Ещё удивился, напоследок:
«И надо ж всякой ерунде лезть в голову к месту и не к месту, когда совсем не до этого».
Перебои и рывки мотора в падении оборотов уже были видны по нет-нет, да и мелькавшим лопастям винта.
Полковник сообщил в эфире, что идёт на «вынужденную».
Практически любые нештатные или аварийные случаи в воздухе развиваются крайне стремительно и всегда являются стрессовым фактором. Даже со скидкой на драматические преувеличения. Тебе не бросить управление, чтобы разобраться в проблеме и попытаться что-то исправить. Ты можешь только тянуть, выжимать из издыхающей машины последние крохи мощности и высоты.
Высоты, понятно, он так и не набрал — прыгнуть не получится, поэтому высматривал приближающуюся гребёнку стальных волн, лихорадочно готовя спасательный комплект, чтобы был под рукой. Ещё на корабле он его облегчил по возможности, выложив запас воды и провизии. Всё равно в такой холодрыге долго не протянешь… если вовремя не вытащат. Он даже «ТТ»** с собой не взял — зачем он в океане.
Внизу под крылом стремительно бегущая ло волнам тень «бреющего» самолёта. Попытался примериться, сколько у него осталось высоты, сколько минут… точней секунд. Посадка на воду это совсем не то, что «вынужденная» брюхом на пахоту. Сложность в том, что водная поверхность обманчива на оценку расстояния, это он знал от опытных ребят из морской авиации, и здесь главное не упустить момент, когда надо будет приподнять нос, чтобы не скапотировать. Удар будет не мягче чем об землю.
* В Советском Союзе между авиационными КБ (конструкторскими бюро) существовала острая конкуренция, инициированная самим И. Сталиным. Однако «в кулуарах» поговаривали, что авиаконструктор А. Яковлев, являясь по совместительству заместителем наркома авиационной промышленности по новой технике, иногда «играл» нечестно, проталкивая свои машины.
** Пистолет, разработанный советским конструктором Фёдором Васильевичем Токаревым — штатное личное оружие советских лётчиков.
Раненый «Як» окончательно сдал. Приближающееся подстилающее «поле» приходилось почти угадывать сквозь забивающую дымную копоть от мотора.
Он всё же сумел среагировать вовремя, двинув ручку на себя… касание! Рывок вперёд- Ремни впились в тело, голову мотнуло до потемнения в глазах… самолёт отыграл, срикошетив об воду. Новым ударом об волну его развернуло почти боком, окончательно погасив скорость, плюхая на распластанные плоскости. Покрышева при этом покидало на ремнях, помотыляв до полной дезориентации. Пока не утихло.
Сморгнул, приходя в себя. Весь обзор закрыло белым вспененным вместе с дымом, который досель сдувало, а теперь затмило, заволакивая.
— Скорость ноль, высота ноль, — промычал для себя, уже понимая — сел вполне удачно… с прокушенной губы сочилась солёная кровь. По остеклению кабины расползалось грязными маслянистыми следами, залитый водой двигатель ещё курился, парил, шипя и потрескивая.
Быстро отстегнул ремни. Сдвинул фонарь, глянув наружу, вниз, уже представляя «кбр-р-р-р!» ледяную воду. на удивленье ещё сохранял плавучесть, дав время на сборы, собрано вытащить из кабины всё, что нужно.
Выбрался на капот, осматриваясь.
Клубок боя с торпедоносцами удалился, оставляя за собой неизбежные следы. Вдалеке с высоты кто-то косо падал, волоча за собой чёрный след. Пригляделся… не был бы характерный видом «Корсар», посомневался — вдруг свой. Подбитый самолёт вошёл в воду вертикально, коком, всплеском, и тут же сгинул, оставив после себя лишь вьющуюся дорожку дыма.
А вот совсем недалече по иронии судьбы… хотя чего же? — если в небе им было тесно, то почему бы на воде не оказалось столь же людно… в паре сотен метров обнаружилась совсем примечательная картина — плавающий «Сифайр». Тоже исходящий гарью, медленно проседающий капотом.
Британский лётчик совсем неторопливо вылез из кокпита, будто ему не хотелось покидать некогда надёжную машину, так же готовясь к пребыванию на воде, волоча за собой своё спасательное хозяйство, успевая бросать косые взгляды в сторону противостоящего соседа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Спрыгнул на полупо гружён ное крыло и Покрышев, чувствуя, как затекает в брючины комбинезона и обувь, холодя.
