по реке, но никогда не произносили ни слова. И Шантеклер уходил встревоженный.
Но теперь наступила весна. Головы растаяли, и видение оставило Шантеклера. Но червячок в его душе остался, ибо река-то по-прежнему раздувалась.
Река стала бурным потоком — такого с ней прежде никогда не случалось. И, кипя далеко за пределами своих берегов, поток этот хватал все, лежащее у него на пути, и уносил течением. Добрая река стала разорением и медленно, фут за футом, заглатывала землю Шантеклера. Она смывала землю с корней деревьев. Она давила на эти деревья, пока они не рушились, и тогда она увлекала их за собой. Она поглотила ближайшие холмы, все ближе подбираясь к Курятнику. И вот наступил день, когда Шантеклер выстроил гордым, ровным рядком своих Чиков и отправился посмотреть на речной поток. В этот день его беспокойство вплотную приблизилось к панике, потому что, взглянув, он не увидел другого берега. К югу вода скрыла землю до самого горизонта, и, более того, вода не застыла в покое. Она точила и рушила кромку земли своим кипящим течением.
И было в ту ночь несчастному Шантеклеру видение.
Глава четырнадцатая. Видение Шантеклера, первая стычка с врагом
Это было не такое видение, что выходит из грезящего. Оно было из тех, что входят в него. И потому оно ворвалось с ужасным напором. И потому невозможно было ни установить его окончание, ни определить его начало. Иные грезы — просто карманы сна, что наполняются разными вещами из памяти спящего, и они проходят с пробуждением. Другие становятся серьезными явлениями в жизни грезящего — спящего или бодрствующего. Видение Шантеклера было этого второго типа.
Ему снилось, будто он стоит на маленьком илистом островке посреди реки. Стоя он занимал все пространство острова, больше места не оставалось. Река тянулась во всех направлениях, пока не сливалась с серым небом; и нигде не было видно ни прутика, ни листочка. Но это была река, ибо она обладала течением, и журчала, и пенилась, огибая островок Шантеклера.
От воды исходил столь отвратительный запах, что Петух-Повелитель давился от каждого вдоха. Гнилая вонь сжимала ему горло. Он неистово тряс головой, чтобы избавиться от этого ощущения, но ничего не помогало.
И казалось ему в начале его видения, будто он ждет кого-то. И он был зол, что ему приходится ждать так долго и в столь неподходящем месте.
— Почему же они не идут? — вопрошал он задыхающимся голосом.
— Pax, Galle superbe, — отвечала река на языке высших сил. Но в этом видении Шантеклер не удивлялся разговору реки и понимал смысл его. Все казалось естественным, и Шантеклер слышал: «Спокойствие, гордый Шантеклер,— добродушно мурлыкала река.— Мне известна твоя тревога, и я вспомнила о тебе, приютив на моей груди этот остров. Мне известна твоя беда, и я составлю тебе компанию. Я и общество твое, и твой приют, гордый Шантеклер. Спокойствие».
Но Шантеклер был зол.
— Я не нуждаюсь в твоем острове, — раздраженно оборвал он реку.— Забирай свой остров! Мне нужны они, и нужны прямо сейчас. О, почему они не приходят?
— Пора бы, дорогой Шантеклер, тебе усвоить, что сердца тех, кому ты служишь, непостоянны, как ртуть. Вчерашняя признательность сегодня уже забыта. Прости, что говорю тебе правду,— мягко пела река,— но как только их нужды утолены, они забывают Повелителя, что правил ими, и тогда он остается один — наедине со своею нуждою и сам по себе. Они забыли тебя, одинокий Шантеклер.
— Я не верю этому! Они придут!
— А что до моего острова, подумай, насколько ты нуждаешься в нем. Собираешься улететь, если я отниму его у тебя,— хотя я вовсе не подразумеваю такого вероломства, — но задай себе вопрос, куда ты можешь улететь. Подумай о неописуемом одиночестве, что наступит, если я затихну и перестану говорить с тобой...
— Ты видишь? — вдруг воскликнул Петух-Повелитель. — Смотри туда! Ты видишь? Они идут за мной! Они не забыли!
Шантеклер подпрыгнул и замахал темному пятну на горизонте.
— Нет, скорее ты увидишь, гордый Шантеклер. И тогда ты узнаешь правду.
Приблизившись, пятно превратилось в корабль, сделанный из веток. Затем оно стало целой кучей кораблей, флотом, и животные, что правили кораблями, были его животными. Шантеклер ухмыльнулся и забыл свой гнев.
— Ха-ха! — смеялся он и приготовился покинуть остров. — Я здесь! Я здесь! Я знал, что вы не забыли меня!
В полной тишине первое судно мчалось к Шантеклеру, в полной тишине оно подплыло и в полной тишине прошло мимо. Чики, Маль
Чик, Паль Чик и Пер Чик, даже не взглянули на него.
— Пертелоте! — закричал Шантеклер плывущей на втором корабле. — Подгреби ко мне. Или взгляни на меня? Только взгляни на меня!
Но второй корабль проследовал за первым.
— О, неблагодарные твари, — пела река.
— Заткнись! Заткнись! — кричал Шантеклер, внезапно отчаявшийся.
— Мы увидим,— невозмутимо пела река.
— Сюда! — кричал Шантеклер Хорьку на третьей лодке. — Я здесь. Ты умеешь плавать, Джон. Я не умею. Правь сюда! Сюда! Сюда!
Но лодки одна за другой проплывали мимо острова; и никто не задержался, и никто даже взгляда не бросил на кричащего Петуха: Крошка Вдовушка Мышка со своими детьми, Берилл, Халцедон и еще двадцать восемь кур, следующих безжалостной цепью.
— Стой! Возьми меня с собой! О, спаси меня! — взывал Шантеклер к Мундо Кани — сначала к его ничего не выражающему лицу, а затем к его спине.
Пес уплыл вслед за остальными.
— Я ненавижу вас! — вопил Шантеклер исчезающим кораблям.— Ненавижу вас! Ненавижу вас! Ненавижу вас всех!
Своим неистовым криком он сорвал горло. И когда опять остался в одиночестве, грудь его сотрясали яростные рыдания. Но вот что странно было в этом видении: выкрикивая эти слова, он чувствовал себя все лучше, и рыдания казались сладчайшим лекарством. Шантеклеру было так жалко себя, брошенного и оставленного безо всякого внимания на этом острове. Но жалость к себе тоже была очень приятна. То был утешительный и успокаивающий и даже гибельный какой-то род торжества: извергать чистую, беспримесную ненависть из самых глубин своей души — и особенно потому, что он был вправе ненавидеть. Они первые начали! А значит, гнев его праведен, а жалость к себе заслужена.
— Ах, так мы узрели правду,— отовсюду мурлыкала река.— Теперь у нас раскрылись глаза, и больше ничего не скроется от
