Так или иначе, мы прошли темный гулкий вестибюль, поднялись по винтовой лестнице и забрались под самую крышу. Здесь, в комнатке на самой верхотуре, если верить святочным рассказам столетней давности, чернокнижник Брюс и раскладывал свои пасьянсы. Так оно и оказалось, за исключением того, что в этих пасьянсах не было ничего таинственного: перед склоненной над столом фигурой в камзоле и парике начала осьмнадцатого века горел зеленым глазом экран портативного компьютера-ноутбука, и Яков Брюс — Аль-Халиди — сосредоточенно водил мышкой по столу, раскладывая на этом компьютере Солитер — пасьянс, входящий в комплект поставки Windows. Я и сам до переходя в сказочный мир любил его раскинуть!
Джинн был так увлечен, что ничего вокруг не замечал. Не слышал он и наших шагов, звучавших в ночной тишине как шаги статуи Командора, обутой в чечеточные ботинки. Я встал у него за спиной и посмотрел на расклад, маячивший на экране ноутбука.
— Десятку из колоды на вальта, второго слева, потом на нее червовую девятку из правого ряда и можно открыть, что там дальше, шепнул я на ухо Аль-Халиди.
Джинн последовал моим советам, открыл новую карту — трефового туза, последнего еще не выложенного на верх игрового окна, буркнул: "Спасибо," — и вдруг удивленно замер. Видать, не ожидал моего здесь появления. Не дав ему опомниться и придумать какую-нибудь очередную штуку, я размахнулся и залепил свой торт прямо ему в лицо.
Аль-Халиди вскочил, пытаясь стереть с лица ванильный крем, потом издал боевой клич индейцев североамериканских прерий и в свою очередь принялся закидывать нас тортами собственного изготовления. Я облизнулся. Вот что за талант он в себе загубил: кондитера! Кролик Банни издал ответный клич и в свою очередь запустил в джинна тортом, за ним и остальные.
Это была великая кремовая битва! Глюк только и успевал доставать торты из своего портфеля, снабжая всех нас. Аль-Халиди брал их просто из ничего. Бавнни прыгал вокруг в какой-то сумасшедшей пляске, все примериваясь к Ибн-Хуссейну с огромной сувенирной бутылкой из-под джина Gordon's, и где только он ее взял! Несчастный ноутбук с отломанным экраном валялся где-то под столом, погребенный слоем бисквитно-кремовой мешанины. Гроза за окном иссякла, ибо джинну некогда было отвлекаться на ее поддержание, а главное — думать тоже некогда. Сказать, что мы все перемазались в креме значит ничего не сказать, поскольку тортовая каша доходила нам уже местами до щиколоток.
Наконец, Банни удалось ухватить Аль-Халиди за ногу, и джинн плюхнулся спиной в мешанину из крема, кусков бисквита, цукатов, орехов, крошек безе, и мало ли что еще кладут в торты. Мы все дружно навалились на него, стараясь удержать как всеми доступными магическими способами, так и грубой физической силой. Я поднес к его лицу Гарун Аль-Рашидово колечко — верительный амулет.
— Ну, все. Поймали, — констатировал запыхавшийся Аль-Халиди, нечего было так долго тут торчать.
— Но Вы же должны были окончить представление этой живой картины, — возразил я.
— А иначе неинтересно. Впрочем, лафа должна была в конце концов кончиться.
— Да уж, мы для этого постарались. Ну и задали Вы нам жару
— И что теперь?
— Теперь — к султану, он решит, что с Вами делать. Вот только все то, что Вы тут нагородили- Нельзя ли, чтобы оно исчезло, как ТаджМахал в Питтсбурге, и все стало, как раньше?
— Зачем? — обиделся Аль-Халиди, — Я с Фидием советовался, он все одобрил, сказал, что так и было задумано, только потомки его замыслы забыли и исказили.
— Может быть и так, но лучше вернуть им их любимый миф. Вот Сухарева башня хороша. Зачем только Вы ее поставили прямо на тоннель, ведь рухнет!
— А фундамент? Я такой фундамент подвел! Монолит, до самого скального основания, на тысячу локтей! А все, что они тут накопали, так и осталось, как дырки в сыре. Не бойтесь, я тысячу лет строил, тысячу лет и стоять будет. Вот если султан прикажет — уберу.
