– Я камеру купила. – говорит, опуская глаза Джин, колеблется и робко отпивает глоток горячего чая из чашки, которую заботливо поставила перед ней Читосе: – дорогая! И лампы эти поставила, тут же линии электрические не выключили, я подключилась. Но я каждый месяц в муниципалитет деньги в конвертике ношу, оставляю там на столе – за электричество.
– Как интересно. – говорю я. Джин кидает на меня испуганный взгляд и отодвигается. Она меня боится. Еще бы – слухов про грозную извращенку Сумераги‑тайчо по городу столько, что даже призрак подземелья заброшенного завода что‑то да слышал. А еще я ее за ухо таскал, за загривок тряс и орал на нее, так, что бедняга описалась. В общем – молодец Син, прямо на высоте сегодня. Вон, даже Иошико на меня осуждающе смотрит. А я откуда должен был знать, что она – девушка. И потом – ну и что, что девушка, что за сексизм такой? Вон, Майко с Читосе тоже девушки, а что одна, что другая – в бою танкового взвода стоят. Если не роты. Акира, так та вообще – как дивизион РСЗО на огневой позиции, а я должен половые признаки потенциального врага высматривать? Как там в анекдоте – красивые есть? Нету? Тогда – огонь, беспощадный огонь…
– Не обращай на не… нее внимания. – воркует Майко, пододвигая к Джин тарелочку с печеньками: – Сумераги‑тайчо, она… странная. Что там было дальше‑то, Джин‑тян?
И Джин‑тян продолжает. Как может заработать убежавшая из дому японская школьница, имея в своем распоряжении только видеокамеру? Кто сказал – порно? Верно сказал, возьми с полки пирожок. Лично Джин считает себя художником и продюсером, пусть она и не знает кто такой продюсер, но звучит то классно! Вот только Джин могла любое порно снимать и без актеров и актрис – она ж лучи умеет преломлять в любое изображение. Особенно она гордится что может не просто натюрморты показывать, а все в движении и правдоподобно. Знаете, как трудно человеческое лицо нарисовать? А у нее все еще и объёмно. В полном 3D так сказать.
– А ну, покажи! – требует Майко, ерзая в кресле своей объёмной попой: – покажи, ну!
Джин краснеет. Джин отодвигает кружку и делает жест рукой. На нашем столе для брифингов появляется маленькая обнаженная Майко, которая кокетливо раскидывает волосы по плечам и вытягивается на носочках. Тут же рядом появляется маленький я и набрасывается на нее и … Джин поспешно взмахивает руками и все исчезает. Понятно, думаю я, она не совсем в силах свои изображения контролировать, прет из нее бессознательное, вот и ответ.
– Они… не всегда слушаются. – говорит она, подтверждая мои подозрения. Какое поле для психоанализа, думаю я, вот старина Фрейд бы обрадовался.
– Смотри‑ка, а девчонка то в корень зрит – стреляет в мою сторону глазами Майко: – видит, кто у нас тут главный по извращениям. Но, ты продолжай, продолжай.
И Джин продолжила. Стала она, пользуясь своей способностью порнушку разной степени развратности снимать и в местный магазинчик продавать. Как эксклюзивный товар. А там и до заказов дошло – дорогих заказов. Вот, один из таких заказов и был на такую вот… девушку‑куклу.
– Я… я когда стала их делать, у меня сразу что‑то не так пошло. – жалуется Джин, опустив кружку с чаем на стол: – он у меня какой‑то неэмоциональный вышел. Совсем. Обычно я стараюсь, чтобы характер был, чтобы мимика, а тут – прямо как робот. И девушка – тоже. А мне потом еще два дня кошмары снились… – она передергивает плечами. Да, думаю я, все ты правильно сделала, вернее – способность твоя. Твоя способность, видимо считывает особенности характера, и как следствие – показывает не то, что ты хочешь, а то, чего ты боишься. Или то, что дает наибольший отклик твоей души и неважно какой – позитивный или негативный. Как там говорят в таких случаях – я художник, я так вижу. Видит она так.
