– Вы помните, мадемуазель, что однажды я просил вас помочь мне?
– Да, конечно, – кивнула женщина, – и я ответила, что с удовольствием помогу вам… повесить Альфреда Инглторпа.
– Ах! – Пуаро пристально посмотрел на нее. – Мисс Говард, позвольте задать вам вопрос. Только очень прошу, отвечайте правду.
– Я всегда говорю правду, – отрезала мисс Говард.
– Отлично. Вы по-прежнему полагаете, что миссис Инглторп отравил ее супруг?
– Что вы имеете в виду? – резко спросила она. – Зря вы думаете, что ваши хитроумные объяснения хоть как-то изменили мое мнение. Я признаю́, что не он покупал стрихнин в аптеке. И что с того? Я вам с самого начала говорила, что, по-моему, он давно готовил для нее ловушку, значит, мог воспользоваться и липучкой для ловли мух.
– В липучках используется мышьяк, а не стрихнин, – мягко возразил Пуаро.
– Ну и что, какая разница? Мышьяк не менее успешно, чем стрихнин, мог устранить бедную Эмили с его пути. Если уж я убеждена в его виновности, то для меня не имеет ни малейшего значения, каким именно ядом он траванул ее.
– М‑да, ни малейшего… Если, – спокойно подчеркнул Пуаро, – вы полностью убеждены, что именно он отравил ее. Я поставлю вопрос по-другому. Неужели вы в глубине души действительно уверены, что миссис Инглторп отравил ее супруг?
– Господи! – возмущенно воскликнула мисс Говард. – Да я же всегда говорила вам, что этот тип – настоящий злодей. Разве не я предупреждала вас, что он прикончит ее прямо в постели? Разве не говорила, что он заслуживает смертельной ненависти?
– Точно, мисс Говард, – опять произнес Пуаро, – вы полностью подтвердили мою скромную догадку.
– Какую это догадку?
– Мисс Говард, вы помните, о чем зашел разговор за чаем в тот день, когда сюда прибыл мой друг Гастингс? Он повторил его мне, и одно ваше высказывание произвело на меня неизгладимое впечатление. Помните, как вы говорили, что если бы вдруг кто-то убил близкого вам человека, то вы наверняка – на уровне интуиции – почувствовали бы, кто именно совершил преступление, даже если не сумели бы доказать этого?
– Да, помню, говорила. И я продолжаю так думать. Видимо, вы считаете меня самонадеянно глупой?
– Вовсе нет.
– И однако, вы не обращаете никакого внимания на мое интуитивное ощущение преступности мистера Инглторпа.
– Верно, – резко произнес Пуаро, – потому что ваша интуиция подсказывает, что преступник – некто другой.
– Что?
– Да, да. Вам хочется верить, что Инглторп совершил это преступление. И вы полагаете, что он способен совершить его. Однако чутье говорит вам, что он не совершал его. Оно говорит вам нечто более неприятное… стоит ли мне продолжать?
Эвелин взирала на него точно зачарованная, вяло сделав рукой легкий подтверждающий жест.
– Стоит ли мне говорить, почему вы так ожесточенно ополчились на мистера Инглторпа? Ведь вы так стараетесь поверить в то, во что хотите поверить. Да просто вы стараетесь заглушить и задушить ваше интуитивное ощущение, которое подсказывает вам другое имя…
– Нет, нет, нет! – всплеснув руками, испуганно закричала мисс Говард. – Не называйте его! О, только не называйте! Это не может быть правдой. Я сама не понимаю, как такая нелепая… такая ужасная… идея пришла мне в голову!
– Но я прав, не так ли? – уточнил Пуаро.
– Да, да! Должно быть, у вас какая-то колдовская догадливость. Но этого не может быть… это слишком чудовищно… совершенно невозможно. Преступником должен быть Альфред Инглторп.
Пуаро отрицательно покачал головой.
– Не спрашивайте меня больше, – продолжила мисс Говард, – я ничего не скажу вам. Я не могу признаться в этом даже самой себе. Должно быть, я сошла с ума, раз мне в голову пришли такие сумасбродные мысли.
– Я не буду ни о чем вас спрашивать, – согласился Пуаро, кивнув с видимым удовлетворением. – Мне достаточно того, что вы подтвердили мои догадки. И у меня… у меня тоже есть чутье. Мы работаем вместе, стремясь к общей цели.
– Нет, не просите меня помогать вам, это бесполезно. Я и пальцем не пошевелю, чтобы… чтобы… – Она запнулась и окончательно умолкла.
– Вы поможете мне помимо своей воли. Я не стану ни о чем просить вас… но вы будете моей союзницей. Вы не сможете противостоять самой себе. И будете делать как раз то, что мне нужно от вас.
– И что же?