— Ладно. Не знаю, как у Вас с художественным вкусом, но вот вкус того торта, которым Вы в меня засветили, просто великолепен. Вы же свой кулинарный талант зарыли на эту самую тысячу локтей! Вот о чем подумайте. — XII-
Мы сидели, расположившись в кружок: султан Гарун Аль-Рашид, виновник недавнего переполоха в Питтсбурге и других местах — джинн Ахмед ибн-Хуссейн Аль-Халиди, Хайнер Глюк, Ежи Сквозняк, Гоги Камикадзе, я и Джефф Сименс. В полутора сотнях саженей под нами раскинулось море ночных огней, сменившее пеструю панораму дневного Карфагена. Вечер принес с собой свежий ветер с моря, заставивший отступить раскаленное дыхание пустыни, поэтому приятнее было расположиться на открытом воздухе, за зубчатыми стенами из желтого песчаника, окаймлявшими смотровую площадку на вершине одной из башен старинной крепости — дворца султана.
Перед нами тоже раскинулось, иного слова и не подберешь, огромное блюдо яблок невероятного размера и вкуса. Спасибо султану, он не стал с места в карьер требовать от нас отчета о поездке, а сперва угостил этими вот райскими плодами. Почему райскими? Да так, рекламный лозунг: "Райские плоды — к Вашему столу!" И еще потому, что поставляет их под этим девизом не кто иной, как сам Зеленый Змей, напыщенная древняя рептилия. Конечно, четыре с половиной тысячи лет успешной деятельности, аж со времен Адама и Евы (самый крупный, пожалуй, его прокол) дают ему право на самодовольство, но общение с ним наслаждения отнюдь не доставляет. А вот яблоки хороши.
Аль-Халиди рассказывал:
— В свое время я не был в большом восторге от Вашей политики, мой повелитель, да Вы и сами прекрасно помните, за какие провинности заточили меня в кувшин. Полторы тысячи лет я провел в нем на дне Персидского залива, угодив в ходе Великого разветвления вместо сказочного мира в технологический.
Необходимое пояснение. В сказочном мире Великим разветвлением именуют тот период, порядка то ли семисот, то ли двух тысяч лет назад, когда произошло разделение сказочного мира и того, который сейчас именуют технологическим. Они имели общую историю, пока одному богобоязненному магу в начале XIV века не вздумалось во искупление греха, коим счел он свое колдовское умение и практику свою, спасти Иисуса Христа от распятия. Это удалось, но течение событий разветвилось, и вместо одного мира образовалось два. В сказочном мире развивалось магическое искусство, астрология и алхимия, тем более, что многие практикующие специалисты бежали в него, спасаясь в Европе — от инквизиции, в других местах — от своих дураков, которых, увы, во всех странах навалом. В технологическом же мире набирал обороты технический прогресс. С другой стороны, в технологическом мире Иисус остался богом, одним из самых почитаемых — но в значительной мере лишь символом, а здесь он живой человек, давно не пытающийся учить кого-то жить, а просто сам живущий по своим принципам, к тому же очень веселый, душа любой компании. Всякий раз, как он заглядывает в «Элефант», вечер получается особенно удачным. Впрочем должен заметить, что когда я встретил его там в первый раз, малость обалдел от неожиданности, хоть должен был бы уже привыкнуть!
Но даже и теперь, когда наши два мира существуют отдельно, между ними возможна связь, взаимное влияние очень сильно. Находились горячие головы, призывавшие и к более решительным воздействиям на технологический мир, некоторые даже пробовали действовать на свой страх и риск, особенных результатов это, впрочем, не принесло, только разные нелепые слухи, превратившиеся в мистические легенды, типа историй о вампирах, оборотнях и т. п. С другой стороны, многие персонажи легенд, сказок и даже анекдотов и мультфильмов живут в сказочном мире, и живут расчудесно. В связи с этим можно было бы сказать, что именно сказочный мир порожден технологическим, всеми его сказками и верованиями, его изысканиями в области культуры и гуманитарных наук, вот только что было раньше: курица или яйцо?
Между тем, Аль-Халиди продолжал:
— В 1940 году кувшин выловил один ныряльщик за кораллами. Разумеется, он захотел посмотреть, что внутри. И разумеется, ему в детстве рассказывали сказки. Все прошло совершенно определенным образом, ведь древний закон предписывает джинну по первому требованию показывать свою способность прятаться в тот сосуд, в котором он находился, или любой другой, который укажет просящий. Поэтому, кстати, это и попало в такое количество сказок. Я ничего не смог поделать, он снова меня заточил, вот только вместо того, чтобы кинуть кувшин обратно в море, ушлый ныряльщик продал его в сувенирную лавочку в Тегеране.
В 1943 году этот кувшин купил американский солдат, как-то там участвовавший в охране делегации США на Тегеранской конференции антигитлеровской коалиции. Через какое-то время он демобилизовался, вернулся домой в Пенсильванию и открыл мастерскую по ремонту холодильников. Кувшин пылился на полке в этой мастерской, пока в один прекрасный момент он его случайно не смахнул на кафельный пол, где тот и разбился вдребезги.
