«Можете не продолжать. Контролируя оставшиеся ворота, вы обеспечите себе немалый капитал».
«Исключительно политический!»
«Охотно верю, хотя вижу в ваших мыслях, что не только политический, но и обычный. Вы хотите, чтобы я убедил военных в невозможности найти оставшиеся пятьдесят три точки, а вы бы преподнесли это соотечественникам как свою дипломатическую победу. Верно?»
«Да. В этом случае я стану национальным героем и видным политическим деятелем, а вы получите полный контроль над процессом переселения… ну и прибыль. Простейший способ — ввести для келлов систему виз».
«Рэкет?»
«Ну… я бы не стал называть это рэкетом…»
«Визы — это прерогатива государства, а когда такими делами занимаются частные лица — это уже вымогательство».
«С точки зрения землян. Мы относимся к подобным деловым инициативам проще. Это обычный бизнес. Дело, которое не укладывается в рамки несовершенного законодательства, вовсе не является заведомо аморальным».
«Я не намерен поступаться собственными убеждениями. Предлагаю вам следующий вариант. Вы сдаете мне оставшиеся ворота и получаете взамен исключительное право распоряжаться… тремя из них, но работать они будут только в направлении Диши. Как в этом случае вы ухитритесь заработать политический капитал — ваше личное дело. На освобождении из плена и отправке домой выживших воинов или на обмене информацией между разлученными судьбой родственниками, думайте сами. Если вас не устраивает такой вариант, пакуйте чемоданы. Я найду все переходы, дайте только время, и вы будете вынуждены сделать выбор: убраться на Диши или остаться на Земле в качестве компонента ее плодородного слоя. Жить и процветать на моей планете вам не суждено».
«На вашей планете?»
«Вот именно».
Андрей внезапно ощутил волну странных эмоций. Горечь, обида, безысходность — все это было связано с воспоминаниями незнакомца о Келлоде, но почему-то родная планета в мыслях келла словно бы слилась с образом Земли, какой она видна из космоса. Что это была за трансформация и почему она произошла, Андрей не уловил. То ли чужак успел настолько привыкнуть к Земле, то ли Келлод был действительно очень похож на планету людей…
«Я подумаю над вашим предложением, — наконец заявил пришелец, прерывая раздумья Соловьева. — До свидания».
Чем был хорош прямой обмен мыслями, он не давал никаких шансов дипломатическим уловкам. Вся скрытая за ними суть лежала прямо на поверхности. В принципе, при желании можно было увидеть даже больше. Келл еще сомневался, но Андрей уже отчетливо сознавал, что иного выхода из ситуации чужак все равно не видит…
— Как ни ерзал, а сдался, — подытожил Иван Павлович краткий отчет Соловьева о переговорах. — Кто это был, установил?
— А вы на что? Не Феликс — точно.
— Это я и сам знаю. Извне сюда вряд ли кто смог бы пробраться. Значит, это кто-то из группы. Четверых человек в тот момент в поле зрения не было. Игоря, Федора, Жени и этого, философа…
— Кирилла Мефодьевича?
— Вот-вот, его.
— Женю исключаем, Федора, пожалуй, тоже. Остаются Игорек и профессор. Почему, кстати, «ВТ» выбрал именно его, Кирилла?
— Ты же сам просил нестандартно мыслящих. Этот профессор бросил свою кафедру, место хлебное и непыльное, и пустился в мир дикого предпринимательства. Организовал какую-то производственную фирму…
— Случайно не по выпуску слесарного инструментария?
— Кирилл?!
— Вот именно.
— Второпях народ набирали, без глубокой проверки, — перед кем оправдывался Иван Павлович, было непонятно. Скорее всего перед самим собой. — Надо же, как прокололись!
— Не казните себя. Вы бы проверку все равно делали по линии безопасности, так? А там Феликс.
— Нет, а каковы наглецы?! Прямо в логово внедрились!
— Так мы же сами их, получается, пригласили, — Андрей усмехнулся. — Вот они и воспользовались гостеприимством. Тем более что терять им уже нечего. На Диши возвращаться, как я понял, для них хуже смерти.
— Странно, тебе не кажется? Ну понятно, плохо там, голодно и холодно, но ведь это все равно родина. Хорошая — плохая, но родина!
— Значит, не просто голодно им там, а еще и страшно. Вы же знаете, как трясутся они, когда вспоминают о своем прошлом. Проклятие, зло, сущность какая-то ужасная… Будем брать?
