— Какие проблемы, шеф? — раздаля у меня над ухом знакомый скрипучий голос.
— Банни! Ну что Вы тут делаете, при всем честном народе? Ведь невесть что подумают!
— Подумают: переоделся человек кроликом, его дело. Не беспокойтесь Вы, им тут уже не до удивлений. Куда-то хотите отправиться?
— Хотеть-то хотим, только в самолет не пускают. А зайцем неудобно
— Может, кроликом удобнее будет?
— Нет, герр кролик, — ответил Глюк, — ни кроликом, ни зайцем, ни морской сфинкой.
— А оно вам вообще надо, шеф?
— Джинн в Европе, занчит мы за ним, — грустно констатировал Сквозняк.
— Да нет, я имею в виду, зачем непременно самолетом? Ну их в баню!
— Вы мошете претлошить что-то еще?
— Могу. Хотите пешком?
— Ответить вежливо или честно?
— А на летающей тарелке? Доконаем их тут всех!
— А тарелку где взять?
— Где, где! В Голливуде! Хотите я поговорю с ребятами?
— Что, прямо сейчас?
— Хотя бы.
Не дожидаясь ответа, кролик юкнул в какую-то щель.
— Ерунда какая-то, — подытожил Ежи, — Ладно, когда тут у них ближайший рейс? — он повернулся к табло.
— Вон, через сорок минут, на Нью-Йорк, — предложил я, — Из НьюЙорка летают по всему миру, там не придется ждать больше десяти минут.
— Хорошо, ждем рейса на Нью-Йорк.
Мы не дождались рейса на Нью-Йорк. Через четверть часа под сводами зала ожидания раздалось объявление:
— Международную оперативную группу, следующую специальным рейсом Питтсбург — Пиза, просим пройти на посадку к четвертому посадочному коридору Повторяю
Голос информатора дрожал, к тому же объявлению предшествовал нервный глотательный звук. Тем не менее, я переглянулся с Ежи:
— Идеальный вариант! Доедем, как короли. Вперед!
Мы испарились и направились в зал регистрации, а оттуда, руководствуясь развешанными повсюду указателями, к посадочному коридору номер четыре — длинной, в рост человека высотой, телескопической кишке, которая выдвигается из стены здания аэропорта и упирается в открытый люк самолета. В России это пока экзотика (или уж точно была экзотика до того, как меня выдернули в сказочный мир), хотя остальной технологический мир пользуется такими штуками уже лет тридцать.
Вопреки ожиданиям, коридор был пуст, ни малейшего следа этой самой международной оперативной группы. Впрочем, вскоре появилась компания из шести подтянутых, как говорится, искусствоведов в штатском, которых, видать, полиция штата или даже ФБР отослало в помощь итальянцам, распознав сходство творящейся там и здесь чертовщины.
До сих пор не могу понять, чем им не понравилась стюардесса, переминавшаяся у открытого люка на своих трех ножках, пошмыгивая зеленым хоботком и дружелюбно прядая крабовыми глазами на стебельках. Подумаешь, ну зеленая, ну три ноги, ну позади у нее длинный хвост (кстати, не такой уж и длинный, аршина полтора всего), ну трогать ее не моги за ее малый рост (где-то мне по пояс), ну четыре щупальца вместо рук, но зачем же сразу стрекача-то давать? Вот они, хваленые американские копы! Их даже не успокоило, что рядом с прекрасной по канонам своей расы инопланетянкой стоял, жуя свою неизменную морковку, вездесущий кролик Банни, причем он явно был доволен произведенным эффектом. Видя такое дело, я сконденсировался.
— Ну Вы даете! Их же мог кондратий хватить!
— Так не хватил же, шеф! Мы еще разрешение на взлет получим у диспетчерской.
— А нельзя ли как-нибудь без этого обойтись мистер Банни? серьезно спросил Сквозняк, — Им же там потом разбираться со всеми, кто сейчас в воздухе. Представляете, как они наруководят после нашего отлета! У них же все столкнутся! Столько народу сгубим
— Ну пожалуйста, шеф!
— И все-таки не стоит.
— Еши, не горячись. А как по-тфоему они сепя почувстфуют когта мы просто так сунемся ф эту толчею? Инфаркт гарантирофан!
— К тому же, шеф, я с ними уже договорился.
— Это как же это, и вообще, как Вы это так быстро устроили? спросил я, предчувствуя нехорошее.
— Очень просто. Взял Годзиллу, он за меня попросил всех, кого нужно. А что, шеф?
— Да нет, ничего. Поехали отсюда, пока Вы еще чего нам не организовали.
