– И восславим того, кто открыл нам свет. Того, кто был послан Небом, чтобы очистить людей от скверны.
Его руки взметнулись вверх.
– Слава Шестикрылому Ангелу!
– Слава Ангелу! – пронеслось под сводами залы.
Рейгодор раскинул руки.
Несколько мгновений он ждал, пока установится тишина.
– Господь наш великий, – провозгласил Рейгодор. – Создал нас по образу и подобию своему. И каждый, – от святого до грешника, – носит в себе частицу Всевышнего.
– Аминь, – прошелестела толпа.
– Но люди грешны!
Голос Рейгодора взвился к сводам залы.
– И предали облик Господа. И хотя тела их, и лица их оставались прежними, – но души стали чернеть, корежиться, и превратились в уродцев, мертвых и безобразных. Долгие века мы предавали Господа нашего. Забыли Его заветы, и обратились к Диаволу. Век за веком, души людские гнили, портились, разлагались в гное греха. Лик наш оставался божественным, – но под ним скрывалось Диавольское уродство.
Голос Рейгодора загремел.
– И настал день, когда Господь наказал нас за грехи наши. Отнял у нас божественную красу, и даровал лица, под стать нашей мерзкой сущности. Я сам был великим грешником. Служил я ложным богам, и поклонялся тиранам. И вот что стало со мной.
Рейгодор сорвал маску.
Он стоял слишком далеко, и я не мог рассмотреть его.
Но люди, толпившиеся вокруг, – отшатнулись с криками ужаса.
– Но не Господь сотворил это, – провозгласил Рейгодор. – А я сам, когда предавал его, когда каждый день обращался к Дьяволу. Это место…
Его рука обвела залу.
– Цитадель греха и порока, есмь ворота в Ад. Всемогущий Господь, в своей бесконечной благости, даровал нам последний шанс, чтобы очиститься и вернуть себе благость Божью.
Рейгодор взметнул вверх сжатый кулак.
– Да очистим же души наши. Да очистим же мир от тварей диавольских. А пуще всего, – уничтожим тех, кто служит Сатане. Кто они?
– Сталкеры! – взвилась криком толпа. – Смерть богохульным сталкерам!
– Господь Великий, – продолжал Рейгодор. – Даровал нам свою частицу. И каждый здесь – это отражение Бога. Но Диавол хочет соблазнить нас ловушками, отравленными плодами с ядовитого дерева, – богохульными артефактами.
– Смерть сталкерам! – кричала толпа.
– Скоро настанет день, – провозгласил Рейгодор. – И мы нанесем удар.
Люди молчали, внимая каждому слову.
– Кровь прольется рекой. Везде, – отсюда до Черных Гор, – мы будем убивать сталкеров, выжигать каленым железом, как и должно уничтожать чуму. Наши братья, по всей Проклятой Земле, уже готовятся к битве. Никто нас не остановит; и день этот навсегда запомнится людям. Долгие века его будут праздновать, и восхвалять наши имена.
– Смерть сталкерам!
Рейгодор поднял руку.
– Но не время праздновать. Нам с вами, братья мои, выпала великая миссия. Через четыре дня, мы разрушим оплот Диавола, сравняем с землей Содом и Гоморру, опрокинем Башню Иерихонскую, – мы взорвем Башню Ворона.
Тишина поднялась над залом.
Я услышал тихий смех Рейгодора.
– Знаю, братья мои. Долгие годы вам говорили, что это невозможно. Все думали, что Башня Ворона вечна, – но они ошибались. Башня падет, и навеки станет грозной памятью тем, кто захочет вернуться в Проклятые Края, за диавольскими подарками.
Люди переговаривались.
Никто не мог поверить в услышанное.
Слишком хорошо охранялась Башня. Не раз и не два ее пытались разрушить, – и всякий раз она оставалась неколебима.
– Вы хотите узнать, как это случится?
Голос Рейгодора стал вкрадчивым.
– Хотите сейчас представить, что останется на месте оплота нечистых? Так вспомните, что случилось с Башней Орла.
Крики ужаса пронеслись по зале.
Я вспомнил жуткие, уродливые развалины, – над которыми клубился черный туман. Никто не знал, как была разрушена Башня, – и никто не вернулся живым оттуда.
– Смерть и ужас поселятся в этих стенах, – вымолвил Рейгодор. – И те, кто служил Диаволу, презренные сталкеры, – обретут свой истинный облик. Они обратятся в зомби, и будут пожирать своих братьев, как и повелел им владыка их – Сатана.
– Но как уничтожить Башню? – стали спрашивать люди.
– Господь милосерден, – провозгласил Рейгодор. – И Он послал нам союзника, – столь могущественного, что никто не сумеет ему противостоять.
Серая тень отделилась от стены.
Сгорбленный человек вышел к свету.
Люди умолкли, испуганно переглядываясь.
