— Но это невозможно, миледи, — удивленно воскликнула служанка. — Никому постороннему нельзя ночевать в комнате старой хозяйки.
— Почему?
— Леди Летиция приказала. Так и велела, дескать, чтобы чужого духа там не было.
Господи, я с этими правилами с ума сойду! Не особняк, а дурдом какой-то!
— Хорошо. Значит, поселим лорда Хольма в моей комнате.
— Но, миледи…
— Все. Хватит препираться. Иди за работниками и передай Эльзе, чтобы постелила свежее белье в моей спальне. Ну, чего стоишь? Бегом!
Присси вздрогнула и попятилась к двери, но мне было не до ее мнимых страхов. Я смотрела на Лукаса и доктора Штерна, и понимала, что что-то идет не так. Хольм до сих пор не пришел в себя, а его смуглое лицо стало не просто бледным, а почти землистым.
— Доктор, чем я могу помочь? Принести воду? Или нашатырь?
Я даже не задумалась о том, что здесь это едкое средство может называться как-то по-другому и только потом сообразила, что рискую вызвать ненужные вопросы.
— Знаете, леди Бернстоф, возможно, оно и к лучшему, что лорд Хольм без чувств. Не будет лишнего своевольничать. Ну-ка, голубчики, — Штерн повернулся к вошедшим слугам. — Берите лорда Хольма и несите в комнату миледи. Да аккуратнее, куда за ногу хватаешь?
Штерн нахмурился и махнул рукой на Ульриха. Тот растерянно выпучил глаза и открыл рот. Карл и еще двое слуг молча топтались на месте, пытаясь поднять Хольма.
— Да что ж вы делаете? — резко воскликнул доктор, глядя как слуги с трудом разворачиваются со своей ношей к двери. — Вы что, покойника несете? Куда вперед ногами?! Вот же бестолковые, прости Единый! До таких лет дожили, а ума так и не нажили!
Он подхватил Хольма под плечи и посмотрел на Карла.
— Чего встал? Иди давай.
— Так это, ваше скородие, мы ж того, — Карл не договорил, заменив оставшиеся слова странной пантомимой.
— Оно и видно, что того, — пробормотал Штерн, и его окладистая борода сердито дернулась. — Ну? Чего застыли? Вперед.
Процессия, наконец, тронулась, слуги пыхтели, но тащили тяжелого оборотня к лестнице, а я ехала следом, с трудом сдерживая беспокойство. Не нравилось мне, что Хольм так долго не приходит в себя. Я ведь читала о повышенной регенерации оборотней. Да и сам Лукас недавно сказал о том же. Но тогда почему ему так плохо?
В спальне суетилась Эльза. Она подгоняла перестилающую постель Присси, а сама зыркала заплывшими глазками по сторонам, подмечая перемены в обстановке — и стоящий на новом месте шкаф, и расставленные на подоконнике деревянные фигурки. Я прямо слышала, как ворочаются мысли в голове экономки.
Заметив меня, Эльза замерла, дернулась всем телом, отчего связка ключей на ее поясе жалобно звякнула, и громко воскликнула:
— Ох, несчастье какое!
Экономка всплеснула руками, и уставилась на меня со странным выражением. Мне показалось, в ее взгляде мелькнуло недоумение.
— Бедный лорд Хольм! Наверное, стоит сообщить лорду Давенпорту?
Эльза сделала шаг и оказалась рядом со мной.
— Боюсь, милорду не понравится, если лорд Хольм останется в доме, — тихо сказала она.
— Уверена, лорд Давенпорт отнесется к этому с пониманием, — ответила экономке, наблюдая за тем, как Хольма устраивают на моей постели.
Слуги были не слишком осторожны, и пару раз задели раненую ногу Лукаса, но тот даже не отреагировал. Странно. Неужели такой глубокий обморок? Или это что-то другое?
— Доктор Штерн, почему он не приходит в себя?
Я подъехала ближе, с тревогой вглядываясь в бескровное лицо, красивое какой-то вызывающей красотой. Удивительно, но даже болезненная бледность его не портила.
— Лорд Хольм! — не ответив мне, позвал доктор и похлопал оборотня по щекам. — Очнитесь!
Штерн достал из кармана небольшой флакон и поднес его к лицу Лукаса.
— Ну же, давайте, лорд Хольм!
Оборотень едва заметно вздрогнул, крылья крупного носа шевельнулись, а уже в следующую секунду на шее Штерна сомкнулись крупные ладони.
