а его золотистые глаза сверкнули гневом.
— У него нет чести.
— Да он даже слова-то такого не знает. Думаю, он мерещился мне лишь потому, что я не верила в свое спасение. В случае моей смерти он бы сразу притворился любящим родителем, — Вера скептически закатила глаза. — И вывернулся бы наизнанку, чтоб погреть на этом руки.
Она горько усмехнулась.
— Но я позаботилась о том, чтобы у него ничего не вышло, — в ее голосе прозвучал неприкрытый сарказм. — Все свои деньги я завещала благотворительному фонду помощи матерям-одиночкам. Женщинам, которые растят своих детей без чьей-либо поддержки. Я выбрала этот фонд в честь своей мамы. Она вырастила меня одна, без его помощи.
— Похоже, он дурной человек.
— Да. Так и есть. Из-за него я дважды переезжала.
Рот наклонился ближе.
— Он обижал тебя? Делал больно?
— Нет, но он чертовски раздражающий. Находит меня, орет, чтобы слышали все соседи, и требует денег. Он уже не так красив и обаятелен, как раньше. Женщины больше не хотят терпеть его дерьмо, и им хватает ума не подпускать его к своим счетам. Когда очередная пассия вышвырнула его, он заявился ко мне и потребовал обеспечить его жильем. Я не стала с ним бодаться. Просто взяла и переехала.
Рот слушал, казалось, пристально изучая ее.
— Отец никогда бы не посмел меня ударить. Я бы сразу же написала заявление, и его бы тут же арестовали. При всех его недостатках, а их, поверь, немало, избиение женщин не входит в их число. Если бы он был жестоким, мама бы меня предупредила. Мы с ней были очень близки.
— Мне жаль, что ты ее потеряла.
— Мне тоже. Она была замечательной мамой. А что насчет твоих родителей?
Он непроизвольно отпрянул.
— Мы отдалились, когда я повзрослел. Они не одобрили мой выбор покинуть родную планету, чтобы защищать чужаков.
— Очень жаль. Моя мама ненавидела, когда я покидала Землю с экспедицией, но она гордилась тем, что я делала. Я до сих пор скучаю по ней. А ты хотя бы иногда видишься с родными?
Рот покачал головой.
— Вряд ли наша встреча с первородной общиной была бы радостной. Многие обиделись на нас за то, что мы их покинули. Четыре сильнейших самца, взявших на себя большую часть нагрузок, значительно облегчили бы их жизнь.
— Ты бы сильно страдал, если б остался?
— Очень. Я не фермер.
— Они должны были тебя понять. У меня нет детей, но я знаю, что когда они появятся, я не стану вставать на пути их взросления и мешать заниматься любимым делом. Я бы поддержала любое их решение.
— Я сделаю также, когда у меня появятся детеныши.
Вера улыбнулась.
— Детеныши?
— Так мы называем наше потомство. Наши детеныши рождаются в боевой форме, а перекидываться начинают на второй год.
— Веслорианки рожают за раз больше одного детеныша?
— Иногда их может быть два или три, но чаще один.
Вера окинула его тело оценивающим взглядом.
— Держу пари, эти детишки довольно крупные.
Рот усмехнулся.
— При рождении наши детеныши намного меньше человеческих. Когда пара Гнау, Дарла, будучи беременной, узнала об этом, то с облегчением выдохнула.
— Я не понимаю.
— У Гнау, самца моей общины, и его пары Дарлы недавно родились два детеныша. Дарла — человек.
В голове у Веры щелкнуло.
«Женщина вроде меня спарилась с веслорцем и родила ему двоих детей…» — она нежно поглаживала его грудь, пока обдумывала открывшуюся перспективу.
Рот определенно мог стать отцом ее детей.
Прежде всего, он был физически привлекателен. Но главное, был самым лучшим из всех мужчин, которых она когда-либо встречала. И не имел ничего общего с ее придурками-бывшими. Вере бы хотелось разделить с ним будущее. И не важно, что Рот другой расы. Именно он мог быть тем единственным… что сделает ее счастливой.
Он никогда не оставит ее. Ни при каких обстоятельствах.
«Нужно удержать его!»
— Вера?
Их взгляды встретились.
Его золотистые глаза завораживали. Вера могла смотреть в них вечно.
У нее в голове промелькнула картинка, где он принимал душ. Теперь она пожалела, что не подглядывала, пока он был голым. Но каким бы сексуальным оборудованием он ни обладал, оно, без сомнений, подойдет ей, раз Гнау не только смог убедить человеческую девушку стать его парой, но и родил с ней детей.
Вера на уровне инстинктов знала, что Рот будет потрясающим отцом.
Он был невероятно заботлив и терпелив с ней, одурманенной и сбитой с толку, хотя она была ему абсолютно чужой и даже принадлежала к другой расе. Ничто не помешало ему все время находиться рядом, обнимать ее… и утешать.
«Я хочу оставить его себе. Вряд ли я найду кого-то лучше», — убрав руку с его груди, она придвинулась к краю кровати.
— Мне нужно, чтобы ты встал ближе, — Рот, как она и предполагала, незамедлительно выполнил ее просьбу. Обхватив рукой его шею, она мягко потянула его, принуждая встать между ее предусмотрительно раздвинутых бедер. — Еще ближе, — потребовала она, понизив голос.
Он наклонился, и их лица оказались рядом.
Вера провела второй рукой вверх по его груди до могучего плеча и, сжав его, потянулась к вожделенным губам. Когда же прижалась к ним своими, то наощупь его губы оказались гораздо мягче, чем выглядели.
Рвано выдохнув, Рот приоткрыл губы, чем она незамедлительно воспользовалась, углубляя поцелуй. Их языки встретились, и Рот замер. Но Веру это не смутило. Очевидно, он просто не был знаком с французским поцелуем. Что ж, она готова была его обучить.
Вера принялась исследовать его рот. Оказалось, его клыки не такие уж и острые.
И тут Рот отстранился. Распахнув глаза, она в недоумении уставилась на него.
— Вера, — его хрипловатый голос звучал мягко. — Что ты делаешь?
— Целую тебя, — она потянула его на себя. — Дай сюда свои губы.
Он глухо застонал.
— Нет, Вера. Ты
