– Они же не работали! Мы же… ты же…
– Значит, работали.
Мия уткнулась носом Джину в плечо и затихла. Ей до смерти хотелось поцеловать его, но она боялась снова разбудить магию браслетов.
Джин коснулся губами ее макушки.
– Пойдем? – тихо спросил он.
– Да, конечно.
Холодный ветер неприятно обдувал мокрую кожу, вызывая непроизвольную дрожь. Джин молча смотрел, как она одевается, а Мия отводила взгляд, не знала, что сказать, и тем более не знала, что вообще думать о случившемся. Ее душил стыд пополам с обидой на то, что все закончилось так больно и нелепо. А стоило вспомнить о случившемся в источнике, как щеки начинали полыхать и внизу живота сладко скручивалось и ныло.
– А как я уеду с тобой, если на мне браслеты? – выдавила Мия, когда они оба оделись и зажгли факел.
– Я разберусь с браслетами, – коротко ответил самханец.
Больше они не обменялись ни словом до самого храма.
Вырытый им в прошлый раз проход оказался на месте. Дайхиро довольно хмыкнул и нырнул внутрь, предвкушая жаркую ночку. Старшая наставница школы – женщина на диво темпераментная и страстная.
Подвинув пустую бочку на выходе из норы, Дайхиро вылез и принюхался, пытаясь сориентироваться.
Он сделал всего несколько шагов в направлении выхода, когда воздух вокруг вспыхнул синим.
«Попался, дурак!» – успел подумать тануки и отключился.
Глава 2
Побег
Дрожа и ежась на ветру, она расправила полы вывешенного на просушку кимоно. Как же холодно зимой ночью! Быстрей бы внутрь, к костру.
На плечи опустилась плотная ткань.
– Спасибо.
Блеснула луна, отразившись в глазах самханца. Он положил ладони девушке на плечи, то ли обнимая, то ли удерживая.
– Пойдем спать, Мия.
Она робко последовала за ним, не зная, как вести себя после того, что было между ними на источнике. Проклятые браслеты все испортили.
Значило ли это для него хоть что-то? Не посчитал ли Джин Мию доступной для любого? А может, он злится и винит ее из-за браслетов?
Что это вообще было? Помешательство!
И как же сладко вспоминать об этом помешательстве. Как хочется, безумно хочется закончить то, что так грубо прервала магия браслетов.
Хочется и страшно.
Он потянул ее, заставляя лечь рядом с собой на циновку, и обнял. От костра и горячего тела рядом стало даже жарко. Мия лежала, устроив голову на плече Джина, и думала, что не сможет заснуть даже на минуту. Его объятия, горячая кожа под щекой, возбуждающий мужской запах – все лишало сна.
Она промучилась почти двадцать минут, изнывая от его близости и желания прикоснуться к нему. Тяжелое дыхание над ухом подсказывало, что Джин тоже бодрствует.
– Джи-и-ин, – позвала она, не выдержав этого полного вожделения молчания. – Ты не спишь?
Дыхание над ухом прервалось, руки сжали ее чуть крепче.
– Не сплю.
– Расскажи о своей семье. Какое твое родовое имя?
В этот раз пауза перед его ответом была длиннее.
– Не стоит, – очень мягко ответил Джин. – Скоро ты узнаешь все сама.
Не доверяет. До сих пор не доверяет, хоть и требует от Мии полного доверия и покорности.
Обида прогнала возбуждение. Может, лучше вернуться в школу? Сейчас, пока еще не слишком поздно?
– Никуда ты не пойдешь, потому что это опасно и глупо, – не терпящим возражений тоном отозвался мужчина, когда она сказала ему об этом. – Спи.
Она надулась, отвернулась и уставилась на костер. Угли в темноте светились малиновым. И даже если закрыть глаза, какое-то время горели под веками.
А волосы пропахнут костром. Надо бы помыть…
Ее разбудило карканье ворона. Птица сидела на крыше храма, просунув голову в дыру, разглядывала лежащих внизу людей и хрипло каркала, будто ругалась.
Мия вздрогнула и попробовала выбраться из кольца сильных рук, но Джин только крепче сжал объятия.
– Джи-и-ин, – позвала она тихо.
Мужчина проснулся мгновенно, словно и не спал.
– Что-то случилось?
– Дайхиро. Он так и не вернулся.
– Могу его понять. Куда-то топать в такую рань, через туман…
– Он бы пришел!
– Может, проспал? В любом случае тебе надо возвращаться.
Отстиранное от крови кимоно так и не высохло за ночь. Мия, поеживаясь, натянула влажную и холодную ткань и вдруг обратила внимание, что Джин больше не опирается на посох.
– Твоя нога зажила?
Он кивнул:
– Знаешь, такое чувство, что да. Всего за две недели. – На лице самханца было написано искреннее удивление.
