– Давайте так. Раз вы свалились ко мне, а не я к вам, то сначала вы и рассказываете. А потом я вам расскажу… что смогу.
– И про эту картину тоже? – воскликнула я, увидав вдруг за спиной деда, на стене, именно ту картину, которую мы только вчера собирали из пазлов!
И главное, она была почти такого же размера. Ну разве что капельку больше.
Старик глянул через плечо.
– Да, – медленно сказал он. – И про нее, если захотите. Ну так что?
Сергей молчал, хмурясь, и я решила начать первой. Стала рассказывать про себя и свою жизнь в интернате, но дед махнул рукой и перебил:
– Да я все это знаю, Аня. Ну не совсем все, – тут же поправился он, видимо, заметив, что мои глаза вылезают на лоб. – Основное знаю. И про тебя, и про него. – Он кивнул на Сергея. – Вы расскажите, как тут оказались. Что вы делали? Я как раз отвлекся и не видел.
Мы переглянулись.
Тут уж и я замолчала. Кто он такой, этот старик? Что ему от нас надо?
– О-о, – протянул дед, вглядываясь в Сергея. – Кажется, я понял. Парень, покажи-ка свою руку. Да не ладони. Левую руку вверх подними! Ты где это взял?
На Сережиной руке была моя фенька. Но при чем тут она?
– Это я сделала! А что? – начиная злиться, спросила я.
Но дед словно и не заметил моего настроения.
– А почему ты, красавица, сплела свою дарочку именно из этих ниток, а? Да еще прицепила… что это такое? Блесна ведь, я прав?
Я кивнула, но злиться не перестала:
– Ниток не так уж много осталось. Вот.
Я вытащила из кармана булавку. На ней все еще болтались две желтые, две черные, две красные и две коричневые нитки.
– Однако ты не взяла ни одну из этих, а использовала другие, – щелкнул пальцами старик. А я не могла понять, чему он так радуется. – Можешь объяснить: почему?
– Случайно, – буркнула я.
Дед погрозил пальцем:
– Не могло это выйти случайно. Не выходят такие вещи случайно!
Всему свой черед,Для каждого – знак,Не сделаешь ход –Все будет не так.
– Можете не рассказывать, как вы попали сюда, я вам сам скажу: там был механизм, была дверь или окно, была любовь…
При этих словах нас аж подбросило на кресле.
– Впрочем, нет, какая любовь, вы же еще дети. Скорее, была игра или, может быть, музыка или танец… Угадал? Вижу, что угадал. Ну и проводник. Проводник у тебя на руке. А подружка твоя попала сюда, потому что ты наверняка держал ее за руку! Ну и сильны же вы, детки!
И он, по виду ужасно довольный, откинулся на спинку стула.
– Так ты поделишься, юная дева, как додумалась сплести эту дарочку? Только с самого начала.
Похоже, он правда почти все знает про нас. Нет смысла утаивать такую малость.
– Все началось с единорога, – вздохнула я.
А потом рассказала про подслушанный случайно на чердаке разговор, про зеленую тоску, про любовь, цвета платья невесты и про фиолетовую тайну.
– Во-первых, не зеленый, а цвет морской волны. То есть это были не твои чувства? – встрял старик. – Тогда я ничего не понимаю! А рыбка?
– А рыбку я прицепила потом, позже. И там уже были мои чувства. Но это долго рассказывать.
– Давай сразу про чувства!
Я рассказала про тренерскую.
Старик захохотал:
– «Всем на меня фиолетово – ну и мне на вас фиолетово!» Какая прелесть!
У него от смеха даже брызнули слезы из глаз.
– Девочка моя, это твое «фиолетово» называется в данном случае «принять ситуацию, как она есть». Не самая плохая способность, между прочим. Ну а, найдя рыбку, ты испытала радость, верно?
Я кивнула.
– Вот теперь все на своих местах. Злость – это вовсе не злость, а готовность идти вперед. То, что ты назвала безнадегой, всего лишь способность чувствовать, переживать, осознавать несовершенство мира. С фиолетовым разобрались, а четвертое, серебристое, – вера в себя. Она необходима для достижения любой цели. Все правильно, ты сделала идеальный проводник, сама не зная того, ты просто почувствовала.
Я тайком взглянула на Сергея: слышит ли он, как меня тут хвалят?
– Она молодец! – сказал мой друг. – Кроме всего этого, Анька еще очень смелая.
С чего он это взял, интересно? С того, что не побоялась с ним ночью по темному берегу шарить? Или что с вертящейся карусели для пятилеток в ужасе не спрыгнула?
– Тогда, наверное… может быть… будет правильнее вернуть фенечку Ане. Аня, тебе она нужнее!
Я только набрала воздуха, чтобы объяснить Сереге, кто он есть, но старик опередил меня:
– И не думай! Ну что за глупости, ты же взрослый парень! Девушка подарила, так носи с гордостью, как рыцарский девиз. Между прочим, это недалеко от истины.
