И вот теперь этот выбор появился. Будущее, которое готов предложить ей Джин, конечно, будет куда более обеспеченным.
Но будет ли оно счастливым?
Теплая вода расплела волосы по прядкам, вымывая засохшую кровь. Джин снял кимоно, но в воду не полез. Склонился над источником, наспех умылся, стараясь не смотреть в сторону Мии.
– Надо постирать твою одежду. – Его голос звучал хрипло.
– В храме. Кровь лучше отстирывать в холодной воде.
– Ясно.
– Ты не будешь мыться?
– После тебя.
Мия закусила губу, чтобы не спросить – почему? Что с ней не так, раз самханец на этот раз брезгует даже купаться с ней одновременно?
Снова невыносимо захотелось разреветься.
Где-то над головой вскрикнуло, захохотало. Несмотря на теплую воду, Мия зябко поежилась. Надо вылезать. Не войти дважды в те же воды. Нынешнее купание в источнике было злой пародией на маленький ханами.
Она отступила к сложенным в ступеньки камушкам на краю купели, когда сверху спикировала и пронеслась прямо в лицо жуткая черная тень. Мелькнули клыки, кожистые крылья почти коснулись щеки Мии. Снова всхохотнула неведомая тварь над головой…
Это стало последней каплей.
Мия взвизгнула, отшатнулась, рванулась вверх, оскальзываясь на гладких камнях. Сердце колотилось где-то под горлом, пальцы срывались с покатых валунов. Созданные самой природой ступеньки находились совсем близко, всего в полушаге, но испуганная девушка не замечала их, тщетно пытаясь вскарабкаться по почти отвесной скале.
– Тише, тише… Не бойся.
Тяжелое тело опустилось в воду рядом, обдав ее брызгами. Сильные руки обняли и прижали Мию к груди.
– Джин! – Она всхлипнула и обвисла в его руках. – Ты видел это, Джин?
– Видел, – мужчина улыбнулся, – это просто летучая лисица. Ну вот, опять плакать. Чего ревешь, глупенькая? Она тебя еще больше испугалась.
– А кричал кто? – шмыгнула носом Мия.
– Птица ночная.
Мие стало стыдно за свою панику. За глупую истерику, из-за которой Джин полез в воду ее утешать. Прямо как был, в хакама.
Просто слишком тяжелым и страшным получился вечер. Вольный мир гор ощерился недоброй ухмылкой, показал цену свободе вне расписанного и упорядоченного мирка школы.
– Все хорошо. – Его губы коснулись лба девушки, спустились к щеке. Руки чуть напряглись, а голос зазвучал хрипло.
Им уже случалось стоять в обнимку, но тогда их разделяли слои одежды. Сейчас Мия вдруг осознала, что полностью обнажена и прижимается к его обнаженной груди. Джин был такой горячий… Стало трудно дышать. Сквозь ставший совершенно оглушительным стук своего сердца она услышала хриплое: «Посмотри на меня, Мия», – и подняла лицо…
Поцелуй был не таким страстным и напористым, как во дворе храма, но долгим. Бесконечно долгим и сладким. Джин мягко прикусил сначала нижнюю, потом верхнюю губу. Пробрался внутрь, лаская, изучая, пробуя на вкус. Что-то внутри Мии отозвалось звенящим радостным «да!». Она ответила на ласку, прижалась крепче к мужчине, совсем как тогда, когда они стояли в обнимку, прячась от солдат.
Но сейчас все было по-другому, более острым, настоящим. Она обвила руками его плечи, погладила горячую влажную кожу, ощутила под пальцами напряженные мощные мышцы. Джин был такой опасный и сильный. Даже сейчас, когда он нежно целовал ее, удерживая в кольце своих рук, она чувствовала в нем неумолимую мощь убийцы, способного походя, голыми руками расправиться с отрядом. Но эта сила показалась ей дразняще притягательной… и так приятно было ощущать свою слабость рядом с ним.
Вся наука школы, все, что Мия знала о мужчинах, в один миг вылетело из головы. Остались только возбуждающие прикосновения, чуть терпкий вкус чужих губ, поддерживающие ее горячие руки.
Не разрывая объятий – перестать касаться друг друга сейчас казалось невозможным, все равно что перестать дышать, – они опустились на каменную ступеньку в воде. Он оторвался от губ Мии, скользнул ниже, покрывая тонкую шейку сотнями поцелуев, чуть прикусывая и лаская губами нежную кожу.
Спустился губами к маленькой груди и съежившимся бутончикам сосков, сжал пальцами, захватил в плен губами. Мия всхлипнула и выгнулась, зарываясь пальцами в его волосы. Где-то внизу живота рождалось острое, смешанное с голодом наслаждение. Тень этого чувства была знакома ей по урокам в генсо или поцелуям с Такухати, но никогда прежде маленькой майко не было так хорошо.
Теплая пузырящаяся вода. Запах сакуры. И его губы, от которых по всему телу плывут жаркие, туманящие сознание волны.
