- Что?.. - поначалу не поняла та и потянулась за продолжением.
- Страждущие на пороге, цветочек, - скрипнул зубами Доу. - Иди домой. Я уж тут сам.
- Да? - оглядела растрепанного хмурого да к тому же раздраконенного палача Надюшка. - А не боишься испугать больного своей слишком явной готовностью к лечебным процедурам? - она потыкала пальчиком в сторону вздыбленного свидетельства своей правоты, возбуждение которого не в состоянии были скрыть штаны.
- Надин!
- Не рычи, - отмахнулась она. - Лучше садись за стол и ищи дзен, а клиента я сама впущу.
- Чего я должен искать? - уточнил Магнус, присаживаясь за стол и придвигая журнал посещений.
- Внутреннюю гармонию, - показала язык Надюшка и под вновь раздавшийся стук пошла отворять.
- И не сидится же некоторым дома, - проворчала она, подходя к двери. - Добро пожаловать…
На пороге стояла мадам Одетта. Собственной персоной.
- Мне бы к достопочтенному докторусу, - нервным движением поправляя золотое ожерелье, поморщилась она.
' Вот я и дождалась своего часа, корова жирная. Все мои слезки тебе отольются. Изобразишь сейчас умирающего лебедя! Балерина аданская! Вот как скрутит тебя Магнус в бараний рог да как скажет, что так и было!' - отступив в сторону, приятно улыбнулась Надюшка.
- Милый, к тебе пришли. Сама мадам Одетта, - почти пропела Надя, с удовольствием наблюдая за тем, как бледнеют жирные щеки пациентки.
- Проходите, уважаемая, - невозмутимо откликнулся Доу. - На что жалуетесь?
- Спина болит, - неуверенно откликнулась растерявшая прежний задор толстуха, робко подходя к столу. - Стреляет зараза, аж сил никаких нет. Помогите, уважаемый докторус. На вас вся надежда.
- Не стоит преувеличивать, - строго сказал Магнус, макая вечное перо в чернильницу. - Все в руках Единого.
- Воистину, - с готовностью колыхнула арбузным бюстом Одетта.
- Магнус, - напомнила о себе Надя, - ты слышал меня? Может быть стоит как-то иначе…
- Ты до сих пор здесь? - удивился муж. - Иди к себе.
- Но ведь она…
- Надин, - скривился он, - ты не должна мешать мне.
- Но это же та самая особа, которая настраивала против меня весь рынок, скандалила в храме, домогалась тебя в ратуше…
- Надин, - в мужском голосе послышалось ясно различимое раздражение, - ты мешаешь.
- Я мешаю тебе пользовать эту дрянь?! - обида, поднявшаяся со дна души, заглушила голос разума, который мудро советовал вовремя заткнуться. - Эту старательно поливавшую меня грязью свиноматку?!
- Ты сейчас же извинишься перед всеми уважаемой мадам Одеттой, - поднялся из-за стола Доу и угрожающе навис над женой.
- Ни за что! - топнула ногой та.
- А я говорю, извинишься, - в голосе Магнуса звякнули пыточные инструменты. - А потом уйдешь.
- Да как ты можешь требовать от меня такое?!
- Надин!
- Извините, уважаемая, здоровья и удачи вам, - как только перед глазами перестали плясать не иначе как со злости появившиеся цветные круги, проговорила она. - Денег вам побольше и еще пять пудов сала на горбатую спину.
- Надин! - взревел выведенный из себя мужчина и ахнул кулаком по столу. - Вот отсюда!
Ничего кроме как уйти не оставалось, вернее убежать словно мышь, за которой гонится злющий котище. Вот как настигнет, как закогтит, не пожалеет, не помилует. Но она не побежала. Нет. Гордо вздернула подбородок, распрямила спину и неторопливо вышла, аккуратно притворив за собой дверь.
***
Оказавшись дома, Надюша без сил сползла по стене. От незаслуженной обиды было тяжело дышать, в глазах закипали слезы, и все же она напрягала слух, надеясь расслышать шаги Магнуса. Несмотря ни на что, хотелось чтобы Доу пришел и извинился. Да, именно так! Пришел и извинился. За грубость, а главное за предательство. И она бы простила. Пусть и не сразу, но все-таки…
Но время шло, а мужа все не было.
