Зал находился в дальнем крыле наземной части здания, и группа растянулась по коридору. Предпоследними брели Евгений и Филиппов, а замыкали шествие — с независимым видом, сунув руки в карманы брюк — Федор и страдающий от одышки Игорь.
— Вопросы, — Анатолий покачал головой. — Честно говоря, у меня нет ни одного вопроса. Только эмоции.
— Это от растерянности, — сказал Логинов. — Пройдет.
— А у меня есть один вопрос, причем никакого отношения к пришельцам он не имеет, — буркнул Федор.
— О том, чем же мы все-таки будем заниматься? — оборачиваясь, предположил Филиппов.
— Нет, — Федор одними глазами указал на сутулую спину возглавляющего шествие Соловьева. — О том, кто этот подозрительный тип? Может быть, он тоже замаскированный келлодец?
— Келл, — поправил его пыхтящий, как два паровоза, Игорь. — Так грамотнее и благозвучнее, не походит на «холодец».
— Ну, келл…
— Нет, для чужака у него слишком много недостатков, — возразил Анатолий. — Бросается в глаза. Тайные агенты должны быть незаметными, серыми. Вон как Феликс. Взгляду не за что зацепиться, ко всему приценивается, если вопросы, то обязательно с подвохом. Типичный чекист, не придерешься. А Соловьев… что тебя в нем не устраивает?
— Все, — раздраженно ответил Федор. — Причем до такой степени, что меня трясет.
— Может быть, это похмельный синдром? — без всякого вызова спросил Евгений. — Андрей Васильевич, безусловно, колоритная личность, но я встречал людей и поэкзотичнее.
— А как смотрит на него Вера, вы заметили? — понизив голос, спросил Филиппов.
При этом его пухлые губы растянулись в пошловатой ухмылке.
— Как все, — Евгений пожал плечами.
— Не-ет, — протянул Анатолий. — Это особый взгляд. Так кролик смотрит на удава или девственница на известного всей округе ловеласа.
— А может быть, она… — начал было Федор, но ухмыльнулся и замолчал.
— Вряд ли, — ответил на его невысказанную мысль Филиппов. — Вот увидите — Соловьев ей сначала не откажет, но, наигравшись, бросит. Такие монстры на большее не растрачиваются. Вспомните потом мои слова. Будет скандал на интимной почве, как пить дать, будет.
— Это мы еще посмотрим, — ревниво глядя в спину Вере, проронил Евгений.
— Понятно, — проследив за его взглядом, пробормотал Анатолий. — Точно будет…
* * *
— Сто пятьдесят семь точек проникновения, — сказал Соловьев, указывая на карту страны. — Это пока все, что нам известно.
— Откуда взялась эта цифра? — поинтересовался Евгений.
— Из надежного источника.
— Если источнику известно число точек, то, возможно, он может дать и какие-то ориентиры, — предположил Филиппов. — Где нам искать эти точки?
— Будь все настолько просто, необходимости в нашей группе не возникло бы, — качая головой, ответил Соловьев. — Все информационные потоки будут разбиты на десять направлений. По специальностям каждого из вас. Вы будете анализировать данные и выявлять все подозрительные детали. Затем мы составим сводную таблицу несоответствий и на ее основе вычислим точки.
— Немыслимо, — заявил Игорь. — Проанализировать все данные по целому разделу естествознания не под силу даже крупному научно-исследовательскому институту, а вы хотите, чтобы это делал всего один человек? И потом, как можно вычислить какие-то там точки, составив нелепую таблицу? Извините, но это смахивает на горячечный бред.
— Не извиняйтесь, — снисходительно сказал Андрей. — Я и не надеялся, что вы поймете меня с первой попытки. Абсурдна идея или гениальна — обсуждению не подлежит. Если бы она казалась безусловно здравой, Иван Павлович не стал бы собирать нашу команду, а просто обратился к военным аналитикам или в соответствующий отдел Федеральной безопасности. К сожалению, с такими исходными данными дело не примут к производству ни те, ни другие. Но, игнорируя проблему, проблемы не решить. Поручать же расследование частной фирме и просто финансировать мероприятие за счет казны в нашей стране не принято. Исходя из этих соображений и было создано Управление. Контора, возможно, временная, но на данном этапе необходимая. Материально-техническая база, как вы успели заметить, у нас вполне современная и серьезная. Поскольку в дальнейшем весь этот хлам все равно останется в собственности государства, оно не скупится. То есть от нас ждут подвигов с минимальными финансовыми потерями.
