ты, дочь моя, — пробормотал он, — однако при этом поступок твой жесток и страшен!
— Твоей душе придется выдержать это бремя, Пророк, поскольку именно твой голос мы слышали в храме, когда в последней надежде молили тебя о наставлении, и голос тот велел нам действовать. Сюда вместе со мною прибыли те, кто может подтвердить, что слышали твой голос, так же как и я сама.
— Возможно, дочь моя. Это правда, что в некий день, не так много лун назад, я как будто слышал, как ты, оказавшись в большой беде и страшной опасности, взываешь к Небесам. По указанию, прилетевшему ко мне неизвестно откуда, я мысленно ответил тебе: «Исполни и не бойся». Что именно ты должна исполнить, я не знал, хотя, признаться, мысль о том, что это имеет какое-то отношение к поджогу храма, и приходила мне в голову.
— Все так, Учитель. Что ж, по крайней мере, теперь Ох Артаксеркс с несколькими сотнями персидских разорителей перестали поганить землю и угодили прямиком в преисподнюю. Там пусть они и остаются вместе с Теннесом, Нектанебом и многими другими лжежрецами и недостойными царями. Позже мы с тобой побеседуем о них и обо всех их позорных деяниях. Но сначала скажи мне: почему я здесь? Чего ради ты вызвал меня из Египта? Чтобы спасти от смерти?
— Не только поэтому, Айша. Зачем мне удерживать тебя от великого блага смерти, в которой я вскоре присоединился бы к тебе? Мне было велено призвать тебя, чтобы теперь, когда Исида оставила Египет, ты смогла возродить ее веру в Коре, в древности бывшем ей домом родным; чтобы, пребывая здесь, ты еще раз сплотила верой этот народ с помощью Небесной Царицы, которая затем поведет его к величию и славе.
— Трудная и почетная задача, Пророк. Надеюсь, с твоей помощью я справлюсь, если боги даруют мне долгую жизнь и мудрость.
Он покачал головой и ответил:
— Не жди помощи от меня, поскольку жизненный путь мой наконец-то завершается. Разве не сказал тебе Филон, что я больше не вмешиваюсь в дела мирские и уже долгие годы живу отшельником в страшном месте, ютясь в голой пещере и всецело погрузившись в созерцание святых истин?
— Нет, отец, он не сказал мне почти ничего, — промолвила я удивленно.
— Теперь ты знаешь... Однако я должен возвращаться в свою келью, откуда пришел; там я дожидаюсь перемены, называемой смертью. Свою роль я уже сыграл, но у тебя еще много работы. Филон поможет тебе.
— Но почему ты живешь там, отец, почему оставляешь меня без наставлений своей мудрости?
— Потому что там я охраняю открытую мне давным-давно величайшую тайну в мире — секрет того, как человек может избежать смерти и жить на земле вечно.
Я изумленно воззрилась на собеседника, решив, что годы и постоянное воздержание лишили старца разума. И поинтересовалась:
— Но если это такая уж великая тайна, то почему ты сказал о ней мне, Учитель?
— Потому что должен был это сделать. Потому что хорошо знаю: если я не скажу, ты сама узнаешь ее и, не будучи предупрежденной, попадешь в западню — продолжая жить под солнцем, осмелишься облечь себя в одеяния бессмертия. Именно по этой причине я не призывал тебя в Кор, пока сие не было приказано мне дважды.
И тут новая мысль взволновала мою душу. Если это не сказка, если действительно на земле существовала чудесная «дверь», почему бы мне не шагнуть за нее и не стать такой же, как боги? Только, признаться, я не верила в правдивость его рассказа.
— Тебе наверняка приснилось это в одинокой келье, отец мой, — сказала я. — Но знай: если это не сон, если все правда, то я, Айша, непременно захочу набросить на себя облачение вечной жизни. Почему бы и нет, о Пророк?
— Потому, Айша, что любой человек, будь то мужчина или женщина, который осмелится вкусить этот запретный плод здесь, на земле, где смерть предопределена всем, тотчас войдет в ад.
— А я думаю иначе, Пророк Нут, я полагаю, что этот человек, будь то мужчина или женщина, обретет истинное величие и сделается правителем мира, — ответила я. Глаза мои сверкали, и грудь взволнованно вздымалась.
— Ты ошибаешься, Айша, ибо Небеса низвергнут любого смертного, дерзнувшего взобраться на эту роковую вершину гордыни. О, выслушай меня и очисти свою душу от безумного желания, которое, вижу я, уже охватило ее. Мне было предназначено раскрыть эту тайну тебе именно с этой, как я думаю, целью: чтобы ты могла проявить свое величие и отвергнуть ее — самую смертоносную взятку, какую только злые демоны когда-либо предлагали смертной женщине.
— А может быть, наоборот? И мое предназначение как раз заключается в том, чтобы принять сей дар, Учитель?
— Нет-нет! Ну подумай сама. Разве земной мир — подходящее место для бессмертия? К тому же тайна, мною охраняемая, есть лишь дух мироздания, но не дух бессмертия; секретная мощь, от которой берет свою силу наша Земля, но которая погибнет вместе с Землей, как и должно произойти в день, пока скрытый в глубинах времен. Поэтому отведавший из той чаши сделается не вечным, но лишь долго-долго живущим, однако все же обреченным однажды погибнуть одновременно с этим умирающим светилом. Он не избегнет роковой участи, а лишь отсрочит смерть, которая будет неизменно дожидаться, чтобы в конце концов сразить его. А он между тем должен будет стойко выживать в пустыне одиночества, наблюдая, как поколение за поколением рождаются и уходят на вечный покой; наряду с тем томимый, быть может, неисполнимыми желаниями, он станет испытывать их вечно и оставаться неудовлетворенным; он будет стоять, словно замерзшая скала посреди долины, — в облике человека, но будучи изгоем, однако по-прежнему ранимый людскими амбициями и стремлениями, ненавистью и надеждой, с ужасом ожидая того предназначенного Роком мгновения, когда Земля наша рассыплется и смерть поглотит все и вся.
Я стар и слаб, мой час вот-вот пробьет, я уже на пути к покою, который обрету на небесах. О Айша, у меня нет сил остановить тебя, и, если ты предпочтешь испить из этого кубка, моя слабая рука не сможет оторвать его от твоих губ. Но как человек, который выпестовал тебя и любил всем сердцем, как тот, кого боги наделили великой мудростью, я молю тебя отбросить сие великое искушение. Как истинно учит наша вера, душа твоя уже бессмертна и обладает уготованным