Две недели… Неужели она знает Джина только две недели? А кажется, что уже целую жизнь. И хочется знать о нем больше, еще больше. О его семье и детстве. Какую еду он любит? Чем ему нравится заниматься в свободное время? Почему у него вытатуирован тигр? Вчера Мия гладила и изучала пальцами его кожу, и ей казалось, что нарисованный хищник сам подставляет спину под ласки и довольно щурит оставшийся глаз.
Воспоминание о словах «скоро сама узнаешь» неприятно кольнуло. Не доверяет, а сам ждет, что Мия оставит все и уедет с ним.
Кем она будет там для него? Она так и не спросила…
Наложницей? Или игрушкой на пару дней?
Всю дорогу до школы она искала в себе смелость, чтобы задать самханцу этот вопрос. Почему-то вчера в его объятиях на источнике все было так просто, а теперь снова стало так сложно.
Впереди показалась знакомая бамбуковая изгородь. Мия обернулась к Джину. Сейчас она у него спросит…
– Иди. – Он кивнул на школу. – Надо.
За стенами прозвенел гонг, призывающий к завтраку.
– Я буду здесь вечером, – сказал он ей в спину. – Не хочу, чтобы ты ходила по горам одна.
– Я не приду, – буркнула Мия.
Джин усмехнулся:
– Ну, значит, я пару часов посижу под стенами. Надеюсь, обойдется без дождя.
В этот раз она рисковала сильнее обычного. Хоть большинство учениц и наставниц были в столовой, кто-нибудь вполне мог заметить Мию, перелезающую через забор.
Она добрела к домику и, изумленно моргая, остановилась у своего футона.
На нем кто-то лежал, укрывшись одеялом с головой.
– Эй, – нерешительно позвала Мия и попробовала потрясти незнакомца за плечо.
Рука наткнулась на скрученные тряпки. В постели Мии лежала «кукла», сделанная из кимоно, хакама и полотенец.
– Вот ты где! – Голос Кумико за спиной заставил Мию подпрыгнуть.
Дочь самурая воровато оглянулась, прикрыла дверь и набросилась на Мию:
– Хоть предупреждай, если уходишь на всю ночь! Хорошо я догадалась, что тебя не будет.
Глаза Мии округлились.
– Это ты сделала? – Она кивнула на сложенную в постели «куклу».
– Ну а кто же еще, – покровительственно фыркнула Кумико. – Думаешь, я не заметила твоих отлучек? Каждый вечер ведь убегаешь.
– И ты никому не сказала?
Майко оскорбленно надулась.
– За кого ты меня принимаешь? – Она хихикнула. – Надеюсь, он достаточно хорош и стоит того, чтобы так рисковать.
Против воли Мия вспомнила Джина и почувствовала, как по лицу плывет идиотская мечтательная улыбка.
– Он лучше всех, – тихо сказала она. – Спасибо, Кумико.
Новые отношения с Кумико и другими девочками немного пугали Мию. Она, привыкшая к роли одиночки и изгоя, разом стала самой популярной майко в школе. С ней хотели дружить, искали ее внимания, одобрения. Мия старалась быть приветливой со всеми, но что-то внутри нее препятствовало сближению, словно она опасалась удара.
Все любят тех, кто в фаворе и успешен. А Мия, ловя улыбки майко, сразу вспоминала, как легко и безжалостно все они в один момент отреклись от Кумико.
Парадоксально, но дочь самурая стала единственной, кто сумел проломить стену отчуждения, которую Мия выстроила вокруг себя. Получив прощение директора и разрешение продолжить обучение, общительная и активная Кумико легко вернула себе роль лидера. Но в ее обращении к бывшей сопернице теперь неизменно сквозили приязнь и уважение. И Мия, тяжело сходившаяся с ровесницами, вдруг прониклась к Кумико симпатией и доверием.
«Если человек сумел понять, в чем был не прав, раскаялся и изменился, я не смогу не уважать его», – сказал о Кумико Джин. И Мия с ним согласилась.
Вчерашний вечер и сегодняшнее утро показали, что Кумико была достойна доверия.
– Давай разберем эту штуку быстрее, пока никто не заметил, – весело предложила дочь самурая. – Слышала бы ты, как я завралась вечером, покрывая тебя. Ужас! Думаю, Оки что-то подозревает, но она не скажет, если не будет доказательств, не бойся…
Они в четыре руки сложили одежду, скатали футон. Какая-то мысль беспокоила Мию, мелькала на краю сознания. Что-то связанное с ее ночевкой вне школы…
Она все еще пыталась понять, что упустила, когда в комнату вломились Ичиго и Оки с горящими от возбуждения глазами.
– Слышали?! – воскликнула Ичиго. – Директор Такухати поймал ёкая!
– Что ты мне обещал оторвать, ёкай? – Акио лениво качнул подвешенного за ноги пленника.
– Похотливый отросток, – услужливо напомнил тануки. – Но я еще надеюсь, что он сам у тебя отсохнет. Если в мире действительно существует высшая справедливость и действует закон кармы, а я верю в карму, потому что Будда был умным человеком и не стал бы врать в таком важном деле… Так вот, если все это существует, у тебя непременно что-нибудь отсохнет и отвалится.