— Это все понятно, — вступая в обсуждение, подчеркнуто равнодушно заявил Феликс. — Непонятно другое — как нашему директору вообще поверили там, наверху. Вторжение пришельцев — это не наводнение, в его реальности чиновников и генералов убедить очень непросто.
— Ему повезло вовремя встретить меня, — серьезно ответил Андрей. — Семьдесят три келла, проживающих на этой базе, были задержаны у ворот перехода в одной из точек.
— Которую вычислили вы?
— Именно так, — Соловьев кивнул. — Вычислил при помощи метода, который предстоит освоить и всем вам. Анализ данных и занесение несоответствий в особую таблицу. При верном подходе — ничего сложного. Структуру таблицы я вам разъяснять не буду, она слишком сложна, да в этом и нет нужды.
— А если есть? — подал голос Федор. — Почему вы думаете, что мы не способны ее, например, усовершенствовать?
— Потому, что на самом деле «таблица» является сложнейшей компьютерной программой и работает с ней тринадцатый член нашей группы.
— О, уже и тринадцатый нашелся! — усмехнулся Анатолий. — Штат расширяется не по дням, а по часам.
— Он был зачислен в штат раньше вас всех, — спокойно сказал Соловьев. — Тринадцатым является искусственный интеллект «Вектор Тысячелетия». Вы все наверняка о нем наслышаны.
— А, таких баек в Сети знаете сколько? — махнул рукой Филиппов, переводя скучающий взгляд на карту страны.
Примерно пять секунд он безучастно рассматривал очертания великой Родины, но на шестой вдруг встрепенулся и широко раскрыл глаза.
— «Вектор Т»? — удивленно переспросил он Соловьева. — Вы серьезно?
Андрей кивнул, молча включил огромный, в четверть стены конференц-зала, монитор и жестом предложил обратить внимание на возникшую видеокартинку. Сотрудники дружно повернулись к экрану и замерли в полном недоумении.
Во весь экран демонстрировалась неподвижная заставка — спутниковая фотография какого-то промышленно развитого города.
— Чья специальность? — громко спросил Андрей. — Картография, аэрофотосъемка и прочее?
— Моя, — словно школьница, поднимая руку, пролепетала Вера. — Только практики у меня пока не было…
— Все равно вам слово. — Соловьев указал на правый верхний угол снимка. — Что вы видите?
— Промышленный объект. — Сосредоточившись на снимке, Вера немного успокоилась и осмелела: — Увеличение не позволяет мне…
В этот момент на мониторе сменился кадр и «промышленный объект» занял все пространство.
— Теперь даже я вижу, что это какой-то завод, — опережая Веру, заявил Филиппов. — Подъездные пути, автономная котельная, вот это, наверное, кузнечный цех, это — слесарный, вон там боксы, гальванический цех…
— Какой вы быстрый, — неожиданно раздался громкий комментарий.
Голос не принадлежал никому из сотрудников, да и звучал он откуда-то с потолка.
— А что? — поднимая взгляд к длинным дневным лампам, спросил Анатолий.
— А ничего, — нахально ответил невидимый собеседник. — Это вовсе не завод. Это вид на одну из вражеских баз сверху.
— Неслабая маскировочка. Только к чему вы клоните, Андрей Васильевич? Кстати, вот этот голос с потолка принадлежит «ВТ»?
— Ему, ему, — подтвердил голос, — можете спрашивать непосредственно меня, без посредничества господина Соловьева. Ничего зазорного в этом нет.
— Вы, значит, и есть искусственный интеллект?
— Очень умный вопрос, — «Вектор» издал короткий смешок.
— Это обязательно? — вновь обращаясь к Андрею, раздраженно спросил Анатолий. — Вот эти потуги на иронию, юмор… Когда я читал о компьютерах и всяких там киборгах с чувством юмора, то всегда испытывал раздражение. Нельзя у него эту функцию отключить?
— А у вас? — Соловьев усмехнулся. — Как вы отнесетесь, например, к отключению лобных долей мозга? Вон господин Пашков у нас доктор, причем имеет богатую практику нейрохирурга, сделает все в лучшем виде. Не желаете попробовать?
— Я человек, — с трудом воздерживаясь от грубого ответа, заявил Филиппов.
— Ну и что? — Андрей наклонился вперед и взглянул на него в упор. — Мы говорим не о происхождении субъекта, а о наличии у него разума. Существо, способное мыслить, вправе само решать, как и о чем оно будет думать, что говорить, о чем молчать. Раздражает это кого-нибудь или нет — вопрос тысяча триста шестнадцатый.