Оба авиатора почти синхронно опустили в воду жёлто-оранжевые пакеты, полковник научено дёрнул специальный линь пускового клапана надувного баллона, плотик быстро наполнило газом. Заполз вовнутрь уже набрякший в обуви водой, отгребая от погрузившегося носом по самую кабину истребителя.
Со своими делами возился и англичанин.
За спиной каким-то невнятным бормотанием пузырящейся воды канул вниз «Як», оставив после себя маслянистое пятно. Утонул и «Сифайр». Два плотика, два человека.
Сидели, косились, угрюмо — по-прежнему враги, но теперь с подневольным осознанием того, кто теперь главный враг, и общий — безжалостный ледяной океан.
«Да и пёс с ним, — Пётр сплюнул в воду, отвернувшись, — за пистоль не хватается и то хорошо. А если и начнёт сдуру шмалять, чёрта с два попадёт, далеко и раскачивает, хрен прицелишься».
Инициировать пиропатрон с маркерный дымом было ещё рано. Обещанные в спасение винтокрылые «стрекозы» ожидались после боя, когда последние британские самолёты, то, что от них останется, уберутся на свои авианосцы.
* * *
В эфире, заметно поумерилось, в сравнении с прежним. Вместе с тем — всё те же злые голоса на русском, не понимаемые англичанами, и злые голоса на английском, по существу в чём-то понимаемые и без перевода. Их уже наблюдали с кораблей. Из тех же переговоров, как и теперь визуально, можно было констатировать, что воздушная атака противника раскоординирована, ударные возможности британцев свелись лишь к горстке прорвавшихся «Эвенджеров».
С которым ПВО эскадры, наверное, справилось бы и само.
Собственно «Яки» уже должны были вот-вот погнать распоряжением руководителя полётов: «Очистить воздух», дав волю корабельной артиллерии, И только уверенность, что истребители всяко эффективней, нежели зенитные орудия придержали данный приказ.
Всё внимание было приковано к тому, что происходило вокруг низколетящей группки торпедоносцев. Разумеется, корабли маневрировали, разумеется, их скорость не могла сравниться с самолётной. Сложись у англичан всё более удачно, сохрани они больше машин, атака была бы проведена почти образцово. Атак…
Ближе всех к советской эскадре подобрался всего один уцелевший.
* * *
Билл Костер… это был его «Эвенджер».
Суб-лейтенант уже знал, что стрелок-радист точно мёртв. Крупнокалиберные пули, дробно впившись в борт самолёта, пришлись в заднюю часть фонаря.
Не отвечал на запросы и штурман-бомбардир, успевший в крике сообщить о попадании в кабину. Ранен? Убит? Лейтенант всё же надеялся, что это просто проблемы с внутренней связью, не оглядываясь, не подавая каких-то привлекающих внимания знаков назад. Будто зомбированный он был не в силах оторваться от растущей на глазах громады линкора, с пенными бурунами полного хода. И уже осознавал бессмысленность своей атаки — одна торпеда — чтобы добиться результата, её надо было донести в упор.
Не дадут!
До той дистанции уверенного сброса, с которой можно было рассчитывать, что линкор не успеет уклониться, ему надо было преодолеть ещё несколько сотен ярдов.
Не успеет!
Чёрт возьми, да он бы отвернул, если бы не осознавал тщетность — машина, едва слушаясь рулей, будто «наглотавшись» лишнего крупнокалиберного свинца, потяжелев, тянула на издыхании. Его в любом случае уже не отпустят и наверняка собьют даже на отходе. Поэтому сейчас он больше думал о спасении своей жизни — успеть… успеть, чёрт побери, всё-таки спустить торпеду и сразу же приводняться покуда органы управления ещё реагируют. Сбрасывать плот и ждать, болтаясь в «резинке», когда уйдут русские и подойдут свои эсминцы. Если подойдут. Несущаяся под капотом гребёнка пенных волн уже не пугала, если не пушки истребителей, то вот сейчас по всем правилам по нему ударят зенитные орудия линкора. Одиночную цель-самолёт попросту разорвут на части.
