Весну тридцать девятого, войска специального назначения встречали в дороге. Японская возня в районе Халхин-Гола была уже вполне заметна, и Новиков спешил воспользоваться шансом, обкатать в боевых условиях как можно большее количество людей. Общий лимит для данной операции был определён Сталиным в пятьдесят тысяч человек, из которых Новикову досталось всего пять. Но и передислокация такого количества людей с техникой и средствами усиления была непростой задачей. Управление Особым Ударным Корпусом и комендантские подразделения были доставлены новыми широкофюзеляжными самолётами Ант-401, а основная часть двигалась по железной дороге.
На операцию Кирилл взял максимально возможное количество необстрелянных бойцов и младших командиров, прошедших полный курс подготовки. Надя так же вывезла триста снайперов из числа закончивших школу, но не побывавших в боях, а, командир Второй дивизии старший майор Судоплатов также вывез два первых выпуска своих учебных подразделений и сорок курсантов радиошколы которую он курировал лично.
Всю работу по рекогносцировке и разведке сделали лётчики отдельной высотной разведэскадрильи и к моменту прибытия основной массы войск, уже были составлены точные карты будущего театра военных действий и всей линии японских позиций на максимальную глубину.
На высотах у реки Халхин-Гол скрытно готовились позиции артдивизионов крупного калибра, а основная масса войск должна была занять позиции за рекой, ближе к границе.
Вообще, по сравнению с известной Новикову историей, войск у японцев было в три а то и в четыре раза больше. И кадровых военных и формирований Манчжоу-Го. Пока все они находились в отдалении, но в готовности вступить в бой по первому же приказу.
Мелкие схватки на земле и в воздухе уже отметили начало конфликта, а с двадцать второго мая в воздухе над Монголией началось настоящее воздушное сражение.
Японцы, не желавшие повторения Хасанского разгрома, сосредоточили в районе боёв более ста пятидесяти истребителей и около ста бомбардировщиков, надеясь полностью контролировать небо. С Советской стороны было развёрнуто два истребительных полка И-162, полк И-180, и два полка СБ.
Пока на земле «бодались» в основном батальонные группы в воздухе было уже не протолкнуться от самолётов. И-162 получившие новый более мощный двигатель и систему управления и имевшие существенное преимущество в «собачьих свалках» дополнялись скоростными И-180 которые легко перехватывали и догоняли японские Ki-10 и новейшие Ki-27, не говоря уж об устаревших Тип 91 и Тип 92.
Первый день боёв закончился с разгромным для японских лётчиков счётом 4-15 и дальше разрыв только увеличивался, так как советские пилоты быстро набирали боевой опыт, а японские горели в своих машинах. А ночью, уже по традиции советских ВВС японские аэродромы «причёсывали» бомбардировщики оснащенные приборами ночного видения и ночными прицелами.
Через некоторое время, война в воздухе почти закончилась ввиду отсутствия одной из противоборствующих сторон, зато началась горячая фаза наземной операции.
Попытка прорыва на гору Байин-Цаган была вовремя парирована не только подвижными соединениями но и минными заграждениями, и, потеряв на склонах господствующей высоты полноценную дивизию, побросав всю технику, японцы отступили за реку.
Пока разворачивалась пружина конфликта, большая часть спецназовцев занималась отловом вражеских диверсантов, которых было просто огромное количество.
Японское командование сделало логичный шаг и подготовило несколько сотен диверсионных групп, которые по плану должны были дезорганизовать советский тыл и поставлять достоверную информацию о расположении и вооружении войск.
Но в реальности, поимка а иногда уничтожение диверсантов приняло такой масштабный характер, что японцы лишились и последних источников в расположении советских войск.
«Отряд 70» был подразделением, куда набирали специалистов различных школ синоби по всей Японии. Таким образом, командование Квантунской армией хотело не только исключить действия диверсионных групп в своём тылу но и устроить адекватный ответ в тылу красной армии.
Харуки Миядзава тридцатилетний мастер уже второй час лежал у обочины, дожидаясь вместе со своими людьми одиночную машину для того, чтобы захватить пленного. Лучше было бы конечно офицера, но выбирать не приходилось. За последние пять дней отряд потерял почти половину состава, и никто даже не сумел подать сигнал о захвате. Поэтому была выбрана дорога в стороне от активных боевых действий, и самое жаркое время, когда человек теряет концентрацию и внимание.
