это ж боярин московский, государев человек…
– А ты бы помолчала, дуреха, и сама вижу, что не холоп. Да коли привела гостя, на стол бы чего собрала, чем меня поучать, – уже приказывая, обратилась она к Марии.
Маша, все еще привыкшая слушаться мачеху, безропотно подчинилась, оставив наконец-то Михаила один на один с Еленой.
Опять, как и во дворе, в горнице на какой-то миг воцарилось молчание: рассматривали друг друга уже при свете.
– Ну и как звать государева человека? – первым нарушила молчание Елена.
– Михаилом.
– Что ж тебя занесло в мою избу? Нет, не Машка, хоть и люб ты ей, – словно сама с собой, рассуждала вслух Елена.
Еще раз оглядев его с головы до ног, с ехидцей продолжила:
– Да ты милок, женат похоже, верно угадала? Не отпирайся, по глазам вижу, – даже не дав ничего ответить, добавила Елена. Да и не побаловаться тебя Мария привела – у Гришки поди сподручнее… На что ж тебе со старухой толковать-то понадобилось?
Пораженный догадливостью Елены, Михайло смутился. Знать, придется все начистоту, как есть выкладывать.
– Верно вы, Елена Павловна, подметили. К вам я с разговором пришел, но кабы не Машутка, никогда бы не переступил порога этого.
На этот раз Елена молчала, внимательно слушая гостя.
– Хотел я сперва расспросить, как поживаете, да вижу, не по нраву вам пустые разговоры. Потому сразу признаюсь – просьба у меня к вам есть, Елена Павловна. Давно вы в Новгороде, наверняка все, что в городе творится, знаете.
– Верно, экий ты догадливый! Да только не думай, что я тебе все докладывать стану.
– А я и не собираюсь обо всем-то расспрашивать. Мне одно интересно: известно ли тебе, есть ли где в городе дети только что родившиеся да без родителей оставшиеся или брошенные?
Елена призадумалась, однако, то ли доподлинно зная, то ли догадываясь, где о том можно узнать, хитро спросила у Михаила:
– А как же, и о том ведаю, а тебе зачем то знать? Ежели к себе ребеночка решил взять, неужто в Московии детишек нет?
– Не дает нам Господь с супругой ребятишек, вот и решили ребеночка взять, – не сказав всей правды, ответил Михаил.
– Да ты и сам молодой, а супруга и подавно. Будут у вас еще детки, погоди немного.
– Коли была бы надежда, не стал бы я беспокоиться. У нее и мать родами умерла. Вот только не хотим мы с Настасьей, чтобы знал кто об этом. Наследником я его сделаю, и даже говорить про то не будем, что не родной он нам. Каково же мальчонке будет, вдруг подрастет, а злая душа про то и нашепчет? Лучше пусть думают, что Настасья сама его родила – ему же проще будет.
– Значит, ты мальчонку решил взять?
– Да можно и девочку, только бы подгадать к сроку.
– И когда у твоей жены срок выйдет?
– Да уж месяц остался, а пока дела государевы закончу, и того меньше будет. И еще: повитуху тоже отсюда привезти надо, чтоб лишних разговоров не было.
– Что ж, – подходя совсем близко и заглядывая Михаилу в очи, согласилась старуха, – помогу я тебе, коли и ты мою просьбу выполнишь. Вижу я – человек ты серьезный, злого дела затевать не станешь, оттого к тебе и обратилась.
– Стара я уж стала, не та, что раньше, недолго мне на этом свете осталось. Я бы и смерти не боялась, – немного помолчав, продолжала Елена, – если бы не Мария. Она ведь одна-одинешенька без меня останется. Чую, пропадет она у Гришки без моего присмотру, не спроста он ее боярам показывает.
– Присмотри за ней, боярин, – взяв Михаила за руку, взмолилась старуха, – не смогу я еще один грех на душу принять. Не будет мне спокойно, коли Машутка непристроенной останется. Забери ее в Москву, позаботься о сироте. Знаю, она согласится: люб ты ей.
