Нелли, сунувшись под открытое небо, шагнула обратно под козырёк.
— А как насчёт переждать здесь? — она поёжилась, обхватив себя руками, на открытых плечах высыпали мурашки.
Агнешка обернулась к ней, чему-то хихикнула, испугавшему и насмешившему её:
— Нет, дорогая, это очень плохая идея.
— Почему? Тут довольно крепкие стены, вряд ли они улетят от такой погоды. Почему нам не пересидеть внутри, пока всё не закончи…
Она оборвалась, подпрыгнув и вскрикнув от неожиданности, когда из-под крыши упал расшатавшийся зелёный квадрат. Его сосед тоже уже утрачивал стойкость, край его отогнулся и впустил под себя греметь и громыхать ветер. Из новенькой прорехи торчали лохмотья каких-то проводов.
— Вот поэтому, может быть? — Лана бросила взгляд вдоль стены — там, за зелёным углом, чернело и клубилось небо. — Хочешь подождать, когда всё остальное сделает так же?
— Не знаю, — Нелли недовольно сморщилась, оглянулась на стеклянные двери. — Может быть… подвал…
— Здесь нет подвала. Пошли.
Алиса, сжимая звёзды на сумке, опустилась на переднее сидение. К Нелли, на заднее, наскоро закинули продукты из тележки — на багажник времени могло не хватить, если б он опять начал заедать — саму же тележку отправили обратно домой. Она даже докатилась, доверчиво ткнулась в стену своей alma mater и там и осталась стоять в полном покое, будто ей ни до чего больше не было и не могло быть дела.
Лягух отъехал. Где-то позади грохнуло и задребезжало — похоже, это навернулись всё-таки с высоты 24 часа. Фонарь так и продолжал тикать — погас другой, напротив него.
— Так что там всё-таки было? — спросила Лана, стоило им только чуть отдалиться. Нелли смотрела на консервы, Агнешка — в окно назад, Алиса — не смотрела. — Лис? Что там было?
— Там? — повторила та недоумённо, словно уже забыла или хотела забыть.
— В том отделе, в «Особых товарах». Что ты там увидела?
— А… — выдохнула Алиса уже осмысленнее, снова судорожно открыла и закрыла рот и оглянулась на заднее сидение. — Там.
— Ну? Что ты у…
— Лан, отстань от неё! — оборвала Агнешка. — Потом спросишь.
Лана поджала губы и перестала говорить.
— Да ничего там не было, — сказала Нелли, подобрав одну из коробок с овчаром. — Она просто внимание так привлекает.
— Мм? — Агнешка, пытавшаяся чуть удобнее разместить руки и ноги среди пачек и консервных банок, приобернулась к ней.
— Да конечно. Это как с тем типом на обочине — ну, который тормозил попутку. Просто она такая же извращенка, как ты, и ей не нравилась идея делить тебя с ним.
Агнешка улыбнулась одними губами:
— Я думала, ты спала.
— Разумеется, — Нелли с готовностью закивала и довольно приспустила веки. — Я и сейчас сплю. Это знаете, как под утро, когда никак не можешь проснуться и начинается какой-то тягомотный бред по кругу. Мы же договорились встретиться сегодня, вот у меня и крутится в голове, а на самом деле мы даже ещё не выезжали. Только знаете, что я тут подумала? Фиг я дам вам свою машину, когда будем в реале.
Она продырявила коробку с овчаром и смакуя, по одному стала доставать оттуда колечки.
— Знаете, я, наверно, действительно придумала, — сказала через минуту Алиса. Голос у неё теперь был спокоен — неподдельно спокоен, не на публику. — Может быть, правда разыгралось воображение. После того парня на обочине… К тому же, я всё-таки немножко писатель-антиутопист, мне положено иногда параноить и пугаться на всякий случай.
Она закрыла глаза и откинулась на кресло. Добавила тише:
— Потому что если я не придумала, то в реальности так не могло быть. Такого не бывает.
— Ты пишешь антиутопии? — Агнешка нагнулась вперёд, чтоб её было хорошо слышно.
— Да, тоталитарные антиутопии, — оживилась Алиса. — Такие — ну — где есть какой-нибудь могущественный правитель-диктатор, который всё контролирует и которому всё подчиняется, и есть, а… скажем, сопротивление или просто группка людей, которые пытаются ему противостоять…
— Но у них не очень получается, да? — подхватила Агнешка.
— Нет, почему! — Алиса обернулась с вызовом и искренней радостью. — Иногда получается, — будто кто-то снова обустроил ей островок безопасности, крошечный и неприступный, очерченный защитным кругом по заветам особой магии. — Ну, правда, что считать за получается…
— И где это?
— А?
— Где это происходит? У нас, за границей? Или в будущем, может?
— Аа… Там такое смешение всех стран и времён. Мне никогда не хотелось останавливаться на одной какой-нибудь эпохе. Скорее, устроить такой калейдоскоп, чтоб можно было увидеть то одно, то другое рядом… Там даже мистика есть — не то что много, без неё ничего сильно не поменялось бы… Просто так получается своеобразный оттенок.
— Ага, ясно, — протянула Агнешка. — Это если взять немного как у Оруэлла, немного как у Кинга, немного… может, ещё у кого-то…
— У Рыбакова, может быть? — подумав, вставила Алиса. — Кинга я не очень знаю, а от Рыбакова — да, наверняка есть…
— От кого? — перепросила Агнешка.
— Анатолий Рыбаков. Ну, «Дети Арбата».
— А, — Агнешка кивнула. — Слышала, да. Но не читала. Я вообще не так много читала на самом деле. Это Лана у нас интеллеrтуалка, — она осторожно приобняла с боков Ланино кресло.
— Рыбаков — так себе писатель, — не отрываясь от дороги, проговорила та, будто этот жест включил её. — Он хорошо пишет, когда ему есть с чего списать из реала. Со своей жизни, например. Или хотя бы с жизни кого-то ещё, с кем можно поговорить обо всех подробностях. Когда он берёт из головы, это сразу очень заметно и очень картонно.
Она помолчала над чем-то, повернулась всё же на секунду к Алисе.
— Значит, придумала? — спросила она, особо не настаивая уже на вопросительном знаке.
Алиса задумалась, отведя взгляд, но всё же с уверенность кивнула.
— Ладно, — сказала Лана.
Вряд ли она поверила, и вряд ли это сейчас имело значение.
Больше следов цивилизации не встречалось. Ни магазинов, ни заправок, ни новых светофоров. Даже бетонные блоки и железные конструкции исчезли. Разметка ещё оставалась кое-где на асфальте, но и она редела и пропадала.
Дорогу тут совсем зажали, и где ещё попадались фонари, они почти упирались в полотно. Обочина слева порывалась снова уйти краем в крутую осыпь. Она недотягивала, конечно, до той, прежней, до горки смерти, но взобраться на неё, пожалуй, было бы уже трудновато, а для кого-то вроде лягуха, возможно, и неподъёмно. Там, под спуском, поблёскивала в свете фонарей тёмная зеленца, за нею, ещё дальше влево, угадывался лес. Почти идиллический луг для бессмертных душ на опушке. Хотя, наверно, это было болото.
Алиса смотрела чаще направо, словно ожидала, что там снова будет такой же
