— Дежурный, соедини по защищенной линии с замначальника разведуправления… да срочно, да, код «Атака!»… С кем говорит? Разъединяй… Полковник Безносов, скажи, приказал… не уволят… Соединяй, твою… быстро!
Иван Павлович вошел в стратегическую комнату как раз в тот момент, когда Соловьев отвернулся от экрана и жестом приказал своим товарищам идти отдыхать. Говорить он уже просто не мог.
— Устали? — с сочувствием спросил Сноровский сразу у всех.
Ему никто не ответил. После двенадцати часов напряженной работы сотрудники особо не стремились беседовать. Андрей задал такой темп совместных размышлений, что выжал из товарищей все соки.
— Буксуем, — признался Соловьев, когда в кабинете остался только Иван Павлович.
— А в чем причина?
— Келлы заметили вторжение в систему и сменили код. На этот раз уровень сложности не по зубам даже нашему симбиозу.
— Может, пригнать еще десяток гениев?
— Не получится, — Андрей устало покачал головой. — Хоть сотню пригоните, хоть тысячу… Если первый шифр был просто нелогичным, второй нелогичным и «многогранным», этот, третий, образно говоря, выглядит, как нечто настолько протяженное во времени, что найти второй конец этой вытянутой в никуда информационной трубы не смогут даже наши отдаленные потомки. Такой вот фокус. К нему нужен ключ или машина времени, чтобы по-быстрому слетать в будущее и выяснить, где расположен и как выглядит второй конец.
— Машины у нас нет и не будет, а ключ известен только шифровальщику…
— И Коро.
— И Коро, — согласился Сноровский. — Кого-то из них достать нам просто необходимо.
— Что Безносов? Обрадовался?
— Обрадовался, конечно. Уже названивает, наверное, в свое ГРУ…
— Спецназ на точки вызывает?
— Скорее — огонь.
— Думаете, разбомбят?
— А то! Это у них первое средство. Ну, а потом, когда шарахнут «градом», тогда и спецназ пошлют. Проверить, что там осталось. Ну, ты же сам мне этот сценарий описывал… Грубо, конечно, но тут важен фактор внезапности.
— Вы бы поступили по-другому?
— Я-то? У меня, Андрюша, воспитание не то, не военное. Я же по невидимым фронтам всю жизнь воюю…
* * *
Феликс открыл кран и сунул голову под струю холодной воды. Брызги намочили воротник сорочки и попали на ослабленный узел неброского галстука.
— Не простудись, — предупредил Кирилл Мефодьевич.
— Еще один такой сеанс, и я умру даже без простуды, — Сошников рывком вытянул узкий конец галстука из узла и бросил тряпицу на стул. — Под конец я почти сломался и едва не пустил его в скрытые мысли.
— А мне он почему-то прощал и отлынивание, и неточные ответы, — «историк» прошелся по комнате. — Что-то заподозрил?
— Кто его разберет? Такое впечатление, что, по большому счету, ему не нужны ни наши знания, ни активное участие. Он использует наши головы как дополнительные резервуары, площадки для расширения собственного сознания. Будь мы даже полными идиотами, Соловьев все равно бы справился с заданием.
— Это очень плохо, Феликс. Против такого врага мы еще не воевали.
— Хуже Сущности?
— Ты же в нее не веришь.
— После того, что устроил этот контактер, я готов поверить в любую чушь.
— Сущность вполне подойдет для начала.
— Хорошо, уговорили, верю. Келлод опустел из-за зловредной Сущности. При чем здесь Соловьев?
— А разве я увязывал Соловьева с Проклятием?
— Вы назвали его врагом, против которого нам не выстоять. Я знаю лишь одного врага, который вызывал у вас аналогичные чувства, матронарм. Это Сущность.
— Земная логика пропитала тебя насквозь, — Кирилл Мефодьевич поморщился. — Хотим мы того или нет, но группа постепенно найдет и все оставшиеся ворота. Коро не помогут никакие ухищрения.
— Новый шифр…
— Соловьев справится и с ним, — перебил матронарм. — Рано или поздно.
— Вы предлагаете сдаться?
— Не сдаться, а спасти хотя бы то, что возможно. Хотя бы один переход здесь и как можно больше наших соотечественников по всей планете.
— Да вы, никак, метите в политики?! — Феликс усмехнулся. — Думаете, капитуляция станет для вас политическим козырем? На Диши вас вряд ли поймут.
— Не капитуляция, а спасение тех, кого еще можно спасти, — возразил Кирилл Мефодьевич, строго глядя на Сошникова.
