* * *
Ускользнувшую из общей свары «Барракуду» преследовал старший лейтенант Кутахов Он бы свалил этот неуклюжий бомбёр сразу, с первого наскока… отказала пушка, и ему пришлось «передёргивать». Англичанин воспользовался — ушёл в облака. И далее повёл себя очень толково, вовремя успевая скрываться в пелене, сменой курса всякий раз сбивая атакующий истребитель с ориентира.
Кутахову приходилось кружить вокруг, беря выше, ныряя ниже, прочёсывая облачность с риском столкновения, выискивая, когда же из белой мути покажется силуэт вражеского самолёта. Стреляя при первой же возможности. Пушка так и не запустилась, а пулемётные очереди оказывались малоэффективны.
* * *
Аэродинамика высокоплана Fairey «Barracuda» изначально несла в себе ряд пороков. Сейчас же, с подвешенной 1600-фунтовой бомбой, в неадекватной информативности правого элерона, перебитого русским, неповоротливость бомбардировщика могла стоить им жизни.
Вцепившийся в ручку управления британский пилот слышал, как сзади стучали спаренные «Виккерсы», и сам вертел башкой, и без оглядки реагировал на голос заднего стрелка, дающего поправки на уклонение. Привязавшийся «Иван» наседал, вынуждая кидаться то в одну сторону, то отворачивать в другом направлении, стараясь при этом не лишиться, наверное, единственного козыря в борьбе с истребителем — скрыться, нырнув в ближайшую облачно-кучевую гущу.
И всё же англичанин полагал, что у них есть все шансы добиться результата. Лишь бы штурман, выдерживающий по компасу генеральный курс, невзирая на все метания, вывел их на эскадру. А уж там… достаточно выделить в строю авианосец и… атака.
Кильватерный след в разрыве облаков открылся внезапно, его заметил штурман через специально встроенный для обзора вниз из-под крыла боковой иллюминатор в фюзеляже.
— Левый траверз!., внимание, вижу корабль с плоской палубой впереди по левому борту!
Пилот «Барракуды» перевёл взгляд, в свою очередь тоже узрев ниже подёрнутую туманной дымкой вожделенную цель. А большего им и не надо было!
Бомбардировщик с креном на левое крыло пошёл по нисходящей.
* В поисковике тырнета высветился только один лётчик-истребитель Павел Степанович Кутахов, К 1943 уже был гвардии майором. Но у С. Анисимова Кутахов старший лейтенант, поэтому так и оставил.
* * *
— Внимание! Цель № 1 изменила курс, — срочно известили с поста РЛС «Восход», — идёт на сближение! Цель № 2, смена курса! Угроза атаки! Пеленг… дистанция… курсовой параметр…
Самолёты приближались, заходя на крейсер со стороны кормы!
При всём желании лучшего направления для удара английский пилот выбрать не мог, скорей профессиональной интуицией классифицировав какие-то замеченные на носу неприятельского корабля нагромождения как оборонительные средства, в то время как ют — вся кормовая часть палубы выглядела практически голой до самых срезов, без каких-либо галерей или спонсонов под зенитную артиллерию.
В зад* ЗРК крейсера не стреляли! Массивная надстройка с мачто-трубой закрывала кормовые углы для располагавшихся в носовой части станций наведения на оба зенитных ракетных комплекса, как и для самих пусковых установок «Шторма», тем самым образуя мёртвую зону, начинающуюся в пределах ста тридцати градусов плюс-минус по оси. Компенсировать это проектный недостаток можно было только маневрированием корабля. Что и сделал старпом, немедленно приказав совершить поворот.
«И срочно вызвав меня, — подметил мигом разобравшийся в ситуации Скопин, — разделить ответственность»?
*…да простят меня за техническую вульгарность моряки-профессионалы…
* * *
Корабль внизу начал выписывать ленную дугу — манёвр уклонения… сверху всё одно кажущийся медлительным, не успевая за самолётом. Набравший на крутом снижении скорость бомбардировщик неудержимо выходил в кильватер, пилот лишь выгадывал момент, когда можно будет, наконец, отжать ручку от себя, переходя из пологого снижения в крутое пикирование, нацелившись и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Положить пасхальное яйцо в полетную палубу, как на блюдечко»!'… — реплика распалившегося, заёрзавшего позади в кабине штурмана.