Джин продолжает. Говорит что такие вот видеозаписи она очень редко делает – вот эту конкретно, про девушку‑куклу – только раз. Обычно заказы стандартные, на школьниц, которых насилуют, на симпатичных молодых девушек со всеми конечностями, потому что мейнстрим, потому что большинству нравятся здоровые девушки. Было пару заказов на карлиц и карликов, есть свой спрос на молодых мальчиков, на все это связывание и кнутом по жопе, но обычно в индустрии рулят стандарты. А ей это скучно. Она – за самовыражение. Она деньги копит и собиралась в квартиру переезжать. Тут, правда ей облом вышел, потому как денег у нее оказалось достаточно, да вот только в Японии квартиру кому ни попадя нипочем не сдадут. А в документах наша сама‑себе‑режиссер – не разбирается, подделать поведение взрослого человека, ответственного члена общества, который пришел квартиру снимать – не умеет. Вот и живет пока тут, а еще в подвале хорошо снимать – варьируешь источник света – поставил одну лампу, а в остальном контрастом – темнота. Легче, так сказать, воплощать в жизнь свои таланты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сижу, гляжу на Джин и в голове бьется мысль, что этот мир продолжает удивлять меня своим странным, совершенно нерациональным использованием способностей суперов. Использовать создание иллюзий для снятия порнороликов? Она говорит, что большие деньги заработала, но глядя на ее имущество, ее одежду – сильно в этом сомневаюсь. Снять порноролик – это ж режиссером быть не обязательно, тут достаточно иметь моделей и желание. Проще говоря, любая молодая пара сможет. Подозреваю, что и оплата такая же – на уровне заработной платы клерка. Вот продажи подобного контента через интернет… или даже не продажи, а создание сайта… и о чем я сейчас думаю? Главное в данном случае то, что талантливый супер не нашел применения своему таланту лучше, чем любительскую порнушку снимать. Вот что за мир.
– Скажи мне Джин‑тян… – говорю я и все затихают, а Джин съеживается в кресле. Все еще опасается меня. Понятное чувство, ей вообще неуютно в обществе, она ж типичная хикки, дай ей волю, так и будет жить в какой‑нибудь берлоге, запертая на три замка, а еду – заказывать.
– А ты можешь накладывать иллюзию поверх предметов и людей? – спрашиваю я. Джин кивает, не глядя на меня.
– Покажешь? – уточняю я, видя, что пауза затягивается, а ее тонкие пальчики нервно теребят край свитера (девочки почему‑то решили, что ей холодно).
Джин снова кивает и … на ее месте сидит Майко. Две Майко в одном помещении – перебор однако. Кстати, сразу видно, где какая Майко – уж больно та, которая передо мной – сидит тихо. Глазки потупила. Такую вот Майко я не видел ни разу и контраст меня приятно удивляет. С места хохочет настоящая Майко, говорит, что ей льстит, что ее выбрали моделью, и требует от Джин показать сиськи. Потому как сравнить нужно, все ли там правильно. Акира бьет Майко по голове ребром ладони, и я понимаю, почему Акира села именно там, где она села – так она может дотянуться сразу и до Майко, и до Иошико, которая тоже ерзает на кресле в нетерпении. Так сказать, взяла под контроль потенциальных смутьянов.
– А меня покажи! – выпаливает Иошико и Джин снова преображается. Глядя на двоих Иошико становится ясно, как именно эта Джин могла избежать ареста и препровождения в детский дом, или там в интернат СКПУ.
– Насколько большими и детализированными могут быть твои иллюзии? – спрашиваю я. Джин прячет глаза. Ей, не нравится, оказывается, что мы называем это иллюзиями, она считает это творениями, а иллюзия – обидное слово, подразумевающее что есть реальность, а есть иллюзия, а ее творения – часть реальности с момента их манифестации, вот. Я снова немного ухожу в астрал при этих словах. Творения у нее.
Джин говорит, что ее творения могут быть и большими, но ей трудно работать на очень большие аудитории, тогда требуется отдаление, а она далеко от себя преломлять свет не может. Выясняю примерно пределы и границы, а она, оказывается и сама не знает. Потому как не пробовала. Думаю.
– Значит, так. – говорит Акира: – ребенку нужен нормальный дом и нормальная семья. Есть несколько вариантов, и я не хочу отдавать ее в государственный интернат. Но жить в подвале и снимать порно для пропитания она не будет.