Она хрипло застонала, когда Джин оторвался от ее тела и легонько подул на грудь. Прикосновение холодного ветерка к возбужденной, ставшей необычайно чувствительной коже отдалось во всем теле острой возбужденной дрожью.
– Если хочешь, чтобы я остановился, скажи сейчас. Пока не поздно.
Мия замотала головой. Она не хотела, чтобы Джин останавливался. Не хотела, чтобы заканчивалась эта волшебная, немыслимая, невозможная близость.
– Сядь выше, – то ли попросил, то ли приказал он, и Мия бездумно и послушно перебралась на верхнюю ступеньку. Казалось, его губы и руки изгнали из ее сознания любые мысли.
Тело плавилось, от горячих прикосновений по коже расходилась жаркая истома. Она откинулась в его руках, полностью доверяясь Джину, и только постанывала, когда умелые пальцы находили на ее теле новые и новые чувствительные места.
Он спустился ниже, покрывая поцелуями плоский животик, а потом развел округлые коленки, и Мия выгнулась и вскрикнула, почувствовав жадный горячий язык на самой чувствительной точке своего тела.
Мгновения сумасшедшего, ни с чем не сравнимого наслаждения. Она прерывисто дышала, вскрикивала и чуть ерзала на скользком камне. Каждое прикосновение языка вызывало в ее теле волны мучительного вожделения. Ночной ветер обдувал пылающее от возбуждения и стыда лицо…
Наслаждение стало почти непереносимым, живот свело судорогой. В ее теле словно вспыхнула тысяча искроцветов разом. Мия всхлипнула, протяжно застонала и обмякла, ощущая, как блаженные искорки разбегаются по телу, и гаснет разбуженный самханцем голод.
Это было как плавное погружение в теплую воду. После пережитого не хотелось двигаться, не хотелось думать. Джин обнял ее, потянул, заставляя почти лечь на себя, и она послушно уткнулась носом ему в шею. В голове было легко и пусто, а по телу расползалась приятная усталость и благодарность за испытанное блаженство.
В приливе благодарности Мия подняла голову и несмело поцеловала мужчину. Он ответил охотно и жадно. Мия прижалась к нему бедрами и ощутила его напряженный член.
Странный, чуть солоноватый вкус поцелуя показался ей возбуждающим. И Мие вдруг тоже очень захотелось ласкать Джина. Так же, как он только что ласкал ее.
Джин оторвался от ее губ и откинулся на каменный порожек, тяжело дыша. Глаза его из-за огромных зрачков казались совсем черными.
– Все-таки подлец, – прошептал он.
– Что?
– Не важно. Я увезу тебя, Мия. Хочешь ты того или нет, я тебя увезу. Украду, заберу в Самхан. Можешь ненавидеть меня, но гейшей ты не станешь.
– Я никогда не буду тебя ненавидеть! – Она прижалась к Джину крепче, нащупывая завязки его хакама. – Я уеду с тобой.
– Хорошо. Что ты делаешь?
Мокрые от воды завязки никак не хотели поддаваться.
– Раздеваю тебя, – дерзко ответила Мия, сама шалея от своих слов и действий.
Он ничего не ответил. Молча следил за ней расширенными зрачками и часто дышал, пока Мия избавляла его от мокрой ткани.
Она опустилась на колени у его ног и охватила ладонью возбужденный член. Ей показалось, что он куда больше тех, что были у фантомов в генсо. Мия чуть сжала руку и услышала, как Джин тяжело выдохнул сквозь зубы.
И снова, как было на последнем уроке с Такухати, сознание власти над мужчиной опьянило. Мия провела несколько раз рукой, ощущая выступающие под тонкой кожей вены, чуть лизнула бархатистую головку. Бросив шаловливый взгляд снизу вверх, раскрыла губы и впустила в себя напряженную плоть.
Она успела лишь несколько раз скользнуть язычком вдоль возбужденного ствола, когда искрящий красным разряд, похожий на цепь ветвистых молний, сорвался с браслета на ее руке и ударил в мужчину. Джин выгнулся, но его крик мало походил на крик удовольствия. Отдача от магического удара прошлась по телу девушки, как удар невидимого хлыста, Мия взвизгнула, отшатнулась и на мгновение ушла в воду с головой.
Она вынырнула почти сразу. Тело била крупная дрожь – последствия магического воздействия. Слишком резким и неприятным был переход от блаженства к боли.
– Джин!
Самханец лежал на боку, подтянув колени к груди, и жадно хватал воздух раскрытым ртом.
– Больно, – выдавил он.
– Прости! – Мия подползла ближе, обняла его и чуть не разревелась. – Я не знала… Я думала, они не работают…
– Сам дурак. Забыл про браслеты, просто из головы вылетело. – Его тоже трясло после пережитого. – Хор-р-рошие у вас маги в гильдии. Еще пара таких разрядов, и я стану совершенно бесполезен в этом смысле.
