— Ты не можешь нам угрожать, — выкрикнул заводила. — Это для тебя последствия могут стать непредсказуемыми, даже фатальными.
— Страты! — крикнули в крайних рядах. Сигрид, как гончая, повернулся на звук. Кучер тоже с облегчением выдохнул.
— Мне и незачем, — согласился Ллойву с опозданием.
— Уходим! — Заводила быстро обернулся. — Я услышал тебя. Поинтересуйся, что произошло в Тёмном пределе! — Крикнул он. — Если твое обещание не будет исполнено, мы не остановимся!
Сигрид с удивлением смотрел, как, казавшаяся огромной толпа вдруг сжалась, рассредоточилась по проулками и улицам. Дорога быстро опустела. В погоню за протестующими бросились несколько десятков стратов. Словно ничего и не было. Только песок на дне коляски как немые свидетели, что все это не приснилось.
Ллойву снова прижал пальцы к вискам
— Позволите? — компаньон со стыдом поднялся, сел на бархатное сидение, достал из саквояжа набор для оказания первой помощи. — Было неосторожно вступать с ними в переговоры, — заметил он, стирая грязь с лица Жертвенного. — Вам дурно?
— Нормально… Они не виноваты, — Ллойву всем телом оперся о спинку сидения. — Они не понимают происходящего и напуганы. Они все видят пока сквозь призму своего ремесла. Но вскоре поймут, что… — и Жертвенный замолчал, словно сказал слишком много.
— Что?
— Не важно. Я думаю, это только первый сигнал. Скоро такое будет происходить повсеместно.
Компаньон молча сложил свои склянки обратно в чемодан и замер.
— Что теперь будет? — прервал молчание Сигрид, пока коляска пробиралась по извилистому пути дороги к Окторуму.
— С кем? — очнулся Жертвенный от своих мыслей.
— С ними?
— Ничего. Они вернутся в свои дома, получат, все, что требуют.
— Но почему? — удивился Сигрид. — Это же насилие!
— Потому что они правы. Вот почему. — Ллойву вздохнул и отвернулся.
— Но вы то вряд ли в этом виноваты… — возразил Сигрид.
— Они хотели, чтобы их услышали. Я их услышал. На этом все, — отрезал Жертвенный.
Но на этом беды несчастного компаньона не закончились. Едва коляска въехала на территорию Окторума, их встретил седой, почтенного возраста иллой в строгом костюме и еще один, полноватый, беспрестанно вытирающий лицо платком, не менее представительного вида.
— Господин Лир!
— Хвала всем богам, вы приехали! Мы не надеялись!
— Ситуация нехороша… — торопливо затараторил первый, — модуль сбоит и очень серьёзно! Мы зафиксировали изменения сегодня утром, я бы назвал их критическими, я написал вам в письме.
Страций кивнул и прошел следом за суетящимися иллоями мимо охраны внутрь. Пришлось не отставать и компаньону, потому что остаться одному перед суровыми лицами стратов он не хотел. Слишком свежо была в памяти недавнее происшествие.
— Дианоме вышли из строя…
— Три, если точнее…
— Мы пытались переподключить связи, у нас ничего не вышло. Что-то блокирует наши команды.
— Поле разделения нестабильно… Я бы осмелился предположить, что что-то вмешалось извне…
— Я понял… — страций так бодро шагал по коридорам, что провожатые едва поспевали за ним. Процессия все спускалась и спускалась по спиральному коридору вниз. Сигрид ни разу не бывал здесь, и теперь белые стены и мерцающие квадраты светильников вызывали в нем жгучее желание уйти и больше никогда здесь не появляться. Слишком сильно все напоминало ритуальные залы погребения. Что-то происходило сейчас, чего не должно быть. Что-то страшное.
— Господин Лир, — со всей строгостью, на какую он был способен в данный момент, проблеял Сигрид в спину страция.
— Слушаю, — Ллойву повернулся всем телом на звук так же стремительно, как шел вперед до сих пор. Глаза страция налились изумрудным цветом и потемнели, как небо перед бурей. Скверно.
— Я…я запрещаю вам… — еще тише пролепетал компаньон, поймав холодный непримиримый взгляд, и обмякая от одного только взора.
— Что? — Ллойву склонил голову к плечу, опасаясь, что ослышался. Сигрид, собрав остатки мужества, решительно ступил вперед и преградил дорогу страцию.
