Я заглянул в шалаш. Джима там не было. Я оглянулся кругом, — нигде его не видно.
— Джим! — крикнул я.
— Я здесь, Гек Что, уехали?.. Не говорите так громко…
Он сидел в воде, под кормовым веслом, и только один его нос выглядывал наружу. Я успокоил его, сказав, что проезжие скрылись из виду.
— Я слышал все, что они говорили, юркнул в воду и поплыл бы на берег, если б они вздумали подъехать к плоту, а потом опять бы вернулся. Славно же вы их надули, Гек! Прелесть, как ловко схитрили! Ну, дитятко, спасибо вам, что спасли старого Джима, — Джим вам этого век не забудет, душенька!
Мы заговорили о деньгах. Недурной заработок, по двадцати долларов на брата! Джим сказал, что теперь он возьмет палубное место на пароходе и денег этих нам хватит надолго в вольных штатах. Проплыть еще двадцать миль на плоту не велика важность, сущие пустяки!
На рассвете мы причалили; Джим особенно заботился о том, чтобы получше скрыть плот. Потом целый день он провозился, увязывая вещи в узлы и готовясь навсегда покинуть плот. В эту ночь, около десяти часов, мы увидали огни городка, лежащего по левую руку, в извилине реки.
Я поплыл на лодке, чтобы навести справки. Скоро я увидел человека, закидывающего сети с ялика. Я подплыл к нему и спросил:
— Мистер, позвольте узнать, этот город — Каир?
— Каир?.. Вовсе нет. Экий ты дурак!
— Какой же это город, мистер?
— Коли нужно тебе знать, ступай сам и справляйся! А если будешь еще торчать тут хоть одну минуту, я тебя угощу так, что будешь у меня помнить!
Я направился к плоту. Джим был страшно разочарован, но я успокоил его — это ничего не значит, вероятно, следующий городок будет Каир.
На заре мы миновали другой городок, и я опять было хотел плыть узнавать, но кругом местность была высокая, не стоило и справляться: Джим сказал, что у Каира окрестности низменные. Я это позабыл. Мы расположились на день на островке, довольно близко от левого берега. Я начинал подозревать кое-что неладное, Джим тоже.
— Может быть, мы проплыли мимо Каира в ту ночь, когда туман был? — сказал я.
— Полно об этом говорить, Гек. Не везет нам, бедным неграм! Я был уверен, что шкурка гремучей змеи даст-таки себя знать!..
— Желал бы я никогда не видать этой проклятой шкурки, Джим!
— Не ваша это вина, Гек, ведь вы не знали. Перестаньте об этом кручиниться!
Когда рассвело, мы увидели чистую, светлую воду Огайо, текущую вдоль берега, а посередине реки струилась знакомая нам грязная вода Миссисипи, — ошибиться было невозможно. Вот тебе и Каир! Все пропало…
Долго мы толковали об этом между собой. Плыть к берегу не годится: мы, разумеется, не могли бы поднять плот вверх по течению. Оставалось одно — ждать, покуда смеркнется, потом отправляться назад в лодке, а там что будет… Весь день мы проспали в кустах хлопчатника, чтобы отдохнуть и быть бодрыми к предстоящей работе; но, когда мы вернулись к плоту в сумерках, оказалось, что лодки нет!
Несколько минут мы не говорили ни слова. Нечего было и говорить. Мы оба хорошо знали, что все это действует проклятая змеиная шкурка; какая же польза толковать об этом? Только напрасно винить себя и еще пуще накликать беду; уж лучше молчать!
Потом, однако, мы стали совещаться между собой, что теперь делать; другого средства не оставалось, как плыть дальше на плоту, покуда нам не посчастливится купить челнок и на нем вернуться назад. Взять какую-нибудь лодку «взаймы» — вроде того, как отец делает, — на это мы не решались: еще, пожалуй, погонятся за нами.
И вот, когда стемнело, мы пустились на нашем плоту дальше вниз.
Если кто и теперь не верит, какое безрассудство трогать змеиную шкурку, после всего, что мы вынесли из-за этого, — пусть прочтет, что случилось с нами дальше!
Обыкновенно лодку можно купить возле плотов, стоящих у берега. Но мы не встречали никаких плотов и проплыли так часа три или больше. Ночь была облачная, мглистая — хуже и быть не может. Вы не видите ясно очертания берегов и не можете рассчитать расстояния. Час был поздний, кругом тишина; вдруг плывет пароход вверх по реке. Мы зажгли фонарь, надеясь, что его увидят. Направляясь против течения, пароходы обыкновенно проходили не очень близко от нас; они держатся больше возле песчаных отмелей и идут, где полегче подыматься, бережком; но в такие ночи, как эта, они идут прямо посередине реки, выдерживая напор течения.
Мы слышали шум колес, но не могли разглядеть парохода, покуда он не очутился совсем рядом. Он держал прямо на нас. Рулевые часто это делают нарочно, как будто пробуя — как близко они могут пройти мимо, не задев плота; иной раз колесо так и срежет кусок; тогда лоцман высунет голову и засмеется, воображая, что это очень остроумно! Пароход неумолимо надвигался прямо на нас, и мы были уверены, что он намерен нас слегка задеть и пройти мимо, но, по-видимому, он и не думал уклоняться в сторону. Пароход был большой, шел он быстро и походил на черную тучу, унизанную светляками; вдруг он выплыл весь, огромный, страшный, с длинным рядом широко раскрытых печных топок, сверкавших словно огненные зубы; его чудовищный нос и борта нависли прямо над нашими головами. Раздался крик, затрезвонили звонки, чтобы остановить машину, потом послышалась ругань, проклятия, свист пара… Джим свалился в воду по одну сторону, я по другую, и пароход с треском прошел прямо через плот…
Я нырнул и пробовал опуститься до самого дна, потому что надо мной должно было пройти колесо диаметром в тридцать футов, и, понятно, мне хотелось дать ему как можно больше простора! Я всегда мог оставаться под водой с минуту, на этот раз я, кажется, пробыл минуты полторы. Потом поскорее вынырнул на поверхность, едва не задохнувшись, фыркнул, выпустил воду из ноздрей и набрал в себя воздуху. Разумеется, пароход сию же минуту пустил в ход машину «по им за дело до плотов и до их пассажиров? Вот он снова зашумел вверх по реке и скрылся из виду во мраке, хотя я все еще слышал шум колес.
Раз десять я окликнул Джима, но ответа не было; я ухватился за какую-то доску, очутившуюся у меня под боком, и направился к берегу, толкая ее перед собой.
Долго я бился, покуда мне удалось добраться до суши; однако высадился я благополучно и вскарабкался на берег. За туманом ничего не было видно на далеком расстоянии; с четверть мили брел я по каменистому грунту и вдруг набрел на большой старинный, бревенчатый дом. Я было хотел пробежать мимо, но тут выскочила целая стая собак с лаем и воем — так что мне волей-неволей нельзя было двинуться ни на шаг дальше.
Глава XVII
Ночной визит — Ферма в Арканзасе — Убранство дома. — Стефан Доулинг-Ботс. — Поэтическая Эммелина.
