Там еще изгиб такой был…
– Да, я помню, они по нему целились все время.
– Вы там тоже были? – Водитель поворачивает голову к собеседнику.
– Был… И тоже по этой дороге ездил, пока легковые пускали.
– Да. Потом перестали пускать, оставили мост только для раненых.
– Остальных паромом, да.
Водитель молчит, вспоминает что-то свое, потом продолжает рассказ:
– И вот встретились мы у этого места как раз, ладошками друг другу помахали, там сложно разъехаться было. Но разъехались, и только метров двести я отъехал, аккурат по тому месту, где мы встретились, прилет «химеры». Словно они специально старались подловить две машины на мосту.
– Ага, однажды по машине СОБРа попали, полный кузов народу. Помню тот случай.
– И вот чему меня тогда война научила: искать золотую середину, держаться ее. Чуть быстрее или чуть опоздай я тогда – и привет. Одинаково смерть!
– Это, кажется, наш КамАЗ, тормозните, пожалуйста!
16.30
Старший машины – Турист. Все разведчики – на задаче, а сторожившего тыловое расположение роты Туриста послали на лесопилку за материалами для часовни: доски, мебельные щиты – все, что сумеют добыть.
Проза сидит посередине, справа Турист, он успел связаться с женой и теперь рассматривает фотографии из дома на смартфоне.
КамАЗ трясет – читать новости, только что скачанные у магазина, где была зона Wi-Fi, невозможно.
Салон в идеальном состоянии, блестит свежей краской, все чистое, словно водитель только что на мойке побывал.
– Как? – удивляется Проза.
– Машину надо любить, – усмехается водитель.
Ему под сорок, черный «ежик» на голове лишь слегка тронут сединой на висках.
– В ноябре возил по лесу лес на КамАЗе. Чахотка-а-а-а! Вторая передача – и все! Кряхтел весь, пердел и скрипел. Потом в ремроте ему аппаратуру раскомпьютерили, и поехал! Этот – новый! Нет, не буду врать, хороший образец. А вот «Урал» новый получал недавно, тот весь развинченный. Такое чувство, что на заводе ключей нет. А здесь я все поправил, все подтянул, отрегулировал.
– А разница с водителями-контрактниками есть?
– Они ни хрена не умеют, не знают. А у нас опыт, стаж, на разной технике на гражданке накатался. А он в КамАЗ садится и по рулевой колонке кулаком бьет. «Зачем?» – спрашиваю. ГУР барахлит, отвечает. Этот «чайник» даже не знает, что гидроусилитель у КамАЗа не там! Он на «Урале» до этого ездил.
На лесопилке Проза остается в кабине, чтобы почитать наконец новости без тряски. Но водитель и разведчик быстро возвращаются.
– Едем за этим мужиком, он покажет, где лесоматериалы дешевле. – Турист указывает на фиолетовую «Ладу»-«четверку».
КамАЗ трогается.
– И вообще, – добавляет разведчик, – он посоветовал к администрации обратиться, они могут нам лес бесплатно выделить. Квота какая-то есть.
– Ну да. А то вы к лету совсем лес «съедите», – замечает Проза.
– В смысле?
– Надо выделять районы заготовки дров. А то бойцы – люди простые, далеко ходить не будут, скоро вокруг расположения одни пустоши останутся. И привет маскировке.
– Согласен, надо поднять вопрос.
Проза обращается к водителю:
– Скоро стемнеет, а у нас ни навигатора, ни Яндекса, ни карт бумажных. Едем непонятно куда. Как возвращаться планируете?
– А я дорогу запоминаю! – со спокойной гордостью отвечает водитель.
– Когда книжку подарите? – напоминает Прозе Турист.
– Сейчас приедем – сразу подарю.
18.00
– …И очисти ны от всякия скверны… – Отец Пересвет обходит строй бойцов третьего батальона, они расступаются перед ним. В руках у батюшки крест, десантники прикладываются к нему. – Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас! – непрерывно повторяет отец Пересвет.
Наконец батюшка останавливается перед строем.