— Это опасно для вашего здоровья. Вы помните, что произошло в прошлый раз? Как компаньон, я могу приказать…вам… — Сигрид говорил все тише, по мере того, как страций неспешно приближался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы знаете, отчего его зовут Окто? — тихо спросил Ллойву. Сигрид мотнул головой не отрывая взгляда от холодных зелёных глаз. Нет.
— Восемь семей расстались со своей Искрой, чтобы он мог существовать. И еще многие после пожертвовали собой, чтобы продолжил. Вы хорошо делаете свою работу, Сигрид, — Ллойву положил ладонь на плечо компаньона. Только теперь юноша обратил внимание, что страций снял неизменные перчатки. Дурной знак. Через секунду шеи где-то у сонной артерии коснулись горячие пальцы, и компаньон почувствовал, что теряет контроль над собой. Илатум и тот, второй, подхватили обмякшее тело.
— Отнесите в кабинет, и проследите, чтобы ему не стало дурно. Может немного кружиться голова. И не мешайте мне, — распорядился Ллойву, отворачиваясь. Сигрид не совладав с негнущейся шеей, бросил беспомощный взгляд вперед, где страций уходил вниз по спиральному коридору один. Самого же его оттащили в кабинет, подхватив под руки, на самый верхний уровень подземного строения, в рабочий кабинет страция, где он сейчас и сидел. Вскоре власть над телом вернулась. Но дверь охранял илатум, в ожидании возвращении страция.
— Вы понимаете, чем это для него может закончиться? — попробовал Сигрид надавить на совесть своего стража. Что он должен предпринять сейчас? Мужественно отстаивать свое право на исполнение обязанностей или положиться на течение событий?
Тот, тоже с круглыми от страха глазами, кивнул.
— Я понимаю, чем это может закончиться для всех, если ничего не сделать, — выдавил из себя илатум. — Дианоме должны работать все, иначе одни боги ведают, что с нами станет. Никто из Жертвенных не стремится решить наши проблемы, хотя мы все здесь на одном корабле. Все как будто забыли об Окто, делают вид что его нет. Но он есть, и мы от него зависим. Господин Лир знает, что делает. Я уверен.
— Но вы же сами нашли его тогда, это же были вы? Неужели в вас нет ни капли сочувствия?
— Я, — согласился илатум, — я сожалею, что так случилось. Если бы каждый из асатров был, как господин Лир, ситуация бы не зашла так далеко.
— То есть вы согласны, что для него это опасно…
— Окто опасен для каждого из Жертвенных, — илатум поерзал на месте, — для него они только пища. Но господин Лир знает, что делает…
Заладил…
— Если случится, то же, врядли исход будет благополучным, — не отставал компаньон. Илатум отвел глаза.
— Жертвенные обязаны следить за благополучием Окто. Для этого им была дарована Искра. Так написано в Статосе, — проговорил илатум, — при необходимости они должны жертвовать свои жизни. Таков порядок вещей.
Сигрид закусил губу. Илатум прав. Но отчего-то стало гадко. Посидели в тишине, слушая гомон птицы, доносящийся с улицы. Глупые птахи копались в белых хлопьях, укрывших землю в поисках съестного. Громыхнуло за окном, молочно белое небо на горизонте потемнело, предвещая грозу.
Ллойву не стал терять время, проверяя остановившиеся дианоме — распределители потоков. Причина известна, так ни к чему пустая трата времени. Он спустился до самого низа спирального коридора и остановился перед большой аркой, закрытой сплошной ровной стеной. Никто, кроме Жертвенных, не сможет войти. Окто, по сути, безразлично, чью жизнь выпить, но Жертвенные дают ему больше, об этом не говорят, но скоро придётся. Страций сделал глубокий вдох и положил ладони на расчерченную руническим письмом плоскость. Стена в арке дрогнула, по контуру рун появилась вертикальная трещина и начала расширяться, расходясь в стороны. За открывшимся проемом ослепительно белый, пылающий всем видимыми цветами существовал модуль, ставший для Астеллота основой жизни.
Визуально зала не как будто имела дна. Окто существовал в своем измерении вне времени и вне пространства. Волей асатров он поддерживал Аст'Эллот на соседнем от люди плане, давал ему защиту от небытия, а попутно снабжал дома и производства энергией. То, что Окто когда-то иссякнет, было очевидно, вопрос, как быстро это произойдёт. Ответ не заставил себя ждать: сейчас. Ныне живущим иллоям просто не повезло оказаться на сломе времён. Необходимо что-то предпринять. А пока важно выиграть время.
