лишь тем, что не светило солнце. Сумерки длятся всего несколько мгновений. Пока я не привык к белым ночам, мне казалось, что времени не больше десяти или половины одиннадцатого вечера, но оказывалось, что вот-вот должно взойти солнце. В доме, где я остановился на ночь, мне приготовили ужин. Было уже поздно, но хозяйка во что бы то ни стало хотела сварить мне что-нибудь, поскольку, по ее мнению, ужин без горячего — не ужин. С большим трудом мне удалось убедить ее, что достаточно и хлеба с простоквашей, но она все же принесла еще масло и мясо. Наутро для меня был приготовлен завтрак, за который никак не хотели брать платы.
Дальше мне предстоял путь в 6/4 мили до Йокиярви, либо пешком по берегу, либо по воде. Я выбрал первое. В провожатые пришлось взять одного старого крестьянина по фамилии Яскиляйнен, поскольку на здешних дорогах, как мне говорили, легко заблудиться.
По дороге проводник рассказал мне о свадебном обряде, существующем в их краях. Молодых венчают в воскресенье, после чего они направляются в дом невесты, куда прибывают и свадебные гости, приглашенные со стороны невесты. На следующий день отсюда едут в дом жениха с тем, чтобы быть там к вечеру. Чуть не забыл одну деталь: по дороге из дома невесты в дом жениха сват должен на свои деньги угощать вином и кормить весь свадебный поезд. Сват возглавляет шествие, он просит за деньги устроить всех на ночлег и накормить. Их встречают в доме жениха, а после ужина новобрачных отправляют спать. Из девушек выбирают одну, чтобы прислуживала им, в ее обязанности входит принести утром свадебной чете воду для умывания. Такую прислугу называют сааяс. Утром, когда молодые выходят к гостям, начинается сбор денег и прочего, что необходимо в доме молодых. Входит каасо с чашей пива в руках, гости пьют из нее и при этом обещают что-нибудь подарить молодоженам. Одни дают деньги, другие обещают дать овцу или две, а кое-кто и телку и т. д. Понятно, что родственники при этом стараются отличиться. Часть сбора идет в пользу каасо. Вся эта церемония называется туопписет[37]. После этого разыгрывается как бы небольшая ссора между женатыми и холостыми мужчинами. Первые хотят заключить жениха в свой круг, а последние не выпускают его из своего. Так они тянут поочередно бедного жениха к себе. Верх берет то одна, то другая сторона. Жених совсем как те пушки на поле Лютцена[38], которые переходили из рук в руки: то их захватывали шведы, то имперская армия отвоевывала обратно. Наконец заключается мир и парни оставляют жениха на попечение женатых. При этом пьют чарку мира, которая называется харьяллисет[39]. Потом начинается такая же игра между замужними женщинами и девушками за невесту. Если сват умелый и опытный, то, по словам моего попутчика, конца нет всяческим забавам, которые длятся целый день. На следующее утро молодуха раздает небольшие подарки новой родне. Свекровь получает сорочку, правда, в наше время более состоятельные невесты одевают ее с головы до ног. Остальным дарят сорочки, варежки, пояса, кушаки и т. д. Священнику еще до совершения обряда венчания подносят полотно на рубаху и носки.
Пройдя пешком 3/4 мили, я подошел к порогу Яускоски, где нанял гребца для переправы. На пороге были построены две мельницы и сукновальня. Я поднялся на берег и вышел на дорогу через двор одного мельника. Тут стояли две бабы и, невзирая на меня, отчаянно ругались. Спор разыгрался из-за того, кому первой молоть зерно, а я в толк не мог взять, как можно из-за такого пустяка столь яростно ругаться. Перевозчик, какое-то время сопровождавший меня, сказал, что, видно, обе они под хмельком. По дороге от Яускоски до Йокиярви, расположенного в четверти мили, встречались отдельные хутора и маленькие избушки. Заходя в некоторые дома, я отметил, что жилища здесь повсюду чистые и опрятные. Ковши для питья, которыми я из-за жаркой погоды часто пользовался, были чисто вымыты. Стены в избах, как вообще принято в Саво и Карелии, обструганы добела на высоту чуть выше человеческого роста. Следует заметить, что нынче все реже строят дома без дымохода. При постройке нового дома многие ставят печь с трубой. В Йокиярви я нанял перевоз в Кемилянниеми, до которого миля пути. Хозяин с девочкой лет 14-15 были моими гребцами, а вернее сказать, сопровождающими, потому что почти весь путь я греб сам. По дороге я спрашивал у них финские названия разных предметов, встречавшихся нам на пути. Девочка, несмотря на свои юные годы, живо отвечала на мои вопросы. Будь дорога подлиннее, она стала бы настоящим филологом по родному языку. «А как по-вашему называется это? А как то?» — беспрестанно спрашивала она, тем самым пополняя мои знания новыми диалектными словами. Когда мы доехали, я спросил у мужика, сколько я должен за перевоз. Он попросил всего лишь 20 копеек, но я дал ему 16 шиллингов, потому что не оказалось денег помельче. Но это было недорого, потому что сюда же входила и плата за обед, которым меня накормили в Йокиярви. В ответ я услышал: «Большое спасибо». В Карелии в таких случаях обычно говорят: «Бог воздаст».
Расставшись со своими попутчиками, я дошел до одного дома в Кемилянниеми, построенного на мысу в живописнейшем месте. Меня доброжелательно встретила старшая из дочерей, ставшая хозяйкой дома после смерти матери, умершей полтора года назад. За короткое время она рассказала мне об их жизни и хозяйстве, которое она ведет вместе с братом и сестрой. Она предложила поесть, но мне не хотелось. Молоко и вода — обычное питье в летнее время в здешних местах — казались наиболее желанными для моего пересохшего горла. [...]
(Далее мы можем следовать за Лённротом лишь по этим отрывочным заметкам)
Ночь в Котаниеми. Оттуда на восходе солнца (во вторник) отправился в имение к настоятелю Неовису. На следующий день была пожога болота и леса под подсеку. На болоте земля красная, (железистая?) [...] Искупался здесь. Вечером началась простудная лихорадка. [...] Иванов день провел у Люра, во время обеда за столом вновь стало знобить, такое состояние длилось до четверга. В Иванов день приходил рунопевец, но из-за болезни я вел записи лишь по нескольку минут, после чего приходилось снова ложиться. Певец был доволен, что его пригласили к настоятелю Люра да к тому же еще хорошо накормили.
В следующую среду был Петров день. Я отправился в Пиелавеси на день раньше. [...] Избы