- Что смотришь, козел рогатый? - изо всех сил желая победить затаившуюся в доме тишину, спросила она у ни в чем не повинного серебряного единорога. - Радуешься, что хозяин тебя не посрамил? Ну радуйся! Он козел, ты тоже. Все вы одним миром мазаны, - кряхтя словно старушка, Надя поднялась на ноги и побрела на кухню. - Мужики…
- Так, - приказала она себе строго, - соберись, фиалка нежная, потом трепетать будешь, сейчас не до того. Капусту квасить пора. Ты же хотела кислых щишек наварить. Помнишь? - повязала косынкой голову и потянулась за загодя пропаренной кадушкой.
Та стояла на широком подоконнике, горделиво выпятив крутые бока и кокетливо сдвинув крышку набекрень.
- Ну просто мадам Одетта, чтоб ей пусто было, - скривилась Надюшка и потянулась за дубовой толстухой. Та, явно проявляя натуру вредной купчихи, ловко вывернулась из рук и покатилась по полу. - Зараза! - с сердцем ругнулась девушка и мстительно поддала мерзавке под бок. - Мыть тебя теперь!
Но деваться некуда, подняла беглянку и для порядка заглянула внутрь. Посмотрела и отпрянула. На нее глядела Одетта.
- С ума я схожу, - зажмурилась, замотала головой Надя.
Только это не помогло. На внутренней стороне век отчетливо видна была довольная рожа мадам, которая глумливо растягивала в торжествующей улыбке влажные толстые губы. Радовалась каждая ее выбившая из под богато украшенного кружевом чепчика кудряшка, каждая веснушка на конопатой роже, даже дынный бюст самодовольно рвался на свободу из тесных оков корсета, чтобы отпраздновать победу над змееязыкой пришелицей из другого мира.
- Чтоб тебе повылазило, - вспомнив, как ругалась бабуля, посулила Надя,торопливо подняла откатившуюся в угол крышку и от греха подальше нахлобучила ее на кадушку. - Хавронья. До глюков меня довела, - обессилев, Надюша опустилась на табурет. - А Магнус - козел, - добавила с чувством, сжала кулаки, зажмурилась и замерла неподвижно.
Посидела так минутку, а после поднялась, скинула фартук и решительно направилась к дверям, ведущим в сад. Хорошо еще, что плащ догадалась на плечи накинуть.
***
Выскочила из дома и пошла прочь, не оглядываясь.
Не было сил ни думать, ни плакать, ни жалеть себя, ни ругать. Только в висках стучало: ' Предатель и козел! Козел и предатель! А я дура! Дура! Дура! Поверила! Раскисла! Разнюнилась! А он…'
Надюшкино самобичевание прервал громкий вой.
- А? - беглянка испуганно заозиралась по сторонам. - Серп, ты чего? - подбежав к рвавшемуся с цепи кобелю, позвала она.
Тот сразу же успокоился и обрадованно завилял хвостом.
- И когда же тебя Магнус на цепь успел посадить? Ведь просила же не делать этого. Ну не прыгай, мальчик, постой спокойно, дай расстегнуть карабин. Вот так. А теперь пока, оставайся.
С этими словами Надя пошла в глубь сада, туда, где в зарослях терновника и лавра пряталась калитка. И конечно же за ней увязался четвероногий сопровождающий. Он радостно нарезал круги вокруг девушки, заглядывал ей в лицо и вообще всячески демонстрировал свою радость.
- Ну все, мне пора. Прощай, Серпуша, - Надюшка чмокнула кобеля промеж ушей и взялась за щеколду.
Калитка скрипнула, выпуская на волю Надю, и сразу же благословенную тишину праздничного дня разорвал собачий вой.
- Фу! - шикнула Надюшка и перегнулась через низковатую в этом месте каменную ограду. - Что ты орешь, дурень усатый? Сидеть! Молча сидеть!
Серп с готовностью подчинился, уселся и застучал по земле хвостом, вот только молчать он не собирался. И отпускать хозяйку одну тоже не желал.
- Ну не могу я тебя с собой взять, - расплакалась Надюшка. - Ты же пропадешь! И меня выдашь! Ну, пожалуйста, миленький…
И пес послушался. Лег в сухую траву, опустил голову на лапы и совершенно по-человечески вздохнул.
- Вот и умничка, - похвалила его девушка и чуть не бегом пошла прочь.
***
Стараясь то и дело не оглядываться назад, она быстро шагала в сторону предместий. Там можно будет свернуть с основного тракта на какую-нибудь второстепенную дорогу и попробовать затеряться среди полей и перелесков, чтобы хоть немного запутать погоню, а в том, что она не заставит себя долго ждать, беглянка не сомневалась. Слишком уж ценились женщины в клане.