– Вы будете следить!
– Да, – склонив голову, признала Эвелин Говард, – с этим я ничего не могу поделать. Только и делаю, что слежу. Все надеюсь найти свидетельства того, что моя интуиция на сей раз подвела меня.
– Если мы ошибаемся, тем лучше, – заметил Пуаро. – Никто не будет доволен больше меня. Но если мы правы?.. Если мы окажемся правы, мисс Говард, то на чью сторону вы встанете?
– Не знаю, я не знаю…
– Смелей.
– Можно же скрыть правду.
– Тайное всегда становится явным.
– Но сама Эмили… – Она оборвала фразу, зажав рот руками.
– Мисс Говард, – серьезно произнес Пуаро, – это недостойно вас.
Внезапно она резко опустила руки и тихо произнесла:
– Да, Эвелин Говард не могла так сказать. – Женщина гордо вскинула голову. – А вот теперь говорит Эвелин Говард. И она будет на стороне правосудия! Да будет так, чего бы то ни стоило, – закончила она и стремительно вышла из комнаты.
– Интуиция поистине удивительна, – задумчиво пробурчал Пуаро. – Она необъяснима, но ею нельзя пренебрегать.
– И вы с мисс Говард, похоже, отлично поняли друг друга, – сухо заметил я. – Возможно, вы не осознаете, что я еще брожу во мраке.
– Правда? Неужели мрак не рассеялся, mon ami?
– Нет. Не хотите ли вы рассеять его?
Пуаро изучающе взирал на меня. Затем, к моему глубокому удивлению, решительно покачал головой.
– Нет, друг мой.
– О, но послушайте, почему же?
– Для сохранения тайны двух человек более чем достаточно.
– На мой взгляд, нечестно утаивать от меня факты.
– А я ничего и не утаиваю. Вы располагаете всеми доступными мне фактами. И вполне можете проявить свои дедуктивные способности. Вопрос в том, куда на сей раз заведет вас воображение.
– И тем не менее мне хотелось бы узнать ваши версии.
Пуаро с глубокой серьезностью взглянул на меня и вновь покачал головой.
– Понимаете, – грустно произнес он, – вам прискорбно не хватает интуиции.
– По-моему, только что вы взывали к моим умственным способностям, – обидчиво подчеркнул я.
– Зачастую ум и чутье составляют отличную пару, – загадочно ответил Пуаро.
Его замечание прозвучало настолько неуместно, что я даже не дал себе труда ответить на него. Но потом решил, что если сам сделаю какие-то интересные и важные открытия – а я, несомненно, их сделаю, – то также придержу их для себя и в окончательном результате удивлю Пуаро.
Иногда человеку жизненно необходимо утвердить ценность собственной личности.
Глава 9
Доктор Бауэрштайн
До сих пор мне не выпадала возможность передать Лоуренсу сообщение Пуаро. Но сейчас, прогуливаясь по лужайке перед домом и еще испытывая недовольство от своевольной скрытности моего друга, я заметил на крокетной площадке Лоуренса, который бесцельно гонял по траве пару старинных шаров еще более древним молотком.
И мне пришло в голову, что настал удобный момент для выполнения этого поручения. Иначе Пуаро просто может опередить меня. По правде говоря, я не вполне понимал его смысл, но льстил себя надеждой, что ответ Лоуренса и, возможно, мой искусный непринужденный перекрестный допрос быстро помогут мне постичь скрытый смысл странного сообщения. И я приступил к немедленному осуществлению задуманного.
– Привет, Лоуренс, я давно искал вас, – покривив душой, заявил я.
– Неужели?
– Да. Правда, мне надо передать вам одно сообщение… от Пуаро.
– Какое же?
– Он попросил меня улучить случай, когда мы с вами будем одни, – многозначительно понизив голос, сказал я, краем глаза внимательно следя за его реакцией.
Мне всегда отлично удавалось, что называется, создать нужную атмосферу.
– Итак?
Выражение его смуглого печального лица ничуть не изменилось. Догадывался ли он, о чем я собираюсь сказать ему?
– Он попросил сказать вам, – произнес я почти шепотом, – «Найдите лишнюю кофейную чашку, и тогда сможете обрести душевный покой».
– Какую чашку, что он имел в виду? – Лоуренс уставился на меня с совершенно естественным изумлением.
– Вы не понимаете?
– Абсолютно. А вы?
– Трудно сказать.
– Наверное, вам лучше спросить Доркас или кого-то из горничных, если ему нужно узнать о кофейных чашках. Это их забота, а не моя. Мне ничего особенного не известно о кофейных чашках, за исключением того, что некоторыми мы никогда не пользуемся, они остаются идеальной мечтой. Старинный вустер[36]… Вы интересуетесь фарфором, Гастингс?