– Встречайте его, – провозгласил Рейгодор. – Тот, кто пришел из самого сердца Проклятый Земель. Тот, кто поможет нам уничтожить Башню.
Незнакомец сделал еще шаг, и остановился.
Медленно совлек с головы капюшон.
Это был Вацлав.
Проклятый Кардинал.
Несколько секунд стояла мертвая тишина.
– Нет, – негромко воскликнул кто-то. – Я видел тебя… Ты же умер.
Вацлав лишь рассмеялся.
Три актинии вспыхнули над его головой, и закружились в безумном танце.
– Я не один из вас, – сказал Кардинал. – Там, на пороге смерти, Бог даровал мне новую частицу себя. Он дал мне бессмертие.
Люди в ужасе отшатнулись.
– Убить меня невозможно, – продолжал Кардинал. – И чем ближе к центру Проклятых Земель, тем сильнее я становлюсь. Я помогу вам разрушить Обитель Ворона, – так же, как три года назад, я низвергнул Башню Орла.
– Братья мои! – провозгласил Рейгодор. – Восславим же Бога, создателя нашего, милосердного Господа! Именем Его мы сожжем дотла эту башню. Во славу Бога Всеблагого тысячи людей пойдут на заклание. И будем мы убивать их, снова и снова, пока не повергнем Диавола.
– Смерть сталкерам! – пронеслось под сводами залы. – Слава Всемогущему Богу и Шестикрылому Ангелу.
3
– Почему там?
Турбоглайдер несся над выжженной степью.
– В моем убежище безопасно, доктор.
Ковач похлопал его по колену.
– Вы же не хотите, чтобы ваши друзья, из деранторов, снова вас навестили.
– Но это так далеко…
Ренье смотрел, как проносятся под ними обломки зданий, искореженные машины. Тут и там, валялись гнилые трупы, – и странные, уродливые твари пожирали их.
– Чем меньше вокруг людей, тем безопаснее, – заметил Ковач.
Жак поерзал на кресле.
Его пугало все, – и новый партнер, и его хмурая охрана, и серые пустоши за окном.
– Может, лучше мне остаться в Париже? У меня там прекрасная лаборатория. Я много лет ее оснащал.
– Всем нам надо идти вперед, – сказал Ковач. – Это и есть жизнь. Но чтобы идти вперед, надо оставлять что-то позади…
Он откинулся на спинку кресла, и расстегнул воротничок.
– Вам не о чем волноваться, доктор. Ваша новая лаборатория будет не хуже прежней. На самом деле, гораздо лучше.
Ренье нахохлился и молчал.
Ковач усмехнулся.
– Понимаю, вам все это не нравится. Жить невесть где, у черта на куличках… Вы привыкли к Елисейским полям, ресторанам, опере…
Он достал наладонник.
– Но и здесь можно найти достойные развлечения. Думаю, вам понравится.
Ренье взял компьютер, – без всякой охоты, но его взгляд сразу же вспыхнул, когда он увидел снимки.
– Хороши, да? – улыбнулся Ковач.
Жак листал фотографии.
Одну за другой.
Там были маленькие девочки, – не старше тринадцати лет. В коротких платьицах, высоких сапожках. Майки туго обтягивают маленькие, изящные груди.
Дерзкий вызывающий взгляд.
Ренье тихо выдохнул.
Он надеялся, что Ковач не заметил, как покраснело его лицо, как дрогнули руки. Сердце бешено заколотилось в груди.
– Но это же… это неправильно, – сказал он.
– Правильно?
Полковник презрительно усмехнулся.
– Люди придумали это слово, чтобы оправдать свою лень и трусость. Во всех культурах, близких к природе, – секс начинается именно в этом возрасте. Двенадцать, тринадцать, – девочка становится женщиной.
– Но в Америке…
– Америка давно прогнила, мой дорогой Жак. Штаты превратились в посмешище.
– По-вашему, это связано?
Ренье не мог понять, – смеется над ним полковник, или говорит всерьез.
– Ну конечно! – воскликнул Ковач. – Секс это жизнь, свобода и счастье. Но еще ответственность. Взрослость. В юности все мы полны сил, и готовы своротить горы. Но власть… дряхлые старики…
Он засмеялся.
– Вроде меня… Боятся дать детям свободу. Боятся, что юная, сексуальная энергия прорвет все преграды и смоет их грязный, лживый мирок…
4
Турбоглайдер тряхнуло.
Оглушительный взрыв сотряс кабину. Ренье видел, как бурлящий огонь лижет окно.
Машину развернуло.
– Что это было? – с испугом спросил Ренье.
– Кажется, нас подбили, – невозмутимо отвечал Ковач. – Лучше вам пристегнуться.
Но Жак не мог.
Он вскочил, и в панике кинулся вперед, к кабине пилота.
Забился в дверь, заскулил, – было заперто.
– Не стоит, – бросил полковник. – Думаю, там все уже мертвы.
Машину тряхнуло вновь.
