— Что ж, хорошо. — Он встает и начинает ходить туда-сюда по комнате, заложив руки за спину. Будь на его месте другой человек, я бы истолковала это как проявление душевного волнения, — Естественно, денег на карманные расходы мы тебе дадим. Леди Шад говорит, что тебе там понадобятся платья и все такое. Но…
Если бы Амелия была чуть помладше, она, наверное, запрыгала бы на месте от восторга, а так она только крепко сжимает лежащие на коленях руки и сияет счастливой улыбкой.
— Ты очень молода, — продолжает лорд Шад, — и я не жду, что ты вернешься помолвленной или с полудюжиной кавалеров на хвосте. Просто проведи время хорошо. Однако… — Он снова умолкает, и я понимаю, что он и впрямь очень волнуется. — Хотя ты еще так юна, я думаю, пришло время тебе узнать тайну твоего происхождения. Нет, миссис Марсден, можете остаться.
Это я начала вставать, не желая вмешиваться в семейный разговор.
— Если вы уверены, сэр.
— Уверен. Амелия, ты что-нибудь помнишь о своей матери?
Она качает головой:
— Вы, я так понимаю, имеете в виду не миссис Прайс. Мама… Я смутно, помню ее голос. Она дала мне игрушку, маленького деревянного барашка, и сказала, чтобы я вспоминала о ней и гладила его по шерстке. Я так часто его гладила, что шерсть вытерлась и женщина, у которой я служила, бросила его в камин. А потом вы, сэр, нашли меня. — Она смотрит на него доверчиво, с любовью, и у меня возникает предчувствие, что Амелия вот-вот понесет тяжкую утрату.
— И ты больше не получала от нее вестей? Ни от нее, ни от отца?
— Нет, сэр. О, сэр, неужели она вернулась?
— Нет, увы, нет. Боюсь, она уже умерла.
— Да, сэр, я тоже так думаю, — произносит Амелия, удивляя меня самообладанием. — Но ведь у меня есть мистер и миссис Прайс, сэр, и вы. И еще тетя Шад. Мне очень повезло.
— Дело в том, Амелия, — лорд Шад останавливается перед ней, — что у нас с тобой общий отец. Я твой единокровный брат.
Ее руки, сжатые в момент радости, напрягаются так, что белеют костяшки. Так как я сижу рядом, то накрываю, ее руки ладонью.
— Вы хотите сказать, что я… отпрыск старого злого лорда?
— Да. Как и я сам.
— Но… но я думала…
Я чувствую, как она дрожит.
— Я думала, это вы мой отец!
— Амелия, милая моя. — Он придвигает стул и усаживается рядом с ней. — Я ушел в море совсем мальчишкой и вернулся в Англию лишь много лет спустя, когда умер мой брат — наш брат — и титул перешел ко мне. Тогда-то я тебя и нашел — избитую маленькую девочку, с которой очень жестоко обращались и заставляли работать. И я понял, что обязан забрать тебя к себе.
— Из чувства долга? — Ее голос дрожит.
— Из чувства долга и любви. Я бы хотел, Амелия, чтобы ты взяла нашу фамилию и я мог признать тебя официально.
Она сбрасывает мою руку и вскакивает.
— Чтобы все узнали, что я ублюдок вашего отца?!
— Нет, Чтобы все узнали, что ты моя сестра и уважаемый член семьи. Я намерен отписать тебе кое-какие деньги в приданое, не очень большую сумму, потому что не хочу, чтобы ты стала жертвой какого-нибудь альфонса, и вообще мне не хотелось бы в ближайшие несколько лет думать о твоем замужестве. Ты…
— Нет! — Она пятится от него.
Я подхожу к ней и беру ее за руку, но она отталкивает меня.
— Мистер и миссис Прайс мои настоящие родители. Вам доставляло удовольствие, сэр, держать меня при себе… как игрушку! Почему вы мне раньше не сказали?!
— Ты права, зря я так долго откладывал этот разговор.
— Джон вправду мой брат?
— Он мой племянник, и твой тоже. Сын моего покойного брата.
— Я вас ненавижу! — в сердцах говорит Амелия.
Лорд Шад вздрагивает, как от пощечины.
— Я уезжаю. Я еду в Бат, и у меня есть собственные деньги, сэр, вашего мне ничего не нужно, ни денег, ни фамилии.
Она разворачивается и убегает, хлопая дверью.
Я остаюсь один на один с лордом Шадом.
Он падает в кресло и закрывает лицо ладонями.
— Боже правый… Что я сделал не так, миссис Марсден?
— Трудно сказать, милорд.
Я действительно не знаю, как нужно сообщать и как воспринимать такие новости. Мир Амелии рухнул. Я уверена, все это время она считала своим отцом лорда Шада. Чего греха таить, я и сама думала точно так же — слишком уж велико внешнее сходство между ними.
Я колеблюсь, но недолго. Не хочется бросать Амелию в такой момент, но мне категорически нельзя в Брайтон.
— Сэр, я увольняюсь.
— Что?! — Он откидывается на спинку кресла. — Но зачем? Почему вы нас покидаете?
— Я думаю, вам это хорошо известно, милорд.
— Что? — Он смотрит на меня изумленно, но в этот момент в кабинет входит лакей с охапкой писем для его сиятельства, и я сбегаю с поля боя.
Я поднимаюсь наверх и стучусь в спальню к Амелии. Из-за двери слышны приглушенные рыдания, но она не впускает меня. Внизу леди Шад задремала на диване с малышкой Гарриет. Юных господ Саймона и Джорджа я обнаруживаю в кухне. Кажется, уже всем слугам известно о том, что случилось с Амелией, и все заняты приготовлением угощения для нее: тут тебе и пирожные, и поссет, и стакан вина, и цукаты.
Джон тоже здесь, сидит за кухонным столом и уплетает за обе щеки хлеб с вареньем.
— Я так и знал, — говорит он, демонстрируя барское чувство собственного превосходства. — Она просто глупая девчонка. Разумеется, дядя Шад ей не отец. Я слышу в его голосе самодовольство: он явно мнит себя родным сыном лорда Шада. У меня сердце сжимается при мысли о том, что еще одному ребенку придется пережить острую боль разочарования. Как бы там ни было, это дело лорда Шада, а не мое.
В доме царит переполох: слуги закрывают комнаты, пакуют вещи для отъезда в Брайтон. Я увожу троих мальчишек на улицу и разрешаю им играть с камушками, палками и шлепать по лужам. К нам присоединяется пара собак, которые благожелательно позволяют нам всякие непотребности, например подергать себя за хвост, и любезно бегают за палкой. Меня переполняет сочувствие к Амелии и грусть из-за расставания с этим семейством и домом. Мне тут делать нечего, надо возвращаться в Лондон и искать своего бродягу-отца. Я положусь на его душевную щедрость и снова взойду на подмостки. Перспектива эта меня не греет, но что мне остается…
Когда мальчишки уже основательно запачкались и устали, мы возвращаемся. На кухне прислуга отмывает их ладошки и мордашки и потчует нас отменными яствами. Вскоре малыши начинают зевать и становятся вяленькими. Мы вместе идем наверх, в гостиную, где царит тепло и уют; Саймон и Джордж сворачиваются калачиком перед камином вместе с собаками. Леди Шад с дочерью нигде не видно.
Джон приходит с книжкой, укладывается на диван и тоже засыпает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
