– Как, Мия-сан? На стенах защита, а в погребе стоит ловушка.
– Что же делать?
– Прятаться, – философски пожал плечами тануки.
– Такухати тебя найдет.
– Не найдет, если ты принесешь мне лопух.
Глаза Кумико округлились.
– Зачем лопух? – глупо спросила она.
Мия, немного знавшая об особой магии ёкаев, которой владел ее друг, не стала спорить. Только сосредоточенно кивнула и выбежала.
Вернулась она всего через пару минут, неся сорванный у стен школы пожухлый лопух. Тануки придирчиво оглядел находку.
– Посвежее ничего не было? – возмутился он. – Он же старше меня.
Мия фыркнула:
– Ничего не старше. Сейчас зима, скажи спасибо, что хоть такой нашли.
– А дырок-то! Дырок-то сколько! – Оборотень просунул палец в одну из них.
– Не ворчи, – строго сказала Мия и положила лопух на голову другу. – Давай!
– Ну ладно. – Тануки сел в позу лотоса, зажмурился и забавно надул щеки.
– Ой! – громко ахнула Кумико.
Акио Такухати открыл глаза и подмигнул дочери самурая:
– Что скажешь, красавица? В таком виде я тебе больше нравлюсь, а?
Голос у него остался прежним – смешным и ворчливым, что в сочетании с благородным и высокомерным лицом самурая производило странное впечатление.
Тануки встал в полный рост, с наслаждением потянулся и оглядел себя, как мог, – простое темное кимоно, серая куртка хаори, мощные запястья, покрытые короткими черными волосами. На красивом лице директора появилась совершенно несвойственная ему забавная улыбка.
– Всегда хотел быть повыше. – Он перевел взгляд на Кумико. – Что скажешь, прекрасная дева? Мне идет, а?
Та сглотнула и кивнула, глядя на оборотня снизу вверх восхищенными глазами.
– Дайхиро, ты уверен, что… – начала Мия.
– Абсолютно, – перебил ее оборотень. – А сейчас мы позабавимся!
Когда час спустя Акио Такухати заглянул в комнату, то обнаружил в ней только изгрызенные веревки на полу. Если бы тануки мог слышать все, что сказал в этот момент опальный генерал, он бы, несомненно, был польщен.
Глава 3
Охота на ёкая
Этот день надолго запомнился обитателям «Медового лотоса» шумом, беготней и общей атмосферой веселого сумасшествия. К вечеру наставницы собрались в комнате выпить чаю и обсудить странное поведение директора на протяжении дня. Сначала Акио Такухати велел всем собраться во дворе, совсем как полторы недели назад. Потом отправил по домикам, категорически запретив покидать жилище, но уже через полчаса зашел лично в комнату к каждой и отменил запрет. Да еще и приказал устроить обыск на территории школы, поскольку по дошедшим до него сведениям где-то в стенах «Медового лотоса» скрывается тот самый самханский лазутчик.
– Но что мы сможем сделать, если наткнемся на него? – возразила госпожа Оикава, которой совсем не нравилась вся эта суета, из-за которой сорвались занятия.
Такухати широко улыбнулся и подмигнул ей:
– Громко зови меня, красавица. Я прибегу и – ух! – покажу ему. – И, обращаясь уже ко всем гейшам, объявил: – Вообще, чуть что покажется не так – кричите. Шпион – это вам не шутки.
Шпион и вправду скоро обнаружился. Он подкрался к наставнице по танцам, когда та осматривала купальню, и громко сказал ей на ухо: «Бу!» Расплата за этот легкомысленный поступок последовала незамедлительно: гейша завизжала.
– Тише, тише, – возопил шпион, затыкая уши. – Боги! Женщина, да тебя можно использовать вместо оружия на поле боя. О, мой слух!
В ответ наставница завизжала еще громче. Когда на ее визг прибежали другие гейши, устрашившийся самханский лазутчик уже покинул помещение купальни, не отнимая рук от ушей.
И это было только начало…
Вскоре помещение школы наполнилось беготней и женским визгом. А поскольку к наставницам присоединились и ученицы, бедлам стал совсем уж невозможным. Странно раздвоившийся директор мелькал то тут, то там. Отдавал противоречивые приказания, то пытаясь загнать женщин по домам, то требуя, чтобы они ни в коем случае не сидели на одном месте, поскольку так они подвергают свою жизнь риску – ведь, несомненно, лазутчик только и ждал, чтобы несчастные женщины остались в одиночестве, чтобы надругаться над ними самым противоестественным способом.
Каким именно способом, директор не уточнял.
Временами на территории видели шпиона. Его появление отмечалось особенно громким визгом. А наставница Оикава даже разбила кувшинчик для саке, с перепугу швырнув его в лазутчика, когда тот, объявившись на кухне, попробовал ухватить ее за задницу.
