же, что душа. «Душа предка» – это, видимо, синтетическое понятие: попытка объединения языческих и христианских воззрений. Или даже попытка трактования одной религии в терминах другой. У славян, безусловно, существовал культ предков (щуров) и ритуалы общения с ними. Тут важно отметить, что в этих обрядах мертвые называются предками, щурами, чурами, дедами, но не душами! Семантически это очень важно.
На первый взгляд, концепция души как проявления бога через человека предполагает посмертие как небытие. Смерть – это развоплощение. Бог больше не пользуется твоим телом, тело можно выносить (отдавать зверям, закапывать в землю, сжигать) – утилизировать, прямо скажем.
Можно даже допустить, что все похоронные обряды древних есть не что иное, как торжественные проводы божества – красивая была бы теория. Но рискну предположить, что трупосожжение, принятое у славян (и у большинства древних народов, располагающих в достатке лесом как топливным материалом), – это «стряхивание пепла с божества». Боги не должны действовать через мертвые тела, это противоречит их собственным законам.
Те странные тени, которые у греков бродили по царству Аида, вряд ли были демонами: в них не оставалось ни разума, ни чувств – лишь остаточная витальность, не имеющая смысла без материи. Греческий Элизиум (Острова блаженных), аналог рая для избранных, был населен теми, кому боги даровали бессмертие в его полном, телесном смысле. То есть речь шла не о душах, отделенных от тела, а о вполне себе бодрых и вечно молодых телах.
Славяне, для которых родовые связи значили гораздо больше, чем для эллинов, вероятно, наделяли щуров – бесплотные образы предков – всеми характеристиками живого отца и праотца, за исключением, собственно, тела и… Души! Пожалуй, в философском смысле, без привязки к определенной системе верований мы могли бы сказать, что понятие «чур» наиболее близко к «свободе воли». Или было такое, сейчас почти вышедшее из употребления, понятие «нрав». В языке оно обычно противопоставляется душе: «По душе да по нраву» – то есть по всем параметрам подходит. Или наоборот: «По душе, да не по нраву» – то есть единство миссий и устремлений, служение одному богу вроде очевидно, но человеческая сущность противится.
«Нрав – общее выражение свойств человека, постоянных стремлений воли его, характер; нрав тихий, кроткий, буйный, крутой и пр. В этом значении нрав человека природный, прирожденный, естественный, поколику всяк родится с известными наклонностями», – объясняет нам Владимир Иванович Даль в своем словаре.
Пожалуй, пока человек жив, вот это его «слишком человеческое», отдельное от миссий и высших целей, именно словом «нрав» (а не «чур») следовало бы обозначить.
Нрав – это некий люфт, позволяющий человеку в его земном воплощении действовать независимо и даже отказаться от выполнения миссии, жить не по зову души (считай, не по велению бога). Добра, конечно, не наживет, но технически это возможно. После смерти тела в коллективном родовом сознании и даже в бессознательном остается образ Чура как память обо всем, что он (именно он, в своем теле, а не бог в его душе) совершил в земном мире.
Нрав – не то же, что душа. Чур (щур), соответственно, не бог. Это, скорее, олицетворенный образ семейных сценариев и паттернов, как бы мы назвали это сегодня. Совокупность этих сценариев – родовая программа (или, собственно, Род). Из-за него мы делаем то, «что на роду написано», и шаг влево или вправо считается побегом и предательством.
Через чуров боги не проявляются – за ненадобностью. Чтобы преобразовывать этот мир, богам необходим материальный действующий субъект, живой человек. Если убрать тело и, соответственно, бога, действующего через него, останется чур. Логика развития образа примерно такая же, как у римлян: сначала персонификация проявленных характеристик, затем «обожествление низшего уровня».
Чур, как и бог, – это бестелесная, вероятно, бессмертная, но, в отличие от бога, не всемогущая сущность. Чтобы проявиться в реальном мире, чур (Предок) вынужден вселяться в некий материальный объект: в птичку, насекомое, земноводное, мелкое животное. Или в специально для него сделанную скульптуру (чурку). Редко – ситуационно, обычно для оказания помощи или передачи чрезвычайно важной информации – может подселяться в тело потомка. Уже у христианизированных славян это рискованное состояние называлось «двоедушием». Но это если предок «подселился» и насильственно действует через тебя. В норме же предки руководят нами все же снаружи.
С ними мы взаимодействуем сознательно и активно весной (при открытии Ирея) и осенью (при закрытии). Все остальное время – тоже взаимодействуем, но не отдаем себе в этом отчета.
Опыт, накопленный предыдущими поколениями, закрепленный как паттерн и постоянно воспроизводимый, воспринимается как нечто имманентное, внутренне присущее. Мы не можем этому противостоять, потому что оно едва ли не основа бытия. Нам в голову не приходит, что жизнь может крепиться и на другой основе.
Сознаем мы их или нет – чуры действуют на нас, мы в буквальном смысле «слышим зов предков» и «действуем по завету дедов». Так же как при своей жизни родители могли вмешиваться в наши дела и судьбы, они продолжают это делать и после смерти. Важно понимать, что родовая программа может совершенно не совпадать с зовом души – с вашим архетипом. Нечасто, но бывает и такое. В норме весь род нацелен на выполнение некой единой миссии, поэтому закономерно, что во многих поколениях семьи проявляется одна душа (один архетип), один бог. И тогда повторение родовых сценариев очень даже полезно; мы живем, ощущая помощь и поддержку рода, а в критических ситуациях призываем на помощь старших: «Чур меня!» – надо думать, это и есть приглашение к проявлению предка в твоем теле. Некая характеристика или информация, необходимая для спасения в данной конкретной ситуации, становится тебе доступна: ты знаешь, куда бежать, когда упасть, как бить, что говорить. Отнюдь не предполагалось, что чур явится в виде дополнительного боевого юнита и будет действовать самостоятельно, не через живого.
Сейчас мы с вами можем это понять (хотя бы приблизительно) не только на уровне мифологии, психологии или философии, но и на уровне генетики. Логично предполагать, что через всех представителей одной фамилии (у римлян) или одного рода (у русских) проявляется какой-то один из богов пантеона – из поколения в поколение. И так до тех пор, пока в результате определенной комбинации родительских генов (gens – напомню, значит «род») или даже в результате генных мутаций не появляется ребенок, чьи параметры больше подходят другому божеству – не тому, к которому семья успела привыкнуть за много поколений. Вот так и появляются Дураки – непонятные и неприятные для сородичей. Думаю, они рождаются, когда миссия рода выполнена. Или когда объединились два рода с очень важными
