— А насколько краткие?
— До выходных?
— До выходных! Ты не шутишь?
— Сейчас я серьезен, как никогда. Чего нам ждать? Мы же все решили.
Эйвери глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза:
— Ты прав. Мы все решили, но разве можно так быстро устроить свадьбу? Разве нет каких-нибудь там установленных сроков ожидания?
— Линетта все узнала. Если мы завтра же напишем заявление, уже через двадцать четыре часа, то есть в воскресенье, мы можем пожениться.
— А где мы поженимся?
— Это, скорее всего, будет зависеть от того, кого мне удастся уговорить провести для нас церемонию. А тебя что-то не устраивает?
— Меня все устраивает, вот только если ты не против, мне бы хотелось, чтобы церемонию провел один из старейших друзей моего отца.
— А он священник?
— Можно и так сказать. Он судья в Верховном суде Нью-Йорка.
— Но это же замечательно! Он может избавить нас от ненужного ожидания и поженить нас уже в субботу. — Маркус вытащил телефон и протянул Эйвери. — Позвони и спроси, согласен ли он.
Им повезло, судья Гарвуд оказался свободен и с радостью согласился выдать замуж дочку своего старого друга. Вот только он поставил одно условие — церемония должна пройти у него дома, а жена судьи пригласила Эйвери переночевать у них в ночь с пятницы на субботу. Ну да ничего, он согласен пожертвовать одной ночью, ведь все последующие ночи Эйвери будет с ним.
* * *
К субботнему вечеру Маркус успел уже весь изволноваться. Особенно после того, как вчера беременность Эйвери подтвердилась, и теперь он на все смотрел по-новому.
И все это по-настоящему. А его собственные родители не только так и не поженились, но и думать не думали о собственном ребенке. Отец лишь вымогал за него деньги, и сам Маркус никогда не собирался заводить детей, а уж тем более в таком возрасте, ведь ему еще нет и тридцати. Но раз уж он станет отцом, то всегда будет поступать правильно как в отношении своего ребенка, так и в отношении его матери.
Маркус уже в третий раз за десять минут поправил манжеты. Нет, не то чтобы он слишком уж нервничал, хотя ему и пришлось непросто, когда он встретился с судьей Гарвудом всего полчаса назад. Судья до боли сжал ему руку, а потом с недвусмысленной угрозой в голосе заметил, что надеется, что Маркус сможет хорошенько позаботиться об Эйвери.
И теперь, стоя в саду в ожидании Эйвери, он ощущал, что все те немногие друзья, что успели к ним приехать за столь короткое время, просто сверлят его взглядами. И в первую очередь Маки Тарлингтон, сидевшая в первом ряду со своим ковбоем.
Маркус почувствовал легкий приступ вины. Нужно было обо всем предупредить деда, но ему так не хотелось отвечать на докучливые вопросы. Он к этому еще не готов.
Квартет скрипачей вдруг оборвал свою мелодию, а потом сразу же заиграл свадебный марш. И вдруг почувствовав, как галстук стягивает ему шею, Маркус обернулся и увидел свою невесту. И замер на месте, любуясь прекрасной картиной.
Эйвери в лучах заходящего солнца шла ему навстречу, и как только их взгляды встретились, Маркус понял, что безнадежно пропал. Это брак не ради ребенка и даже не ради того, чтобы наконец-то вернуть драгоценную картину на законное место на стене дедовской гостиной.
Это брак по любви, любви Эйвери и его собственной. И Маркус замер, страшась покориться неизбежному.
Глава 13
Обнимая Эйвери, Маркус лежал в кровати и все никак не мог свыкнуться с мыслью, что любит свою жену. А ведь раньше он даже никогда не задумывался о любви. И вот теперь ему придется о ней серьезно подумать и как-то с ней жить. Вот только у Маркуса не было ни малейшего представления, с чего начать.
Ведь всю свою сознательную жизнь он твердо знал, чего хочет и как этого достичь. Но вот это всепоглощающее чувство, которое принято называть любовью, все изменило. Оно ничем не походило на ту глубокую привязанность, что существовала между ним и дедом, ту привязанность, что лишь усиливалась с течением времени, когда вся забота и ответственность постепенно переместилась с плеч одного на плечи другого. А эта сумасшедшая страсть, смешанная с постоянным беспокойством, ничем не напоминала ту привязанность.
Заботиться об Эйвери было просто, а вот любить — страшно. И даже когда они занимались любовью, все стало намного сложнее, чем просто дарить и получать наслаждение. И он так и не нашел сил признаться, что любит ее. Ведь он еще просто не готов дать ей над собой такую власть, все его существо восстает против такого признания.
Маркус с трудом помнил, как они вчера приносили друг другу клятву вечной верности, зато очень хорошо запомнил, как одевал ей на палец кольцо.
А ведь когда он просил выйти за него замуж, он сказал, что она очень много для него значит. Бог ты мой, да о чем он только думал? Это всепоглощающее желание быть с ней, защищать ее, оно же уже давно возникло в нем. Она та самая, единственная. Почему же он этого раньше не понимал?
Да все очень просто, он так много думал о том, как заставить ее продать коллекцию, чтобы заполучить «Очаровательную даму», что просто не обращал внимания на собственное сердце, твердившее о том, что в его руках оказалась самая лучшая женщина в мире.
Маркус неохотно выбрался из сонных объятий Эйвери. Женатый он или нет, а работать все равно нужно.
Три четверти часа спустя Маркус уже самолично следил за распаковкой картин из коллекции Каллена и сверял их со списком, а когда работа уже подходила к концу, ему позвонили с неизвестного номера. Маркус решил не отвечать, но через пару минут звонок повторился.
— Эй, ребята, идите-ка обедать, у вас есть на это целый час, — приказал Маркус, подумав, что им в любом случае пора бы уже передохнуть.
И как только все рабочие ушли, он ответил на звонок.
— Это Далтон Ротшильд, рад, что вы мне все-таки ответили.
Убедившись, что остался в полном одиночестве, Маркус запер дверь склада. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь подслушал его разговор с главой основного конкурента «Ваверли». Пусть Маркус и не имел ни малейшего представления, зачем Ротшильд ему позвонил, но кто-нибудь может услышать обрывки разговора и не так их понять.
— Чем обязан такой чести?
По правде сказать, Маркус был далеко не лестного мнения о Ротшильде и прекрасно знал, как тот обожает манипулировать людьми. И он даже не постеснялся отправить одного из своих помощников шпионить за «Ваверли».
— Прайс, у меня есть для вас отличное предложение. Давайте вместе поужинаем, и я вам все расскажу.
Маркус мрачно улыбнулся. Так не приглашают, а приказывают. Но что он на этот раз затеял? Маркус не сомневался, Анне тоже будет очень интересно это узнать. Но не стоит сразу же выказывать свое любопытство.
