– Именно так. Расхреначить в пень, – подхватила я, и мужчины посмотрели на меня удивленно и уважительно.
Я возвращалась окольными путями, день клонился к вечеру. На опушке увидела белых Лис, двух. Они шли медленно, одна за другой. Их белизна на фоне зеленого луга казалась неземной. Казалось, это дипломатическая миссия Животного Королевства, прибывшая сюда, чтобы разобраться в сложившейся ситуации.
В начале мая расцвели одуванчики. В хорошие годы они зацветали уже на Пасху, когда хозяева впервые после зимы навещали свои дома. В худшие – испещряли луга желтыми точками только ко Дню победы. Сколько раз мы с Дэном наблюдали это чудо из чудес.
К сожалению, для Дэна одуванчики предвещали тяжелые времена; спустя две недели его начинала мучить аллергия на всё – глаза слезились, он хрипел и задыхался. В городе еще можно было как-то выдержать, но когда по пятницам он приезжал ко мне, приходилось плотно закрывать все окна и двери, чтобы невидимые аллергены не проникли в нос. На время цветения трав, в июне, наш переводческий семинар пришлось перенести к Дэну.
После такой долгой, изнурительной, бесплодной зимы Солнце и на меня влияло плохо. Утром не спалось, я просыпалась на рассвете и постоянно ощущала тревогу. Целую зиму приходилось защищаться от вечно задувающего на Плоскогорье ветра, поэтому теперь я настежь открывала окна и двери, чтобы он мог ворваться внутрь и разогнать затхлость, беспокойство и все Недуги.
Все начинало бурлить, под травой, под слоем земли ощущалась какая-то лихорадочная вибрация, будто вот-вот лопнут огромные, взбухшие от усилий подземные нервы. Мне трудно было отделаться от впечатления, что за всем этим кроется чья-то мощная бездумная воля, такая же отвратительная, как сила, заставлявшая Лягушек забираться друг на друга и без устали спариваться в пруду у Матохи.
Стоило Солнцу приблизиться к горизонту, как появлялось семейство Летучих мышей. Они летели бесшумно, плавно, мне всегда казалось, что в их полете есть нечто влажное. Однажды вечером, когда они навещали дома – один за другим, я насчитала их двенадцать штук. Мне бы хотелось знать, как Летучая мышь видит мир; хоть раз пролететь в ее теле над Плоскогорьем. Что мы все для нее? Тени? Пучки вибраций, источники шума?
Ближе к вечеру я садилась перед домом и ждала их появления – соблюдая очередность, они по одной перелетали от дома Профессора и его жены к моему. В знак приветствия я слегка махала им рукой. Собственно говоря, у меня с ними было много общего – я тоже видела мир иначе, вверх тормашками. Тоже предпочитала Сумерки. Не умела жить на Солнце.
Моя кожа плохо реагировала на злые, жесткие лучи, еще не смягченные ни листьями, ни легкими облаками. Она краснела, возникало раздражение. Как всегда, в первые же летние дни на ней появились маленькие, зудящие пузырьки. Я лечилась простоквашей и мазью от ожогов, которую дал мне Дэн. Надо было отыскать в шкафу прошлогодние шляпы с широкими полями и завязками, чтобы ветер не сорвал с головы.
Однажды в среду, возвращаясь в такой шляпе из школы, я сделала крюк, чтобы… сама не знаю зачем. Бывают такие места, посещение которых не доставляет удовольствия, но словно бы что-то туда влечет. Возможно, это что-то – Ужас. Может, потому что я, как и Благая Весть, тоже люблю триллеры.
Непонятно как, но я оказалась в ту среду возле Лисьей фермы. Ехала на Самурае домой и вдруг на распутье свернула в противоположную сторону. Вскоре асфальт закончился, и я ощутила тот невыносимый смрад, который отпугнул бы любого, кому вздумалось бы здесь прогуливаться. Чудовищный запах никуда не делся, хотя официально ферму закрыли две недели назад.