– Не надо, не говори, что жена у тебя, – не давая возразить Михаилу, продолжала Елена. – Я ж не в жены ее взять прошу. Неужто в боярском доме челядь какая не требуется? Может, в другой какой терем отдашь, коли там хозяин серьезный. А ежели не хочешь, чтобы жена спрашивала, на что мол девку привез, так я ее не одну отправлю, с повитухой, – будет помощницей, да так и останется.
– И не стал бы я возражать, Елена Павловна, да говорил уж – не должна моя челядь про то знать, что не мой это ребенок. А Машутка, не в обиду ей сказано будет, уж больно болтлива…
– Экий ты еще глупый! Да она-то и знать ничего не будет. Неужто ты и впрямь ее с повитухой на роды отправишь? Прикажешь ей всем говорить, что она ученица повитухи, а коли не скажет, обещай ее назад отправить, в Новгород, так она язык за зубами попридержит.
Михаилу вовсе не хотелось возиться с Машуткой, а тем более в дороге, но возразить было нечего, а деваться некуда.
– Так и быть, заберу я твою Машутку в Московию, однако и ты выполни свое обещание.
Пока Михаил разговаривал с Еленой, Мария занималась нехитрыми сборами на стол, а потому в хлопотах не прислушивалась к их речи. Закончив, вернулась к беседовавшим – звать к столу.
В просторной горнице было уже светло – ночи уж становились короче. Машутка попыталась потушить огонь – яркие блики упали на лица поднимавшихся Елену и Михаила, и Мария остолбенела. Только сейчас она поняла, чем завораживал ее Михайло, почему один его взгляд заставлял повиноваться. Как две капли воды были похожи глаза ее мачехи и Михаила: несмотря на старость Елены, можно было угадать их одинаковый разрез, но главное, они были того же самого глубокого синего цвета. Даже смотрели они как-то похоже: пронизывающе, испытующе, заставляя беспрекословно подчиняться.
Уже за столом Мария никак не могла отделаться от странного чувства, что потолковав с ее мачехой, боярин словно впитал в себя какую-то ее часть; обычно разговорчивая, она молчала, тупо переводя взгляд с одного на другого.
В конце трапезы Михайло с Еленой опять остались одни, под каким-то предлогом спровадив Марию, и не спеша обо всем потолковали. Был у Елены на примете случай – вот-вот родила одна баба, да муж, прознавший что был у них в доме в его отсутствие гость незваный, не хотел признавать ребенка своим. Убью, говорит, и тебя и его, коли мне на глаза с ним появишься. Потом, правда, поостыл немного – сказал, мол, так и быть, пусть домой возвращается, только без мальца. Бедная баба и не знает, что теперь делать-то – куда она с малым дитем пойдет. Мать померла давно, а муж побранит, поколотит, да и спустя немного снова жить ладно бы начали, но не погубишь же родное дитя.
Вот и подумала Елена, что сразу и бабенке той жизнь наладит, и Михаилу. Ежели она узнает, что ни куда попало – в боярскую семью ее чадо попадет, непременно согласится. На том и порешили – сходит сперва Елена к той бабе, потолкует, а там видно будет.
Елена давно закончила беседу, а Михайло все никак не мог решиться выяснить самое главное – на самом ли деле Елена – его тетка или это случайная ошибка. Наконец, собравшись с духом, сказал:
– Знаете, Елена Павловна, а я ведь не затем сюда шел, хоть и нужна была помощь, не о том сперва спросить хотел.
Елена, которой казалось, что она верно все про москвича подметила, подгадала, как его дело лучше обстряпать, на этот раз удивилась:
– Так что ж ты молчишь, выкладывай.
– Машутку мне вверяете, а даже не спросили, какого я роду, племени, чьих кровей и жена моя.
