Не было времени проверять, жив ли Садеас. Паршенди теперь видели не одного, но сразу двух осколочников в пределах досягаемости и усилили натиск на Далинара. Он убивал воинов, нанося удар за ударом, защищая пространство вокруг себя.
Князь не мог остановить их всех. По нему наносили удары, в основном по рукам и по спине. Доспех трещал, как хрусталь под слишком большой тяжестью.
Далинар взревел, сразив четверых паршенди, а еще двое ударили ему в спину, и доспех завибрировал. Он повернулся и убил одного; второй едва успел отскочить. Далинар начал задыхаться, за ним оставался хвост вытекающего буресвета. Князь чувствовал себя окровавленным загнанным зверем, который пытается отразить натиск тысячи щелкающих зубами хищников разом.
Но только не чуллом, который, защищаясь, прятался в своем панцире. Князь убивал, и Азарт внутри его достигал все новых и новых вершин. Далинар чувствовал настоящую опасность, схожую с ощущением падения, и от этого Азарт усиливался. Великий князь едва не захлебнулся в нем – в невероятном ликовании и страсти. А еще – в опасности. Все больше ударов достигало цели; все больше паршенди умудрялись увернуться или уклониться от его клинка.
Сквозь кирасу задул ветерок. Прохладный, пугающий до дрожи. Трещины расширялись. Если кираса лопнет…
Далинар заорал, ударив мечом паршенди, выжигая глаза, и тот упал без единой отметины на коже. Вскинул клинок, повернулся и рассек ноги другому противнику. В душе бушевал ураган чувств, а по лбу под забралом шлема текли струи пота. Что случится с армией алети, если они с Садеасом оба погибнут здесь? Два великих князя убиты в одном сражении, два доспеха и один клинок потеряны?
Не бывать такому. Он еще не выяснил, сошел ли с ума или нет. И не умрет, пока не узнает!
Внезапно рухнули замертво несколько паршенди, которых он не атаковал. Сквозь них прорвался человек в блестящем синем осколочном доспехе. Адолин держал свой сверкающий огромный осколочный клинок одной рукой.
Сын Далинара снова ударил, и Кобальтовая гвардия ринулась в проделанную брешь. Песня паршенди изменила ритм, став неистовой, и они отпрянули, когда появились все новые и новые солдаты в зеленой и синей форме.
Далинар в изнеможении рухнул на колени и позволил клинку исчезнуть. Гвардейцы окружили его, а войско Адолина текло мимо, настигая паршенди, вынуждая их спасаться бегством. Через несколько минут они захватили позиции.
Опасность миновала.
– Отец, – позвал Адолин, опускаясь рядом с ним на колени и снимая шлем. Русые с черным волосы юноши были растрепаны и промокли от пота. – Клянусь бурей, ты меня перепугал! Все в порядке?
Далинар снял собственный шлем, с наслаждением подставив влажное лицо под прохладный ветерок. Он глубоко вздохнул и кивнул:
– Ты явился… очень вовремя, сын.
Адолин помог ему встать.
– Пришлось прорываться сквозь всю армию паршенди. Не хочу показаться невежливым, но какая буря заставила тебя выкинуть такой трюк?
– Я просто знал, что ты справишься с армией, если со мной что-то случится. – Далинар похлопал сына по плечу – раздался звон металла о металл.
Адолин бросил взгляд отцу на спину и вытаращил глаза.
– Так плохо? – спросил князь.
– Держится на честном слове. Из тебя течет буресвет, как будто ты винный мех, на котором лучники упражнялись в стрельбе.
Далинар со вздохом кивнул. Князь уже чувствовал себя неуклюжим. Этак можно совсем утратить подвижность. Придется снять доспех до того, как они вернутся в лагерь.
Рядом солдаты вытаскивали Садеаса из его доспеха. Тот был так сильно поврежден, что буресвет уже не вытекал, не считая нескольких тонких струек. Его можно отремонтировать, но придется потратиться – восстанавливаясь, осколочный доспех обычно вытягивал буресвет из самосветов, пока те не трескались.
Солдаты сняли с Садеаса шлем, и Далинар с облегчением увидел, что его бывший друг моргает – сбитый с толку, но в целом невредимый. У него был порез на бедре, где один из паршенди достал мечом, и несколько царапин на груди.
Князь посмотрел на Далинара и Адолина. Далинар напрягся, ожидая обвинений, – все случилось лишь из-за того, что он настоял на том, чтобы обе армии сражались на одном плато. Они сами вынудили паршенди привести второе войско. Далинару следовало позаботиться о разведчиках, которые следили бы за этим.
Садеас, однако, широко улыбнулся:
– Буреотец, я чуть не распрощался с жизнью! Как идет битва?
– Паршенди бегут, – сообщил Адолин. – Последние отряды, что еще сопротивлялись, были вокруг вас. Наши люди прямо сейчас вырезают светсердце. Мы победили.
– Мы снова победили! – с триумфом провозгласил Садеас. – Далинар, старый маразматик! Ты, оказывается, еще способен выдать парочку хороших идей!
– Мы одного возраста, – заметил Далинар, и тут появились гонцы с донесениями о том, что происходило на остальной части поля битвы.
– Сообщите всем, – провозгласил Садеас, – что сегодня всех моих солдат ждет такой пир, которого не постыдились бы светлоглазые!
Он улыбался, пока солдаты помогали ему встать, и утверждал, что может держаться на ногах, несмотря на рану. Он тут же принялся созывать своих офицеров. Адолин отошел, чтобы выслушать донесения разведчиков.
Далинар начал озираться в поисках Храбреца, желая убедиться, что о ране коня позаботились. В этот самый момент Садеас схватил его за руку и негромко проговорил:
– Я должен был погибнуть.
– Возможно.
– Я мало что видел. Но мне показалось, ты был один. Куда подевалась гвардия?
– Пришлось от них оторваться, – объяснил Далинар. – Иначе я бы не успел.
Садеас нахмурился:
– Ты ужасно рисковал. Почему?
– Союзников на поле битвы не бросают. Если только у них нет другого пути к спасению. Такова одна из Заповедей.
Садеас покачал головой:
– Ты однажды погибнешь из-за своей чести. – Он выглядел потрясенным. – Впрочем, сегодня я по этому поводу жаловаться не стану!
– Если мне суждено умереть, то я до последнего буду жить так, как надо. Важна не цель, но путь к этой цели.
– Заповеди?
– Нет. «Путь королей».
– Эта шквальная книга…
– Эта шквальная книга сегодня спасла тебе жизнь, – сказал Далинар. – Кажется, я начинаю догадываться, что в ней видел Гавилар.
В ответ на это Садеас одарил его сердитым взглядом, а потом посмотрел на свой доспех, лежавший поблизости кучей обломков. Покачал головой:
– Возможно, я позволю тебе объяснить свои слова. Я бы хотел тебя снова понимать, старый друг. С изумлением спрашиваю себя, понимал ли вообще когда-нибудь? – Он отпустил руку Далинара. – Эй, где мой конь, забери его буря? Приведите мне коня! Где мои офицеры?