– Веруйте! Веруйте! Веруйте! Крепко веруйте в Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу! Веруйте, что Бог нам дал и нашего президента! Веруйте крепко! Молитесь за свой народ! Переживайте за свое Отечество! Только тогда мы становимся настоящими верующими, православными людьми! Когда мы переживаем. Не судим, а переживаем! За свой народ, за своих офицеров замечательных, за своих солдат, которых Бог нам дал. Которые выполняют задачи, вместе трудятся с нашими замечательными офицерами! Веруйте и молитесь за них, за их матерей, которые стоят на коленях и молятся, за весь Русский мир, в который входит и Украина, которая на самом деле сбилась с пути, которую обманули, которую оболгали и натравили на Россию. Дорогие! Будем молиться! Будем уповать! И если наше нравственное воинство станет на колени и помолится, и благословится, и причастится, и исповедуется, и раскается во всех грехах (у каждого из нас есть свой грех), и пойдет выполнять задачи с чистой душой – тогда на стороне этого народа будет всегда Бог! Потому что победа дается только чистому сердцем воинству, чистому сердцем полководцу, тогда ему сопутствует и наполняет его сила Божия. Посмотрите на историю – начиная с Александра Невского, этого замечательного полководца и политика. Посмотрите на наших всех-всех полководцев, достигших победы на поле брани. Только Бог, дорогие мои, только Бог, его сила дает победу. От нас только подвиг, усердие. Все эти трудности, все скорби – для того, чтобы очистилось наше сердце! Все, что Бог нам посылает сейчас, нашей Родине, это для того, чтобы мы очистились, очнулись от греховного сна. Грех помрачил нас всех! Но истина – на нашей стороне! На той стороне закрывают храмы, избивают священников. Да поможет нам Господь, Матерь Божия, Святитель Николай! Я вижу, как наши офицеры, наши солдаты переживают за врагов наших, украинцев. Как говорят, мы ненавидим войну, но мы готовимся к ней. Мы ненавидим идти в бой и убивать там тех, кто запутался. Но мы идем и защищаем будущее своих детей, близких и родных, сохраняем свой дом в безопасности. Поэтому всем милости Божией! Всем крепости! Храни всех нас Господь!
Рота уходит.
– А когда им на задачу? – спрашивает Проза у Дрозда.
– Завтра! Отец Пересвет! – окликает священника начальник штаба полка.
Отец Пересвет подходит, но Дрозд показывает на будущую часовню:
– Там человек ждет! Поговорите!
Слово «человек» звучит из уст Дрозда многозначительно. Отец Пересвет кивает и, поправляя крест на груди, направляется к часовне. Ее только начали возводить, но Проза видит, как в темноте дрожит огонек лампадки.
– А кто там? – спрашивает он Дрозда.
– Пулеметчик. Тяжело ему! Вчерашнюю историю про трубу слышали уже?
– Про какую трубу?
Дрозд пересказывает бой за трубу и в конце восклицает:
– Впервые в жизни я поверил в сводки Конашенкова! Своими глазами увидел!
Они некоторое время молчат, затем Дрозд, словно спохватившись, восклицает:
– А тот капитан-артиллерист пошел-таки у меня воевать! И нормально воюет! А вы в меня не верили!
Темнеет, когда из часовни быстрым шагом выходит боец и, не оглядываясь, исчезает в лесу.
– Травма у человека, – разводит руками отец Пересвет.
Он умолкает, Проза и Дрозд ждут.
– Когда человек нажимает на спусковой крючок, особенно вот так, как он вчера, – отец Пересвет крестит спину давно скрывшегося в лесу пулеметчика, – ему нужно объяснить себе, что произошло. Пойти человек может тремя путями. Во-первых, очерстветь… стать циничным. Вроде как человек не страдает, но внутри… Мозг один и сердце одно, такому человеку адаптироваться к мирной жизни трудно будет. Второй путь – убедить себя, что противник нелюдь, а ты имеешь право на все.
– Мы – шахиды! – вспоминает беседу с имамом Тихим Проза.
Но отец Пересвет игнорирует его и продолжает:
– Но с такой картиной мира, где противник – нелюдь, человек становится неадекватным, даже если выживет. Какими глазами он на своих детей смотреть будет? Нельзя звереть, нельзя стать волком. Потом в человеческое состояние трудно возвратиться.
– Это – виды ПТСР? – спрашивает Дрозд.
Но вопрос начальника штаба батюшка тоже игнорирует, ему важно договорить.
– Третий путь: покаяние и молитва за человека, жизнь которого ты оборвал. Не надо создавать иллюзии. Нужно признать реальность происшедшего.
– А месть за павшего товарища? А ненависть к врагу? – не сдается Дрозд.
– А убийство ради убийства? Кураж? – поддерживает Дрозда Проза.
Взгляд отца Пересвета тяжелеет, ему явно не нравится, что собеседники не услышали его слов о покаянии и молитве.
– Поиск крови – это грех сладострастия. Те, кто убивает куража ради, те погибают! – восклицает батюшка. – Злоба ослепляет, ненависть разрушает, ожесточение не дает правильно оценить