— Кирилла? Возьмем. Если потребуется. Пока-то какой смысл шум поднимать? Мы лучше с Феликсом побеседуем, исходя из того, что якобы еще не догадались, кто выходил на связь. Послушаем, что споет этот птах. Может быть, у него своя версия имеется. Тут ведь любая щель лишней не будет. Глядишь, найдем такую, в которую никакой клин забивать не придется — просто ковырнем, и рассыплется вся келлская глыба.
* * *
Охранник Павленко оказался глубоко не прав, когда решил, что ему по плечу любое задание руководства. Спора не было, он прекрасно стрелял, владел приемами рукопашного боя, быстро ориентировался в сложных ситуациях, и все же для идеального выполнения порученной работы этого оказалось мало. Возможно, дело было в необычном характере задания или в неблагоприятном стечении обстоятельств? До последнего момента все шло просто идеально. Скромный, недалекий сотрудник не вызывал у начальника внутренней охраны объекта никаких нареканий. Старательный, надежный служака, хорошо проявивший себя во время инцидента, когда пришлось обезвредить разбушевавшегося пленника… И вот все провалилось к чертям, причем на таком пустяковом штришке…
Передать записку старшему лейтенанту Сошникову можно было где угодно. В туалете, в столовой, сунуть под дверь комнаты, просто оставить в тайнике. Что дернуло Павленко устроить киношную передачу клочка бумаги на ходу, прямо в коридоре, оставалось загадкой даже для него самого. Импульс, ребячество?
Лежа на полу, с заведенными за спину скованными руками, размышлять можно было не спеша. Или вовсе не размышлять, но впереди маячило написание многочисленных рапортов, и заранее придумать более-менее приличные формулировки было нелишним.
С Феликсом «тунгусы» поступили более человечно. Его даже не заковали в «кандалы». Как пояснил Бондарь, поскольку он вражеский разведчик, а Павленко просто шпион. В чем заключалась разница между миссиями офицеров Федеральной безопасности, кроме даты внедрения в Управление, главный «тунгус» не пояснил. Он уселся напротив Сошникова и протянул ему сигареты.
— Ну что, Феликс Алексеевич, шифровочку вслух прочтете или прикажете еще и «Энигму» к ней разыскивать?
— Там все открытым текстом, — Феликс взял сигарету, — только шрифт очень мелкий.
— Ага, — Тимофей прищурился и поднес бумажку поближе к глазам. — Компромат… на… на кого? Смазалось… Что, в Конторе нормального принтера не нашлось? Все буквы расплылись… Ладно, эксперты разберутся. Ты сам-то, старлей, как думаешь, что тебе приказано?
— Я же мыслей начальства не читаю, — Феликс пожал плечами. — Если «компромат», то, наверное, на Сноровского или на всю группу в целом… Не нравится моим командирам ваше Управление. Борзое слишком.
— У, как мы заговорили! — Бондарь недобро усмехнулся. — Прямо как партизан в гестаповских застенках, с гонором… Только зря ты, Сошников, напрягся. Пытать тебя никто не собирается, нет надобности. Ты вот мыслей не читаешь, а у нас есть специалисты, которые это запросто делают. Даже без согласия испытуемого. Ну, да ты в курсе.
Феликс угрюмо кивнул.
— Товарищ майор, а с этим что делать? — задал вопрос один из бойцов, указывая на Павленко.
— Павленко, ты кто по званию? — Бондарь присел рядом с «охранником» на корточки.
— Лейтенант.
— А стрелять где так научился?
— Чемпион федерального округа, — пробормотал офицер, — среди наших, конечно…
— Уважаю, — признался Тимофей. — Допрос окончен. Краб, отвези чемпиона в Контору. Прямо оперативному дежурному сдай. Мы же не шпионы иноземные, нам его обменивать не на кого. Наручники снять не забудь.
— Есть, — коротко, будто что-то сглотнув, ответил Краб.
Ухватив за ворот одной рукой, он легко поставил Павленко на ноги и подтолкнул к выходу. Снимать с пленника оковы воин не спешил… …Иван Павлович и Соловьев шли из разных концов здания, но в кабинете начальника внутренней охраны появились одновременно. Самого начальника в помещении не было. Бондарь отправил его в отдел кадров перепроверять личные дела сотрудников.
— Прокололся? — с оттенком сочувствия спросил Сноровский у Феликса.
Тот криво ухмыльнулся и чуть пригнул голову, вроде как кивнул.
— Ну что за молодежь пошла! — Иван Павлович театрально всплеснул руками.
— С Келлода, — добавил Соловьев. — А ты смелый парень, Сошников. Знал же, что мы тебя подозреваем, а все равно согласился на внедрение. Или ты на что-то рассчитывал?