— Лорд Хольм! — громко крикнула я и изо всех сил нажала на рычажок, заставляя кресло подъехать к кровати. — Успокойтесь, доктор просто хотел вам помочь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лукас чуть ослабил хватку, нахмурился, обвел недоуменным взглядом спальню и остановил его на мне.
— И снова вы, — хмыкнул он, отпуская Штерна и приподнимаясь на постели. — Куда вы меня притащили? Что это за комната, и почему я валяюсь в постели среди бела дня, как какая-нибудь барынька?
Он брезгливо поморщился, рассматривая вышитые на балдахине цветочки. Ну да, мне они тоже не нравятся, но это же не повод так явно выражать свое недовольство?
— Вы в моей спальне, — чуть резче, чем хотелось, ответила Хольму.
— Да неужели?
На лице Лукаса отразилось искреннее удивление.
— Я? В вашей спальне? Куда катится мир? — с иронией вопросил оборотень, и посмотрел на меня с едва уловимой насмешкой.
— Я все-таки вызову лорда Давенпорта, — пробормотала Эльза, бочком протискиваясь к выходу, но мне было не до нее.
Внутри вскипало раздражение. Что этот оборотень о себе возомнил? Почему он ведет себя так, словно я перед ним виновата?
— Лорд Хольм, я вас чем-то обидела?
Я посмотрела в мерцающие желтым огнем глаза. Никогда не любила недомолвки, предпочитая сразу выяснить, что не так.
— Ну что вы, леди Бернстоф.
Губы оборотня разъехались в злой усмешке.
— Такая утонченная леди не позволила бы себе подобной вольности.
— Тогда перестаньте вести себя, как капризный ребенок, и примите мою помощь спокойно и без издевок.
Я снова в упор посмотрела на Хольма, и утонула в тягучей глубине его взгляда. И чем дольше смотрела, тем острее ощущала присутствие Лукаса. В душе поднялось знакомое уже хмельное чувство. Тело обдало жаром, грудь налилась тяжестью, сердце застучало громко и быстро, сбивая дыхание и заставляя сильнее ухватиться за подлокотники кресла.
Не знаю, сколько времени прошло. Может, минута, может, час. Но когда я сумела вынырнуть из гибельного омута, в комнате было странно тихо. Слуги незаметно исчезли, доктор Штерн, близоруко щурясь, протирал очки, и даже мебель, казалось, застыла в подобии стазиса.
Хольм нахмурился, по его лицу скользнула тень.
— Что ж, леди Бернстоф, прошу меня извинить. Я не хотел вас обидеть, — ровно произнес оборотень, вот только едва заметная складка между его густыми черными бровями так никуда и не делась. И в глубине глаз затаился вопрос. Казалось, оборотень чем-то озадачен. И это что-то связано со мной.
— Не знаю, что на меня нашло, — счел нужным пояснить Лукас. — Уверяю вас, этого больше не повторится.
Он поморщился и попробовал сесть, но доктор Штерн был начеку.
— Лежите, лорд Хольм.
Доктор с силой надавил на плечи оборотня, вынуждая того подчиниться.
— Я вам скажу откровенно — мне не нравится ваш перелом. Кость раздроблена в нескольких местах, и вам сильно повезет, если она срастется правильно. Вы же не хотите на всю жизнь остаться хромым?
Штерн водрузил на нос очки и посмотрел на недовольного Лукаса.
— Я наложу шину, но от вас потребуется полежать до утра спокойно и не пытаться встать или, того хуже, сбежать.
— Хорошо, — кивнул Хольм, но я видела, что это согласие далось ему с трудом.
— Вот и замечательно.
Штерн довольно улыбнулся и достал из чемоданчика бинты и пару ровных дощечек.
— Леди Бернстоф, подержите, — вручил он все это мне и ловко закатал штанину Хольма повыше. — Да, как я и говорил, раздроблена в трех местах. Сейчас мы ее закрепим, и к утру все должно срастись. Вот, выпейте.
Доктор поднес к губам Лукаса темный флакон.
— Это обезболивающее.
— Не нужно. Потерплю, — отмахнулся Хольм.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зря геройствуете, лорд Хольм. Ощущения будут не из приятных.
— Да не тяните вы, доктор, — поморщился оборотень. — Перевязывайте уже.
Штерн покачал головой, но ничего не сказал. Он что-то сделал с ногой Лукаса, проведя над ней руками, отчего оборотень побледнел еще сильнее и стиснул зубы, а потом доктор забрал у меня дощечки, приложил их к месту перелома и быстро перебинтовал ногу оборотня.