— Спасать надо было раньше, — Феликс указал большим пальцем за плечо. — Обвязаться гранатами и взорвать все это осиное гнездо вместе с феноменом Соловьевым. Тогда бы система Коро осталась нераскрытой. А теперь поздно.
— Вот и я говорю, что поздно, — «историк» тяжело вздохнул. — Нашим армам не миновать разгрома. Нападение сапиенсов будет внезапным и жестоким.
— Я попробую связаться с Коро и пояснить ему, что в систему влезли не хакеры, а враги…
— Тебя пристрелят, как только ты попытаешься это сделать.
— Я не собираюсь проникать в тактический зал, — упрямо возразил Феликс. — Сошлюсь на неотложные дела в городе, съезжу на третью системную базу. Или просто — выберусь из зоны действия постановщика радиопомех, туда, где работают мобильные телефоны, и войду в Сеть прямо со своей трубки. Пошлю Коро сигнал тревоги…
— Без сопровождения тебя не выпустят даже на свежий воздух, а не то что за территорию. Кругом охрана и эти, как их, «эвенки»…
— «Тунгусы».
— Вот-вот, «тунгусы».
— Что же делать?
— Думать, Феликс. Просто сесть и хорошенько подумать, чем нам все это может грозить.
— Большими потерями, тут и думать не о чем.
— Возможно, эти потери будут оправданы. Чтобы не лишиться всего, иногда приходится жертвовать какой-то частью. Иногда очень большой частью. Конечно, в пределах разумного.
— Сто пятьдесят семь ворот! — возмущенно воскликнул Сошников. — Шестая часть всей стратегической системы Коро! Матронарм, разве это разумные потери?
— Я отвечу тебе позже. Когда все хорошенько обдумаю. Завтра.
— Завтра мы недосчитаемся ста трех ворот, — напомнил Феликс.
— Этого уже не предотвратить. Нам следует думать об оставшихся переходах и келлах. Об их жизни и дальнейшей судьбе.
— Простите за резкость, Кирилл Мефодьевич, но вы всего лишь матронарм. Вам не положено думать обо всех закрепившихся на Земле келлах. Сорок семь входящих в ваш арм ворот будут уничтожены или захвачены землянами не позже завтрашнего вечера. Вот о чем вы должны беспокоиться. А в целом на действия людей пусть реагирует матрогон и его персонал. Они, кстати, и так уже играют почти в открытую — на разгром сто пятьдесят седьмого перехода они заявили протест правительству. Вы не знали?
— Знал. Они взяли за основу ноты мой рапорт.
— Тогда о чем же вы думаете? Хотите сами занять пост матрогона? Но в стране, после завтрашнего разгрома, вместо полутора сотен останется максимум два-три перехода и вместо семи — меньше одного арма воинов. Такие я предвижу потери в живой силе. Должность без власти… Зачем вам она?
— А в целом на Земле останется еще пять сумармов живой силы и почти тысяча ворот, кроме того, на Диши готовятся к отправке армы резерва и гражданские переселенцы. Тот, кто обеспечит им здесь нормальную жизнь, станет правителем. Почему не я?
— Не понимаю, почему для того, чтобы стать когда-нибудь правителем, сейчас обязательно нужно жертвовать жизнями тысяч солдат?
— Потому что, если люди нас не «победят», охота Соловьева продолжится, и в конце концов он сорвет нам все переселение. Местная система Коро замкнута и содержит только сто пятьдесят семь ворот. Отдав сапиенсам эту часть, мы сохраним целое, то есть все остальные переходы…
— С вашего разрешения я все же попробую остановить военных, — самоуверенно заявил Сошников. — Через своих соратников из Федеральной безопасности.
— Пробуй, — в очередной раз вздохнув, согласился Кирилл Мефодьевич. — Хоть совесть немного успокоишь…
* * *
Андрей сидел, меланхолично помешивая остывающий кофе и не принимая в развернувшейся дискуссии никакого участия. Спорили с пеной у рта Безносов и Сноровский. Отстаивая свою позицию, Иван Павлович периодически вскакивал и совершал пару рейдов от кресла к двери и обратно, а полковник то и дело хлопал ладонью по столу. Соловьев невольно подсчитал количество хлопков и пробежек и пришел к выводу, что до проломленной столешницы осталось уже немного, а вот паркет протрется еще не скоро.
— Я не понимаю, к чему все эти дебаты, — наконец высказался он. — Разве военные учитывают наше мнение? Они получили вводную, разработали план операции и теперь, пока на практике не убедятся, плох он или хорош, никаких изменений в него не внесут.
— Кто позволит военным устраивать взрывы на территории мирных районов? — возразил Иван Павлович. — Это же абсурд — бомбить собственные города!