* * *
— Отставить ЗРК, — Скопин уже видел — не успевают, — перенос стрельбы! Огонь на батареи АК!
В целом, и без его команды расчёты АК-725 находились в состоянии полной боевой готовности. Для правобортной установки: обработка исходных данных произведена, цели взяты на автоматическое сопровождение, стволы задраны вверх.
В действительности стрельбу открыли непростительно поздно. Когда из-за кромки ватного облака уже вынырнул размазанный плоскостями чёрный контур самолёта, за которым тянулся чуть заметный след выхлопа — пилот надрывал мотор форсажем. Бомбардировщик шёл всё ещё по наклонной, неукоснительно сваливаясь в вертикальное управляемое падение. Позади него точно тенью возник силуэт второго атакующего, еще плохо различимый, быстро набегающий каким-то рванным — с крыла на крыло — маневрированием.
Артиллерийская установка на правом шкафуте залаяла первыми выстрелами, выплёвывая в небо кричащие воем трассеры.
— Бей, бей, плевать, — прошептал мичман из вахтенных, стоящий слева от командира. Скопин импульсивно повторил то же самое мысленно «бей, бей!», соглашаясь. Тут уж неважно кто там «второй». Слишком большие риски. В конце концов, что «Сифайр», что «Корсар» могли нести какую-то бомбовую нагрузку, а если даже и просто вдарят из стволов — издырявят надстройку, мало не покажется.
Пытался там что-то прокричать, срывая глотку, разглядевший сигнальщик:
— Второй — это «Як»! Своего завалим!
Его никто не слышал. И не слушал. Никто бы и не поверил — поди, разгляди, точно ли «Як»?.. Никто бы не остановил, да и не стал бы уже прерывать то, что должно было произойти. Неизбежно.
Два ствола чередуя выстрелы, зашлись в максимальном ритме, отправляя снаряды, лопающиеся на высоте перехвата шапками бесконтактных подрывов. В прямой видимости цели расчёт наверняка перешёл на автономный кольцевой прицел.
Старший лейтенант Кутахов поздно понял свою ошибку.
Проклятая «Барракуда» довела его до белого каления своей изворотливостью, как вдруг вывалилась на чистый просвет неба, и уже не пытаясь вновь нырнуть в рассеянное краями облако, устремилась в снижение. Ринувшись вдогонку, он должен был догадаться, что английский пилот неспроста лишился своего естественного прикрытия.
Для советского аса всё произошло почти одномоментно: вот скользящий, практически валящийся вниз пикирующий бомбардировщик… вот вдруг открылся вид на океанскую поверхность, а там корабль!., уже «украсившийся» расходящимся букетом трассирующих росчерков… всё это летело наперекор «британцу», но и «Як» неминуемо попадал в директрису поражения.
Немедленно прервав атаку, переворотом, кидаясь в сторону, Кутахов выдернул машину с линии огня. На выходе его немного потряхивало, как только что трясло под градом шрапнели истребитель — последствия попаданий стоило ожидать если не сейчас же, то едва ли с меньшей отсрочкой: от крыла отваливались лохмотья дюрали, рысканье на курсе предполагало, что не всё ладно и с хвостовым опереньем.
И только сейчас, осознав, что не должен был оказаться над кораблями эскадры — предупреждающий «отлуп» обязан был отогнать его из зоны корабельных ПВО, старший лейтенант сообразил, что не слышит даже шелеста радиошума в наушниках.
Надёжная «американка», радующая работой без помех*, редко подводила, значит…
«Значит, — сообразил он, — тот тычок в бронеспинку…», — малокалиберная пуля бортового стрелка «Барракуды» не миновала блоки радиостанции, что размещались сразу за креслом.
А его-то наверняка вызывали с «Чапаева»…
На советский истребитель Як устанавливались американские ленд-лизовские радиостанции SCR-274.
* * *
Стенающий надрывным воем двигатель пикирующего бомбардировщика, вибрирующие воздушные тормоза на крыльях, громкие и хлёсткие хлопки спаренной АК-725.