Самурай поступил так, словно тоже обладал обонянием – остановился. Я сидела в машине, потрясенная вонью, и впереди, в ста метрах, видела огороженные высокой сеткой строения – ряд бараков. Над сеткой была протянута тройная колючая проволока. Ослепительно сияло Солнце. Каждый стебелек отбрасывал четкую тень, каждая ветка напоминала копье. Было тихо, хоть мак сей. Я напрягала слух, словно ожидая, что из-за этого забора до меня донесутся ужасающие звуки, эхо того, что творилось на ферме раньше. Но там, разумеется, никого не было, ни одной живой души – ни человеческой, ни звериной. За лето все это зарастет лопухами и крапивой. Через год-два ферма скроется среди зелени и в лучшем случае сделается пристанищем привидений. Я подумала, что здесь можно было бы устроить музей. В качестве предостережения.
Через несколько мгновений я завела машину и вернулась на шоссе.
О да, я знаю, как выглядел пропавший хозяин фермы. Вскоре после того, как я сюда перебралась, мы столкнулись на мостике. Это была странная встреча. Я еще не знала, кто он такой.
Однажды после обеда я возвращалась на Самурае из города, куда ездила за покупками. У моста через наш ручей увидела джип – на обочине, будто машине вдруг захотелось размять кости, все дверцы нараспашку. Я притормозила. Не люблю такие здоровенные автомобили, придуманные скорее для военных действий, чем для прогулок на лоне природы. Их огромные колеса оставляют глубокие колеи на грунтовой дороге, портят тропинки. От мощных двигателей много шума и выхлопных газов. Я уверена, что у их владельцев маленькие «достоинства» и размером машины они компенсируют себе этот изъян. Каждый год я обращаюсь в администрацию, протестуя против того, чтобы тут устраивались ралли на этих жутких автомобилях, посылаю петиции. Получаю отписку, что, мол, староста рассмотрит заявление в установленный законом срок, и – тишина. Сейчас здесь стояло одно из этих чудовищ – у самого ручья, у края долины, буквально на пороге наших жилищ. До предела сбросив скорость, я внимательно рассматривала незваного гостя.
Впереди сидела молодая красивая женщина и курила сигарету. У нее были обесцвеченные перекисью волосы до плеч и тщательный макияж с акцентом на обведенные темным карандашом губы. Она была такой загорелой, что казалась только что снятой с гриля. Женщина выставила наружу ноги, с голой ступни с ярко-красными ногтями соскользнула и упала в траву босоножка. Я остановила машину и выглянула в окно.
– Помощь не нужна? – спросила я дружески.
Женщина отрицательно покачала головой, потом подняла глаза к небу и большим пальцем ткнула куда-то за спину; при этом заговорщицки улыбалась. Она показалась мне довольно милой, хоть я и не поняла, что означал ее жест. Поэтому вышла из машины. Так как незнакомка изъяснялась жестами, без слов, я тоже постаралась не шуметь; подошла к ней почти на цыпочках. Вопросительно приподняла брови. Мне нравилась такая таинственность.
– Ничего-ничего, – вполголоса ответила она. – Я жду… мужа.
Мужа? Здесь? Я совершенно не понимала смысла сцены, участницей которой нечаянно оказалась. Подозрительно оглянулась, и тогда увидела этого самого мужа. Он вышел из кустов. Выглядел довольно странно и смешно. Одет был в нечто вроде камуфляжного костюма с зелеными и коричневыми пятнами. Весь утыкан еловыми ветками – с головы до пят. Каска обтянута такой же пятнистой тканью. Лицо вымазано темной краской, на фоне которой выделялись ухоженные седые усы. Глаз я не видела, потому что их закрывало странное устройство с кучей винтиков и шарниров, похожее на аппарат, с помощью которого окулисты проверяют зрение. А на широкой груди и большом животе болтались котелки, планшетки, футляры и патронташ. В руке он держал ружье с оптическим прицелом; оно напоминало мне оружие из «Звездных войн».
– Матерь Божья, – невольно прошептала я.
Несколько секунд я была не в состоянии произнести ни слова, глядела на этого чудака, удивленная и испуганная, пока женщина не бросила окурок на дорогу и не произнесла с изрядной долей иронии:
– А вот и он.
Мужчина подошел к нам и снял с головы каску.
Пожалуй, до сих пор я никогда не встречала Человека, обладающего столь выразительной сатурнической внешностью. Он был среднего роста, широколобый, с кустистыми бровями. Немного сутулился и немного косолапил. У меня было четкое ощущение, что он привык к разврату и в жизни ценит лишь одно – последовательное воплощение собственных желаний, любой ценой. Как раз он и был самым богатым Человеком в округе.
