Четверо паршенди бросились на него, словно знали, что ближний бой – один из лучших способов одержать верх. Если они подбирались слишком близко, длина эфеса и природа доспехов усложняли для него битву. Далинар закружился в длинной атаке на уровне талии и почувствовал смерть паршенди как легкое сопротивление по ходу меча, рассекавшего их грудные клетки. Он прикончил всех четверых и ощутил прилив удовлетворения.
На смену которому тотчас же пришла тошнота.
«Преисподняя! Опять?»
Глаза мертвецов еще горели и дымились, а Далинар уже повернулся к новой группе врагов и снова бросился в атаку, вскинув клинок над головой косым замахом, а потом опустив его параллельно земле. Умерло шесть паршенди. Он ощутил укол сожаления и недовольство Азартом. Несомненно, эти паршенди – эти солдаты – заслуживали уважения, а не ликования со стороны того, кто их убивал.
Он вспомнил те разы, когда Азарт ощущался сильнее всего. Победа над великими князьями вместе с Гавиларом, когда они оба были молоды, отражение натиска веденцев, борьба с гердазийцами и разгром реши на острове Акак. Как-то раз жажда битвы чуть было не вынудила его напасть на самого Гавилара. Далинар помнил, какую ревнивую зависть испытывал в тот день, лет десять назад, когда желание атаковать Гавилара – единственного достойного противника, мужчину, который добился руки Навани, – едва не поглотило его.
Князь расправился с врагами, и гвардейцы разразились победными возгласами. Он ощутил опустошенность и сосредоточился на Азарте, а прочие чувства и переживания сжал мертвой хваткой. Позволил Азарту разлиться по всему телу. К счастью, тошнота прошла, поскольку сбоку на него кинулась еще одна группа паршенди. Он выполнил поворотную стойку ветра – передвинул ноги, опустил плечо и, замахнувшись, вложил в удар клинка весь свой вес.
Трое полегли, но четвертый, и последний, паршенди ринулся мимо своих раненых товарищей и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от Далинара, замахнулся своим молотом. Его глаза были широко распахнуты от гнева и решительности, хотя он не орал и не вопил. Просто продолжал петь.
Удар обрушился на шлем Далинара, раздался треск. Его голова дернулась в сторону, но доспех поглотил почти весь удар, и на шлеме появилось несколько тонких, как паутинки, трещин. Далинар видел их краем глаза – они слабо светились, излучая буресвет.
Паршенди был слишком близко. Далинар бросил клинок. Оружие превратилось в облачко дыма, а он вскинул закованную в броню руку и отбил следующий удар молота. Потом замахнулся другой рукой, и его кулак угодил паршенди в плечо. От удара тот отлетел на землю. Песня оборвалась. Стиснув зубы, Далинар шагнул вперед и пнул его в грудь, отшвырнув тело футов на двадцать. Он привык опасаться паршенди, которые не были при смерти.
Опустив руки, Далинар призвал осколочный клинок. Он снова ощутил себя сильным, пыл сражения к нему вернулся. «Я не должен был корить себя за то, что убиваю паршенди, – подумал он. – Это правильно».
Далинар замешкался, кое-что заметив. Что это на соседнем плато? Похоже на…
Вторую армию паршенди.
Несколько разведывательных отрядов прорывались через главные линии сражения, но Далинар уже знал, что за новость они несут.
– Буреотец! – выругался он, вскинув осколочный клинок. – Передайте предупреждение! Приближается второе войско!
Несколько человек бросились исполнять его приказ. «Этого стоило ожидать, – подумал Далинар. – Мы начали приводить на плато две армии, и они принялись делать то же самое».
Но это означало, что до сих пор паршенди не сражались в полную силу. Делали ли они это потому, что понимали, насколько мало места для маневров остается на плато? Или ради скорости? Но это не имело смысла… Войскам алети приходилось мучиться с мостами – перевалочными пунктами, которые замедляли их тем сильнее, чем больше солдат участвовало в вылазке. Но паршенди могли перепрыгивать через ущелья. Так почему же они не отправлялись на битву все разом?
«Будь оно все проклято, – раздраженно подумал Далинар. – Мы так мало о них знаем!»
Он воткнул осколочный клинок в камень, мысленно приказав оружию не исчезать, и начал громким голосом отдавать распоряжения. Гвардейцы собрались вокруг него, пропуская разведчиков и отправляя гонцов. Далинар ненадолго из символа битвы превратился в генерала-тактика.
Чтобы изменить стратегию битвы, понадобилось время. Армия иногда походила на громадного чулла, который неуклюже топал вперед, не обращая внимания на новые команды. Еще до того, как приказы Далинара успели выполнить, подкрепление паршенди начало перебираться через ущелье с северной стороны. Там и сражался Садеас. Далинар мало что мог разглядеть, а донесения разведчиков поступали слишком медленно.
Он бросил взгляд на высокую скалу поблизости. У нее была неровная поверхность, немного похожая на край штабеля досок. Не дослушав донесение, князь схватил осколочный клинок и понесся по каменистой земле, раздавив несколько камнепочек латными ботинками. Кобальтовая гвардия и гонцы поспешили следом.
У скалы Далинар отбросил меч, позволив ему превратиться в дым, подпрыгнул и схватился за неровности на поверхности камня, прикидывая, как далеко до плоской вершины. Через несколько секунд он уже был там.
Перед ним раскинулось поле боя. Главная армия паршенди была красно-черной массой в центре плато, которую теперь с двух сторон прижимали алети. Мостовые расчеты Садеаса, всеми забытые, поджидали на плато к западу, в то время как подкрепление паршенди пересекало ущелье на севере.
«Буреотец, они и впрямь хорошие прыгуны», – подумал князь, наблюдая за тем, как враги один за другим преодолевали расщелину, отталкиваясь мощными ногами. После шести лет сражений Далинар не сомневался, что солдаты-люди – особенно легковооружен ные – превосходили отряды паршенди по скорости, если нужно было одолеть больше нескольких десятков ярдов. Зато крепкие и сильные ноги паршенди позволяли им далеко прыгать.
Ни один паршенди не потерял равновесия, прыгая через ущелье. Они приближались к краю пропасти рысью, потом резко взлетали и преодолевали еще футов десять по воздуху. Новое войско продвигалось на юг, прямиком к армии Садеаса. Заслонив глаза ладонью от ослепительно-яркого солнца, Далинар с трудом разглядел личное знамя своего друга.
Оно было в точности на пути приближавшихся паршенди; великий князь обычно оставался в задних рядах войск, занимая безопасную позицию. Теперь эта позиция вдруг превратилась в передовую, и прочие силы Садеаса не успевали выйти из боя и броситься на помощь. Он остался без поддержки.
«Садеас! – подумал Далинар, подступая к самому краю скалы. Плащ развевался у него за спиной на ветру. – Я должен послать к нему резерв копейщиков…»
