синяк, с которым ты щеголяешь. Ничего, мы это исправим.
Эйб принялся прибивать пенопласт с эффектом памяти к верхней койке, а Пайпер пыталась избежать дразнящих тычков Ханны.
– Брендану не нравится, когда Пайпер бо-бо. Брендан все поправит.
– Ох, заткнись, – шепнула Пайпер на ухо сестре. – Так и поступают люди в таких маленьких городках, как этот. Может быть, он пытается ткнуть мне в лицо, насколько ужасен Лос-Анджелес.
– Нет. Сначала замо́к. Теперь эт-то. – Ого. Она запнулась на звуке «т». – Он просто чемпион.
– Я думала, он тебе даже не нравится. Что случилось с «оставь мою сестру в покое, ты, хулиган»?
– Тогда я так думала, – проворчала Ханна.
– Послушай, я просто жду, когда смогу вернуться в свою естественную среду. Не нужно отвлекаться.
– Но…
– Ты же не станешь подталкивать меня к тому, чтобы я проводила время с ловцом крабов, верно? – Она окинула Ханну беглым взглядом и фыркнула. – А то маме скажу.
Ханна закатила глаза и открыла рот, чтобы возразить, но Эйб прервал ее радостным «Готово!».
Боже, насколько громко они говорили под конец разговора? Эйб, должно быть, на свой лад истолковал ее обеспокоенное выражение лица, поэтому рассмеялся.
– Надеюсь, вы не станете возражать, если я скажу, что было приятно послушать небольшой спор между сестрами. Наши выросли, вышли замуж и съехали, знаете, как это бывает. Я провожу много времени с сыновьями в магазине, но у них хватает наглости ладить друг с другом.
Пайпер наклонилась, чтобы помочь Эйбу сложить все обратно в ящик с инструментами.
– Послушайте, м-м-м. – Она на несколько октав понизила голос. – Вы хорошо знаете капитана Таггарта?
Сестра фыркнула.
– Все знают капитана, но он держится особняком. Не особо треплется, просто заглядывает в магазин и покупает то, что ему нужно. Заходит и уходит. – Эйб хлопнул себя по колену и встал. – Он очень целенаправленный.
– Так и есть, – согласилась Пайпер, слишком долго и упорно размышлявшая об этих зелено-серебристых глазах, старавшихся не опускаться ниже ее шеи. Эйб кашлянул, и она поняла, что застыла и смотрит в пространство. – Простите. Давайте я помогу вам спуститься по лестнице.
– Уже иду, – отозвался Эйб.
Когда они спустились на первый этаж, на его губах появилась улыбка.
– Скажи, ты уже навещала Опал?
Опал. Опал.
Пайпер порылась в памяти в поисках этого имени. Кажется, Мик Форрестер упоминал об Опал и записал ее адрес? Почему все думают, что она навестит эту женщину? Очевидно, ей нужно получить ответы на некоторые вопросы.
– Эм, нет. Пока нет.
Он казался немного разочарованным, но быстро скрыл это.
– Ясно. Что ж, приятно было с тобой познакомиться, Пайпер. Не забудь помахать рукой, когда увидишь меня возле музея.
– Не забуду. – Она осторожно передала ему ящик с инструментами, убедившись, что он его не уронит. Пока она наблюдала за тем, как он, шаркая ногами, с явным трудом направляется к двери, ей в голову пришла идея. – Послушайте, Эйб. У меня здесь довольно гибкий график, а до музея всего несколько минут ходьбы. Так что… типа, я не знаю, если вы хотите сидеть на улице и читать газету чаще двух раз в неделю, я могу приходить и помогать вам подняться на крыльцо.
Почему она так переживает, что этот маленький старичок ей откажет?
Это то, что чувствует мужчина, когда спрашивает ее номер телефона?
Эйб с надеждой повернулся к ней, и у нее отлегло от сердца.
– А ты можешь это делать?
– Конечно, – сказала она, удивленная тем, как приятно быть полезной. – В пятницу утром? Я могу встретиться с вами возле хозяйственного магазина после пробежки.
Он подмигнул.
– Это свидание.
* * *
Ханна поклялась больше не пить, поэтому с тех пор они не ходили на винодельню. Вместо этого они убирались. Даже повесили в квартире несколько штор в бело-зеленую полоску. По предложению Брендана они посетили маяк и на день выбрались на пляж, хотя из-за обилия камней и необходимости надевать к трем часам дня толстовку это место совсем не походило на побережье Калифорнии. Тем не менее Пайпер обнаружила, что расслабилась, наслаждается собой, и остаток недели пролетел быстрее, чем она ожидала.
В пятницу утром она отправилась на пробежку, финишировав возле хозяйственного магазина, где ее ждал Эйб со свернутой газетой под мышкой. По дороге к морскому музею старик засы́пал ее вопросами о жизни в Лос-Анджелесе – он оказался еще одним человеком, который редко выезжал за пределы Вестпорта, – и она оставила его в кресле адирондаке[28], пообещав встретиться с ним снова завтра утром.
Пайпер подошла к концу одного из причалов в гавани и уселась на краю, свесив ноги и глядя на Тихий океан.
Что сейчас делает Брендан?
Она вроде как надеялась, что расстояние и время избавят ее от неумолимого покалывания, которое она чувствовала каждый раз, когда вспоминала о нем. Но прошло три дня, а его образ до сих пор с раздражающей регулярностью всплывал в памяти. Этим утром она резко проснулась, бездумно выпрямилась, но пена с эффектом памяти не позволила ей врезаться лбом в верхнюю койку. И она с восхищенным вздохом откинулась на подушку.
Вспоминает ли он о ней?
– Тьфу, Пайпер. – Она вскочила на ноги. – Приведи наконец свою жизнь в порядок.
Ей нужно отвлечься. Найти способ занять время, чтобы мысли не возвращались к Брендану.
Возможно, сейчас самое подходящее время разгадать тайну этой самой Опал.
Пайпер сфотографировала адрес, который Мик дал ей возле «Безымянного», пролистала, постукивая по экрану большим пальцем. Вот и возможность отвлечься. Она сказала Мику, что навестит эту женщину, и, учитывая, что впереди у нее целый день, лучшего времени не найти.
Она ввела адрес в приложение для карт и мысленно фыркнула, когда добралась до цели всего через две минуты ходьбы. Опал жила в многоквартирном доме с видом на Грейс-Харбор, и это было довольно странно – звонить в чью-то квартиру, не предупредив заранее по телефону, но дверь подъезда тут же открылась. Пожав плечами, Пайпер поднялась на лифте на пятый этаж и постучала в дверь квартиры 5F.
Дверь распахнулась, и женщина, которой, по оценкам Пайпер, было под шестьдесят, отскочила назад, прижав руку к груди.
– О боже, я думала, что это моя парикмахерша Барбара.
– О! Извините! – Щеки Пайпер вспыхнули. – Я удивилась, почему вы так быстро открыли. Вы ведь Опал, верно?
– Да. И я ничего не покупаю.
– Нет, я ничего не продаю. Я Пайпер. Беллинджер. – Она протянула руку для рукопожатия. – Мик сказал, что я должна вас навестить. Я… дочь Генри Кросса.
Плечи Опал сковало напряжение.
– О господи, – выдохнула она.
В воздухе что-то повисло, отчего волосы