– Вы бы заканчивали уже загадками говорить, – проговорил Сергей. – Аня все рассказала, теперь ваша очередь, как обещали.
– Я не отказываюсь, но давайте уточним! – заявил дед. – Я задал вам три вопроса: как вы сюда попали, где Сергей взял свою дарочку и при каких обстоятельствах его подружка ее сплела. Вы ответили только на два последних, потому что с первым я догадался сам.
Он поднял руку, предостерегая, потому что Сергей, я видела, готов был возразить.
– Погоди ты, герой. Да, услышал я два ответа. Но вам отвечу на три вопроса, это будет справедливо. Вы же не виноваты, что я сам все понял. А как только отвечу, помогу вернуться обратно на остров, договорились?
– Так мы сейчас даже не на острове? – вырвалось у меня прежде, чем я успела сообразить.
Сергей шикнул на меня, но было поздно.
– Эх! – воскликнул он.
Старик усмехнулся:
– Да ладно, я же не зверь. Это твой вопрос, Аня, ты хорошо подумала?
– Нет-нет! – испугалась я. – Это еще не вопрос.
Надо ж было так сглупить! Ну ответил бы он: «Да, на острове» или «Нет, не на острове», и что бы это нам дало?
– У меня есть очень важный вопрос: мои мама и папа живы?
Старик тяжело вздохнул:
– Тяжело с вами, женщинами. Это такой же неудачный вопрос, как и предыдущий. Допустим, я отвечу: «Да, живы», а дальше-то что? А если отвечу: «Не совсем», ты тут же задашь второй вопрос, еще хуже прежнего, останется только один, и в результате вы либо не узнаете, где искать твоего брата, либо – как вернуть твоего друга в нормальное состояние.
– А…
Сергей зажал мне рот.
– Мудрое решение. Тут не надо торопиться. Вы можете обсудить, о чем будете спрашивать. Мы никуда не спешим. А твой первый вопрос, Аня, я переформулирую, как будто ты сама его задала: «Возможно ли помочь моим родителям, моему брату и моему другу – всем или хотя бы кому-то из них – вернуть то, чего они лишились». Так устроит?
Я закивала.
– «…И если возможно, то как», это добавление, – быстро произнес Сергей. И убрал руку.
– Ишь ты, адвокат, – восхитился дед. – Ладно, принимается. Но и ответ будет в том же духе: «Да, это возможно. Для этого надо соблюсти Правило четырех. Но, к сожалению, все придется делать самим».
Воцарилась тишина. Наконец, Сергей с досадой спросил:
– И это весь ответ? Я так и знал. – Он уставился в пол, качая головой.
– Это хорошо, что вы не спешите спрашивать, что такое Правило четырех. Ответ лежит на поверхности. И если даже вы не узнаете его сегодня, поймете со временем. Но поймете обязательно.
– Думаю, – сдвинул брови Сергей, – дальнейшие вопросы не будут иметь смысла до тех пор, пока мы не поймем, кто вы такой. Поэтому мой второй вопрос: кто вы есть, чем занимаетесь и какое отношение имеете к Правилу четырех.
– Ого! – восхитился старик. – Аппетиты-то растут у тебя, парень! Ну правильно растут, в наше время без этого нельзя: обскачут. Как меня только не называли! А вы зовите меня… Ну например, Тим. Дядя Тим. Честно говоря, я собирался ответить что-то вроде: «Я ученый, исследователь». Это правда… но не вся, пожалуй. И сюда уж точно не приклеить Правило четырех. Ладно, вот тебе бонус за лучший вопрос: я страж архипелага. Смотритель. Наблюдатель. Тот, кто содержит его в порядке. Что же касается правила…
– Содержит в порядке? – закричал Сергей. – Это «в порядке»? Что вы наделали? Вы же…
Но он тут же замолчал и захлопал глазами. Получалась какая-то ерунда. Или старик над нами просто смеется, или… Но кто он в таком случае? Что такое страж архипелага?
– Я могу уточнить? – мрачно спросил Сергей. – Не задать третий вопрос, а дополнить второй?
– Валяй! – кивнул дед.
– Вы же не наместник императора, я правильно понял?
– Правильно. Я не наместник императора. И не хотел бы иметь с этим типом ничего общего.
Сергей шумно выдохнул. Я видела, он хочет спросить: «Тогда кто же вы?» Но он уже спрашивал об этом только что.
– Тогда… извините, пожалуйста, я вас перебил. Что там с Правилом четырех?
– Моя роль в этом решающая и в то же время – никакая. Я, именно я, пришел к выводу, что оно должно быть установлено. Но я сам никак не могу участвовать в его соблюдении – я лишь зритель. Это должны делать другие.
– Другие – это мы с Аней, что ли? Не отвечайте, я понял.