Крепкая телега на рессорном ходу, с большой бочкой показалась из-за холма, и лейтенант Миядзава подал команду приготовиться. Двое военнослужащих сидевших на козлах телеги, были конечно не офицерами, но судя по форме принадлежали к НКВД, что само по себе было уже неплохо.
Солдаты, тяжелый и грузный словно медведь, и маленький и щуплый словно японец из горной деревни, мирно беседовали о чём-то своём, когда Дзиро Ито метнул в старшего грузик кусари-гама [81], целясь в висок большому мужчине.
Старшина Доморацкий почувствовал как на лицо сел слепень, и мгновенным ударом прикончил вредное насекомое. Последовавший за этим удар в руку заставил голову мотнуться словно у тряпичной куклы, и не особо раздумывая, Алексей подхватил черпак на длинной деревянной ручке, и одним движением спрыгнул с телеги.
Непонятная тень метнулась откуда-то сбоку, и пришедший в движение шест, словно лопасть вертолёта буквально снёс врага с дороги, отправив обратно на обочину. Второй выскочивший на отделенного уже замахивался каким-то серпом, когда железное ведёрко черпака опустилось ему на голову накрепко сев на манер средневекового шлема. Третий появившийся на дороге просто и без изысков схлопотал ногой в междуножие, и крутанувшись в воздухе словно игрушечный акробат рухнул в пыль. Коротко прострекотала автоматная очередь, и последний диверсант замер, глядя остекленевшими глазами в жёлтую монгольскую пыль.
— Малой, ты как? — Не оборачиваясь, спросил Алексей.
— Порядок, товарищ старшина.
Бывший беспризорник, а ныне рядовой НКВД Александр Комиссаров, уже лежал за бочкой, внимательно смотря поверх прицела ППСУ [82], и прикрывая напарника от возможных проблем.
— Верёвку.
Под ноги Доморацкого упала бухта тонкого, но очень прочного троса.
— Ну вот что ты будешь делать а? — Алексей вязал ниндзей очень качественно и после упаковки сложил с краю бочки, закрепив дополнительно словно багаж. — Всякой хренью мы тут с тобой занимаемся, а народ, между прочим, воюет. Ну вот куда нам сейчас, к особисту нашему, в разведотдел, или в полк ехать а там разберутся? Что скажешь товарищ гвардии рядовой?
— Я полагаю, товарищ гвардии старшина, что правильнее будет в разведотдел, — солидно словно взрослый сказал Александр. — Оттуда до нашего расположения всего пара километров. А если чего, то и новостями разживёмся.
— Верно говоришь. — Алексей вытер лицо рукавом гимнастёрки и ловко запрыгнул обратно в телегу, небрежно бросив изрядно помятый черпак рядом с бочкой. — Нноо, животное, шевели копытами!
Гнедая коняга, приписанная к хозвзводу, презрительно дёрнула хвостом, и стронула повозку с места.
Примерно в это же время, Новиков выходил из штабной палатки командующего Штерна, где проходило совещание по завершению операции на Халхин-Голе. Предполагалось ударить силами третьей мотомеханизированной дивизии с юга и четвёртой ММД с севера, отрезая всю группировку вторгшуюся на территорию Монгольской Народной Республики. Все пути отхода войск уже были пристреляны дальнобойной артиллерией, а места концентрации войск взяты под круглосуточное наблюдение. Командарм Штерн, уже знакомый Кириллу с удовольствием рассматривал аэрофотоснимки, и несколько раз повторил, что в таких условиях он даже на полигонах никогда не воевал. Каждое движение вражеских войск, каждое сообщение полевых радиостанций быстро доводилось до сведения штаба, позволяя гибко реагировать на изменение ситуации.
Начальник штаба бригады майор госбезопасности Старинов наладил работу таким образом, что даже в дальних тылах японцы передвигались с охраной и усиленными конвоями. ДРГ наводили ужас по ближним и дальним тылам выбрасываясь с тихоходных Р-5м [83] и эвакуируясь на них же, сажая эти неприхотливые самолёты прямо в поле а снайперы превратили ближние тылы в настоящий ад.
Стрелки отрабатывали передний край японцев с такой эффективностью, что передовые окопы считались местом гарантированной смерти, и передвигались там, даже ночью, исключительно согнувшись и не показывая голову из-за бруствера.
«Сталинская побудка» в этот раз началась не со взрывов мин, а для разнообразия со старта экспериментальных ракет РДД-1.
