культуры позволяет ей сохранять динамичность и пластичность»[27].
Именно убогие странники были основными носителями мировых религий. Разумеется, у христианства был свой фольклор… Предания, в отличие от канонических текстов, всегда имели «фолк-основу» – местечковые особенности, и все же основная методичка была единой, международной.
В распространении устных неканонических текстов новой религии и заключалась основная миссия странников. На фоне христианства на Руси формируется даже особый жанр литературы: хождения.
Этнический миф передается внутри рода и «привязан» к месту. Мировая религия – текст, который надо доставить издалека и распространить широко. Естественно, этим не могли заниматься те, через кого действует один из родных богов (употребим этот термин за неимением лучшего). Только убогие и юродивые (уродивые), не привязанные ни к месту, ни к племени, ни к богу, ни к роду, могли стать носителями новых идей. Тут мы во всей красе и логике наблюдаем трансформацию термина: как только в массовое сознание было внедрено представление о «едином (для всех народов) боге», смысл слова «убогий» внутри новой религии меняется на противоположный: не «лишенный бога», а «богоносец», или «божий человек».
У Даля, кстати, убогий = нищий духом, что также подразумевает отсутствие бога внутри, но одновременно отсылает нас к библейским текстам.
В этом плане становится понятно евангельское «блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное». И там же, у Матфея, о том, что проще верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в Царствие Небесное. Богатый в данном случае – не обязательно финансово обеспеченный!
Позволю себе напомнить этот сюжет. К Иисусу подошел юноша и спросил, что ему нужно сделать, чтобы попасть в Царствие Небесное. Христос ответил, что надо соблюдать заповеди: не убий, не укради, не прелюбодействуй и т. д. Юноша ответил, что все это и так блюдет, ибо так воспитан. «Тогда, – говорит новый бог, – продай свое имение, раздай все нищим и следуй за Мной». По сути, он призывает молодого человека стать странником. После этого юноша отходит опечаленный, ибо к такому подвигу не готов.
Именно тогда Иисус, обращаясь к ученикам, произносит свою знаменитую фразу про богатых, верблюдов и игольные уши. И обычно богатство переводчики и толкователи интерпретируют как материальный достаток. Но нет. Христос имеет в виду именно наличие языческого божества внутри человека. Он далее развивает эту мысль: «И всякий, кто оставит до2мы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». По сути, речь идет о том, что у последователя мировой религии не должно быть привязки к роду и родине. Ведь именно культ предков и привязка к месту делает человека язычником.
Таким образом, в период становления мировых религий архетип странника (калики, миссионера, дервиша) становится наиболее востребованным. Но, чтобы обрести этот статус, человек должен избавиться от своих прежних привязанностей и убеждений. В том числе – от языческого бога внутри себя.
Эта заповедь блаженства говорит нам о том, что язычников, носящих в себе своего этнического бога, обладающих определенной душой, в христианский (глобалистский) рай не пустят.
Несколько иные отношения с богами были у воинов. Причем не у каждого воина по отдельности, а у дружины как у единой массы. Именно массовость, массивность обеспечивала сохранение души Перуна (или у других народов – другого воинского бога) при перемещении между землями. Собственно, и задача-то воинских набегов часто заключалась в том, чтобы расширить небо своих богов. Так что известный воинский клич «С нами бог» означал, я думаю, не самоподбадривание и упование на защиту высших сил, а декларацию намерений: мы не странники, у нас одна душа (один бог, действующий через объединенное множество человеческих тел), и мы ведем его на ваши территории («иду на вы»).
Одиночный воин, оставшийся по каким-то причинам в чужой стране, которую покинула остальная дружина, – это даже не странник. Это калика. Особый архетип.
Архетип (не душа!) калики перехожего как нищего-убогого формируется в русском коллективном бессознательном не сразу. В ранних же былинах калика – это богатырь, могучий воин, долго проживший на чужбине и даже служивший чужим царям. Например, в былине «Сорок калик со каликою» эта особенность прописывается сразу и ярко: князь Владимир обращается к каликам «удалы добры молодцы», они втыкают в землю копья перед тем как начать петь, поют в полголоса – земля дрожит… Ну, и в конце концов они богатырю Алеше Поповичу «штанишки приобтыкали и нахлопали жопенку сколько надобно».
Первый калика не носитель души Перуна, но остается архетипическим воином – по всем повадкам и физическим параметрам. Естественно, как «не наш» воин он вызывает определенную настороженность и опасение у местного населения. Можно лишь предполагать (например, по былинам о противостоянии и конфликтах калик с богатырями – «штатными» воинами при дворе князя), что их обычно не принимали обратно в дружину и даже не рассматривали в качестве наемников. Таким образом, калика (далее слово трансформировалось в «калека») – это что-то типа воина, не годного к строевой.
Но есть еще один важный момент в формировании этого архетипа: образ калики часто связан с возвращением из Византии и с сознательным отказом от агрессии, свойственной воинам. Калики – это люди, которые несут в себе бога (то есть обладают душой). Причем несут его на чужие территории не войной, а проповедями. Их бог не Перун, а Христос. Дает ли нам это основание говорить об архетипическом образе христианина?
Постепенно калик начинают воспринимать именно так, а представление о них как о богатырях почти полностью стирается из коллективного бессознательного, вытесняясь образом «божьего человека, странничка». В позднейших былинах, равно как в остальном фольклоре, а уж тем более в литературе нового времени «калики перехожие» уже предстают именно так.
Таким образом, мы в конце концов можем говорить не только об архетипе, но даже и о душе Странника. Но эта душа не из Кола Сварога, и это не пирсоновский Искатель.
С этих позиций нам уже вполне ясна суть и природа древней ксенофобии: полбеды, если странник (человек потусторонний) просто не имеет души. Он или пройдет мимо, или осядет здесь и примет в себя одного из местных богов. Но вдруг он ведет на наши территории чужого бога?
Через «странничков, божьих людей» (калик перехожих, миссионеров, дервишей) мировые религии и распространились по миру.
Глава 3
Душа и гений
Важно понимать, что представление о душе как о проявлении бога в человеке – не чисто славянское. Оно, в принципе, свойственно языческому мышлению.
Феномен, который в христианской