Бардак прекратился сам собой, когда задержавшийся из-за всех этих событий почти на час гонг все-таки зазвенел, призывая учениц и наставниц идти обедать. Вторая половина дня прошла на удивление мирно, если не считать злого, как сотня демонов, Такухати, который мелькал то тут, то там, допрашивая наставниц и майко. То тут, то там виднелось его черное кимоно и звучал резкий, отрывистый голос.
Сейчас, за чашкой вечернего чая, наставницы вспоминали дневную суету с улыбкой. Слишком редко что-то нарушало распланированный и расписанный порядок школы, и случившееся безобразие изрядно повеселило и развлекло скучавших в глуши женщин.
И все же поведение Такухати нуждалось в объяснении, и такое объяснение было найдено.
«Определенно директор не в себе», – единогласно решили гейши на вечерних посиделках.
А несколькими часами раньше Мия, Кумико и оборотень в облике Такухати прятались за сваленными в груду мешками на заднем дворе и вслушивались в беготню и визги. Мия хмурилась, на красивом лице лжедиректора цвела довольная улыбка.
– Ах, Мия-сан, – воскликнул оборотень, – что за чудесное место эта твоя школа! Простить себе не могу, что не пробовал пробраться сюда раньше. О, какие изумительные женщины ее населяют…
– Надо уходить, – серьезно ответила Мия. – Он сейчас разберется, что происходит, и найдет тебя. Прикажи открыть ворота.
Оборотень покачал головой:
– Нельзя. Сама посуди, если бы ты ловила кого-то, кто может уйти только через открытые ворота, ты бы что сделала?
– Что? – спросила Кумико, пожирая тануки восхищенным взглядом.
– Поставила бы там ловушку, разумеется, – отозвался Дайхиро. – Нет, через ворота ходу нет. Эх, если бы я умел летать…
Он поднял лицо к небу и полюбовался на облако неприличной формы, застывшее прямо над их головами.
– Летать? – Мия вскочила. – Ну конечно же! Летать! Ждите меня здесь!
– Стой! Куда ты, скверная девчонка? Ну вот, убежала. – Оборотень огорченно развел руками и повернулся к Кумико. – Не знаешь, чего она придумала?
– Нет, – мотнула головой дочь самурая. – А ты можешь всегда быть таким?
– Каким?
Кумико покраснела и отвела взгляд.
Мия вернулась к их убежищу всего через несколько минут.
– Я все устроила! Дайхиро, пошли со мной! Быстрее, пока не появился директор.
– Стой! Что ты придумала? Куда ты меня тащишь?! Да погоди же… – Возмущение тануки пропало втуне, маленькая майко приволокла его к загону, не обращая внимания на град вопросов.
– Вот! – объявила она, показывая на огненную птицу за загородкой, которая разглядывала подошедшую компанию, чуть склонив набок голову. – Хоно обещал отнести тебя в горы.
Лже-Такухати явственно побледнел.
– Э-э-э… Мия-сан, ты уверена, что это единственный способ? – спросил он слабым голосом. – Я высоты боюсь вообще-то.
– Уверена! – отрезала Мия. – Давай быстрее, пока директор нас не нашел.
Как бы подтверждая ее слова, из окна школы долетел рычащий голос опального генерала:
– Еще раз: кто велел вам покинуть дом, госпожа наставница?!
Дайхиро поежился. Голос Такухати заставил его вспомнить об урагане, который случился пару лет назад. Как стонали и кряхтели деревья, стучали друг о друга стебли бамбука и срывало солому с крыш. Как на следующий день он, рискнув выйти в поисках съестного, обнаружил столетний дуб лежащим на боку. Вывернутые корни торчали в небеса молчаливым укором.
– Ладно. Если что, моя смерть будет на твоей совести. – Повернувшись к Кумико, он ухватил девушку за руку и поднес ее к губам. – Надеюсь, видимся не в последний раз, красавица.
Задорная улыбка на мрачном лице Такухати смотрелась неуместно, но Кумико разом вспыхнула и уставилась на оборотня влюбленным взглядом.
Дайхиро еще раз подмигнул девушкам и одним прыжком перемахнул через заграждение, где уже ожидала огненная птица. Минуту спустя фэнхун расправил крылья. Алое пламя в его груди разгорелось, словно под воздействием кузнечных мехов. Ветер рванул одежду на майко, огненная птица поднялась в небо и полетела в сторону гор.
Акио Такухати был в бешенстве.
К неприятному ощущению поражения, которое он – высокорожденный самурай – потерпел от какого-то ёкая, примешивалось очень паскудное и незнакомое ему ранее чувство.
Такухати ощущал себя идиотом.
