— Вы знали моего отца? — с удивлением спросил Краса.
— Мы много с ним и вместе с партией пережили. И хорошего, и плохого. Твой отец всегда был на своем месте. Будь достоин его.
Краса немного расчувствовался. Таким его ни раньше, ни потом я никогда не видел.
* * *
Проведение полковых тактических учений планируется задолго до начала, о чем, к счастью, солдатам хорошо известно. Если я говорю «к счастью», то имею для этого причину. В период проведения нынешних учений ртутный столбик термометра упал настолько низко, как это бывает, может быть, один раз в десять лет. Такого, конечно, никто не ожидал.
В нашей жизни бывают такие дни, когда, за что бы ты ни взялся, все получается. Но бывают и такие, когда ничего не выходит. За время своей не очень продолжительной службы я уже успел убедиться в том, что все свойственное отдельному человеку распространяется и на подразделение. Именно во время полкового учения для нас наступили медовые дни.
Если бы солдаты не хотели и не умели работать, то даже наилучшее расположение звезд на небе им не помогло бы. Но они хотели и умели работать, да и расположение звезд благоприятствовало, поэтому на самом деле получилось так, что, за что бы мы ни брались, все у нас выходило отлично и во время атаки, и потом, когда батальон сумел оборудовать район обороны на достигнутом рубеже. А оборудовать район обороны означает прежде всего вырыть окопы для людей и техники. И видимо, не имеет смысла скрывать, что именно эта работа у солдат не пользуется особой популярностью даже в нормальных человеческих условиях. А уж в это время условия были поистине нечеловеческими: утром — минус двадцать, в полдень — минус десять, к вечеру — минус пятнадцать. Поэтому я не особенно удивился, когда после распоряжения Индры среди солдат раздались возгласы, что его, видимо, нельзя воспринимать всерьез. Земля твердая как камень, и вряд ли найдется такой мастер, который в этих условиях сумеет что-либо вырыть.
Я решил показать им пример. Приказав принести шанцевый инструмент, предназначенный для этих целей, я начал вгрызаться в окаменевшее чудовище.
Но вгрызться не удалось. Я вхолостую тюкал по замерзшей земле.
Взглянув на солдат, следивших за моими потугами, я заметил, что они с трудом скрывают усмешки, глядя на это забавное представление.
Я снова и снова пытался пробить мерзлый грунт, но бесполезно. Однако я продолжал долбить, и чем дальше, тем отчаяннее, заметив с чувством облегчения, что у меня кое-что получается. Понемногу, но получается. В это время вокруг меня собралась уже добрая половина батальона. Я продолжал работать и порой как бы невзначай бросал взгляд на, лица солдат, стараясь угадать, что они думают о моем начинании. На всех лицах можно было прочитать одно и то же: «Да, дружище, это вам не с докладом выступать». И еще одно можно было заметить. В самом начале рассказа я признался, что не отличался особой силой, но тогда я не сказал правду до конца. Я не то чтобы не отличался особой силой, но и вообще относился к хилому десятку. Так что те солдаты, которые сейчас наблюдали за мной, наверное, думали про себя: «А если мы, силачи, возьмемся за это дело, то все пойдет как по маслу».
Индра появился как раз вовремя, и именно тогда, когда я почувствовал, что через несколько секунд последние силы покинут меня. Он не позволил событиям зайти так далеко. Властным голосом спросив, что за цирк здесь происходит, он, не дожидаясь ответа, навел надлежащий порядок.
Мои симпатии к нему значительно возросли, но лишь до того момента, когда, отозвав меня в сторонку, он сказал:
— Ну и комично же ты выглядел!
Я попытался оправдаться, но он не дал сказать ни слова:
— Понимаю — личный пример. Ты только посмотри, как они дружно взялись! В этом вся загвоздка была. Поэтому одобряю твои действия.
На этом случае я сумел убедиться в том, что сила личного примера действительно велика, а люди в состоянии разобраться, когда этот пример наигранный. Главное, чтобы они почувствовали искреннее стремление.
Индра сразу же исчез, как будто за ним охотились. Спустя немного времени я услышал его громкий голос. Он отчитывал механиков-водителей за заведенные двигатели, с помощью которых солдаты пытались хотя бы чуть-чуть согреть свои промерзшие кости.
— Вы что, не знаете, что нельзя разбазаривать топливо? — кипятился он. — Мы же не в Кувейте!