Уж эти мне мультяшки! Спору нет, милы, веселы и обаятельны, есть в них некая искра, некая сумасшедшинка, которую человек утратил, сделавшись серьезным и усложнив себе жизнь всякими условностями. Собственно, тоскуя по этой утрате, он и наделил мультяшек всеми любезными сердцу но потерянными им самим чертами. Но в своей святой простоте они подчас способны на такое
Люк летающей тарелки был с шипением задраен, и она, лавируя между воздушными коридорами, повинуясь командам глотавшего успокоительное после визита Годзиллы диспетчера, понеслась вверх. Очень скоро зона интенсивного движения воздушного транспорта осталась далеко внизу, а еще через пару минут Земля в широких иллюминаторах приняла отчетливо круглую форму, знакомую всем по сделанным со спутников снимкам. Космический корабль парил в пространстве, а земной шар неторопливо поворачивался под ним.
Управлявший тарелкой инопланетянин вдруг отвлекся от пульта, усеянного всевозможными заковыристыми приборами и индикаторными лампочками, как июльский луг — светлячками, и повернулся к нам:
— Похоже, вам уже нечего делать в Пизе, — пробулькал он своим хоботком-воронкой, — этот ваш деятель только что восстановил Парфенон. Во! — он щелкнул каким-то тумблером, и на главном обзорном экране отобразился внеочередной выпуск новостей WTN. Показали и новый облик всемирно известного памятника.
Подозреваю, что вся Греция пила в этот момент валидол, за исключением тех, кто лечился проверенным жидким средством, получаемым из виноградного сока путем длительной выдержки в пыльном подвале
Были ли Вы, уважаемый мой читатель из технологического мира, когда-нибудь в Москве, на ВВЦ? Той, которая бывшая ВДНХ, а еще раньше — ВСХВ? Так вот, возьмите всю аляповатую лепнину с Главного павильона и позолоту с фонтана (Золотой колос(, увеличьте количество того и другого в десять раз и таким образом украсьте главное здание доминирующего над Афинами древнего храмового комплекса. Поставьте внутрь статую Зевса, более похожую на садовопарковых уродцев в духе приснопамятной девушки с веслом (не оригинал Шадра, а то убожество, что было растиражировано). Разбейте вокруг этого дела клумбы, где на фоне цветущих сплошным ковром маков живописно возвышаются группы кустов конопли, поставьте аляповатые фонтаны, которые можно спроектировать только в горячечном бреду, вроде Самсона, грозящего льву, дескать, моргалы выколю и пасть порву- Одним словом, вместо классической строгости линий — такое, что рука просто тянется к кувалде, переработать это все в оружие пролетариата.
— И что теперь? — подавленно спросил Сквозняк, глядя на результат архитектурной самодеятельности Аль-халиди.
— Стается мне, кута нам точно не нато, так это ф Афины, предположил Глюк, — Он там уше стелал фсе, что мог
— У нас бы за такое морду набили, — заметил Камикадзе, — Что он еще захочет построить, вот вопрос.
— Как насчет малого джентльменского набора семи чудес света? предложил Сименс, — выберем одно какое-то из них и встанем в засаде. Уж такие известные объекты он вряд ли пропустит.
— Попробовать можно, — вздохнул Сквозняк, — с какого начнем?
— Ну- Например, с колосса Родосского, — от фонаря предложил я первое, что вспомнилось.
— Какая разница, можно и с него, — неуверенно заметил Камикадзе.
— Значит, Родос? — уточнил командир летающей тарелки.
— Родос, — сказал я.
Через две минуты аппарат пошел на снижение. — X-
Мы не успели на Родос. К моменту нашего приземления там уже стоял очередной монунент работы Аль-Халиди. На этот раз джинн не стал напрягать фантазию, а просто поставил памятник Колумбу, тот самый, который так и не судьба оказалось воздвигнуть в Америке Зурабу Церетели, причем увеличенный даже по сравнению с далеко не маленьким оригиналом, увеличенный настолько, что вознесся выше он главою непокорной телебашни в Торонто (или Останкинской? Кто из них выше-то сегодня? Обе наращивают антенну за антенной, соревнуясь друг с дружкой). Аль-Халиди умудрился не только увеличить но и опошлить творение нуемного московского монументалиста. Так навскидку не скажешь, какую линию он подчеркнул а какую затушевал, какую черту спрятал а какую выпятил, но результат оказался воистину омерзителен.
Меня в этой истории больше всего потрясла реакция местных жителей: экс-крестьяне, ударившиеся в последние десятилетия в пляжно-туристский бизнес, забыли о своих православно-христианских верованиях, наскребли по горным деревушкам весь имевшийся в наличии крупный рогатый скот, сложили жертвенный костергекатомбу (как известно, «гекатомба» в переводе с древнегреческого означает "сто быков") и устроили грандиозное аутодафе, вознося молитву Посейдону, богу морей и по совместительству на полставки колебателю земли, чтобы он смилостивился, приступил к выполнению служебных обязанностей по своей второй должности и ликвидировал это безобразие.