В это время я подошел к нему. Индру, видимо, обеспокоило, что его могли неправильно понять.
— Вы хоть знаете что-нибудь о Кувейте? — спросил он одного из механиков-водителей.
— На чемпионате мира в Испании мы с ними сыграли вничью. Было очень обидно, — ответил механик-водитель.
— Политработник вам все объяснит, — заявил Индра и отправился дальше, чтобы отдать распоряжение командирам рот немедленно развернуть палатки для обогрева.
— В Кувейте стоит засунуть палец в землю, как оттуда вырвется фонтан нефти. — Учитывая суровые климатические условия, я решил сократить политинформацию до минимума. К тому же я был уверен, что механиков-водителей в данный момент беспокоят совсем иные проблемы, чем эта богатая экзотическая страна.
Мы оборудовали район обороны чуть ли не в рекордные сроки. Становилось ясно, что учения мы завершим с честью. Даже офицеры из штаба полка и дивизии не делали из этого тайны.
Индра ходил и сиял, стараясь показать, что оставшиеся задачи для его батальона — сущая безделица. Для меня же было ясно, что похвалы в его душе связаны с ожидаемым переводом в штаб дивизии с квартирой поближе к областному театру.
— Что-то сразу очень много восхвалений, — сказал Ванечек, когда мы остались с ним один на один. — Я бы еще пару часов подождал, пока мы не вернемся домой и не поставим технику. При такой погоде марш будет нешуточным делом.
Как бы в подтверждение его слов повалил густой снег.
— Как следует проинструктируем командиров отделений и механиков-водителей, и три тысячи чертей на наши головы, если не сумеем провести марш без происшествий, — заявил я, находясь под влиянием отличного настроения Индры.
Вскоре был объявлен конец учений. Командир полка поздравил нас, не забыв, однако, заметить, что у нас отмечались и недостатки, с которыми мы разберемся дома.
Новость, что мы передовики, молнией разнеслась по батальону. Когда командиры отделений и механики-водители собрались на инструктаж, то и без особой проницательности в их глазах можно было прочесть желание, чтобы их долго не задерживали, потому что кому охота напрасно мерзнуть. И так все абсолютно ясно. Индра, наверное, также из-за того, что все было ясно, поручил провести инструктаж мне и Ванечеку.
Я заявил, что для нас учения еще не закончились, потому что, учитывая погодные условия, возвращение в гарнизон будет сложным. Понятно, что механики-водители устали, но тем больше внимания они должны уделять маршу. Я потребовал от командиров отделений, чтобы они строго соблюдали меры безопасности при движении.
Затем Ванечек отдал распоряжения о порядке движения, сказал несколько слов о соблюдении мер предосторожности. Во время его инструктажа я заметил, что один из механиков-водителей опоздал и попытался незаметно встать в строй. Я подождал, пока Ванечек закончит, и, распустив людей, отвел в сторону опоздавшего.
— Где вы были? — попытался я заглянуть ему в глаза.
— В лесу, товарищ поручик, — ответил он без малейшего чувства вины.
Я вопросительно посмотрел на него, и ему ничего не оставалось, как выложить мне подробности.
— Не мог больше терпеть, — откровенно признался он.
Я рассудил, что такое может случиться с каждым, и коротко повторил механику-водителю, что учения для нас еще не закончились, марш будет нелегким.
Он ответил, что ему все ясно.
— Но постарайтесь, чтобы все прошло как следует, — закончил я с тревогой, потому что падающий снег почти полностью скрыл от меня лицо водителя.
Снегопад не прекращался и когда мы начали марш. В это время я еще не знал, что очень скоро наши счастливые дни закончатся. Через полчаса движения колонна внезапно остановилась. Я подумал, что мы остановились из-за опущенного шлагбаума, и некоторое время оставался на месте. Но долго усидеть я не мог и вышел из машины.
На левой половине дороги я увидел грузовой автомобиль, прицеп которого торчал на правой стороне, внутри нашей колонны. Одна из наших машин валялась в кювете, упершись в дерево, которое от удара сломалось пополам.
Наш механик-водитель — именно тот, который опоздал на инструктаж, — разразился страшной руганью в адрес водителя грузового автомобиля.
Однако на их перепалку никто не обращал внимания. Все, кто успел подбежать, склонились над командиром отделения, неподвижно лежащим на обледеневшей обочине дороги. У десатника на голове виднелась большая рваная рана, из которой текла кровь. Он был без сознания.
