Кипучая деятельность, которую развернула фрау Эвелина, частенько вызывала у Геллера и герра Франца массу самых разнообразных эмоций: от удивления и восхищения до тихого недоумения. Впрочем, никакие эмоции мужчин не могли остановить фрау Эвелину: она продолжала ругаться с белошвейкой по поводу подвенечного наряда и присматривать колыбель для будущих детей Геллера и Мири.
От навалившихся со всех сторон хлопот, в один момент Геллер понял, что не знает точных дат, когда Мири придёт в очередной раз в деревню, поэтому выпросив увольнительную на неделю, отправился за Мири наугад.
По приезду в деревню оказалось, что Мири была прошлым днём. Геллеру ничего не оставалось, как договориться о постое в доме старосты. За дни ожидания Геллер узнал от деревенских жителей о том, кем они считают Мири. Новость о чумной обезображенной глухонемой знахарке стала для Геллера неожиданной.
С другой стороны, Геллер был рад, что просчитался и не успел к моменту приходу Мири. Информация о Мири, которой с приезжим молодым господином с удовольствием делились деревенские жители, помогла Геллеру придумать хитроумный план, как забрать Мири, не разрушив тщательно оберегаемого ею образа. К заветному дню, когда Мири должна была прийти в деревню Геллер был морально готов, хотя и не находил себе места в ожидании долгожданной встречи. Стараясь придерживаться образа городского господина, Геллер заперся в комнате, предварительно пообещав сыновьям старосты подарить золотую монету первому, кто увидит знахарку. Мальчишки, воодушевлённые возможностью получить лёгкие деньги побежали наперегонки к самой высокой голубятне. В это время Геллер, не раздеваясь лежал на кровати, стараясь унять волнение, но сердце продолжало бешено колотиться…
— Господин, чумная знахарка идёт! — Донёсся откуда-то сверху звонкий голос одного из сыновей старосты.
Сердце Геллера готово было выпрыгнуть из груди…
*****
— Вера, свет Батьковна! Не соизволите вернуться к нам? — От зычного голоса Петра Вениаминовича, физика Витаминыча, как называли его ученики, Вера вздрогнула и отвела невидящий взгляд от окна, — Вера, свет Батьковна, не поделитесь ли Вы с нами знаниями о физике, полученными от созерцания окна? — Продолжал иронизировать Витаминыч, — а может быть к доске выйдете? Или вам персональную самостоятельную устроить?
— Самостоятельную, — Вера глубоко вздохнула и пошла на свободную первую парту за своим наказанием — десятиминутной самостоятельной работе.
"Ещё один "трояк" в журнале гарантирован," — подумала Вера про себя. Вслух, она конечно же промолчала: о высоких требованиях Витаминыча по лицею ходили легенды и "пугалки". Хотя потом, поступив на "бюджет" престижных ВУЗов бывшие ученики, вспоминали строгого Витаминыча с благодарностью.
Неожиданно для самой себя за самостоятельную Вера получила "хорошо".
После уроков Вера сидела на лавочке в городском парке, прямо на коленках записывая видение о Геллере. Да, это было видение. А может быть "переход"? Или даже "перенос" из одной реальности в другую?
Вера задумчиво посмотрела на тяжёлые тёмные тучи, сквозь которые пробился ослепляющий луч солнца… непроизвольно Вера моргнула…
****
Выглянувшее из-за туч солнце ослепило Мири, она отчаянно заморгала, пытаясь разглядеть его — Геллера. Он вернулся! Вернулся, как и обещал.
Геллер сошёл с крыльца, держа в руках изящный резной сундучок. Мири продолжала стоять на одном месте.
Геллер громко и официально приветствовал знахарку, высокопарными речами благодарил знахарку от себя лично и от лица своего пожилого отца, что её заботами он, Геллер, единственный сын и наследник остался в живых.
Краем глаза Геллер наблюдал, как на его представление собиралась вся деревня. Шустрые мальчишки сновали между домами с вестью о происходящем на пятачке: знатный городской господин приехал с благодарностью к их чумной знахарке. Это было событием!
Геллер поставил сундучок у ног Мири, вещая для деревенской публики заготовленную заранее речь, вставляя фразы шёпотом, предназначенные только для Мири:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В этом сундуке подарки от моего батюшки, в знак благодарности за моё чудесное выздоровление, — говорил для деревенской публики Геллер и шёпотом, почти не двигая губами добавил только для Мири, — здесь твоя новая жизнь, твоё новое имя — Маргарета Ангелика Ройтер.
Мири на секунду подняла удивлённые глаза, потом снова опустила взгляд вниз, сохраняя образ чумной нелюдимой знахарки — молча приняла сундучок и кивнула в знак признательности.
Затаив дыхание деревенские жители наблюдали за развернувшейся на их глазах сценой. После нападения на деревню, не считая рождения нескольких малышей, внимание к персоне знахарки со стороны городского господина было невероятно ярким событием. Мири была уверена в том, что кумушки ещё долго будут судачить об этом, с каждым рассказов внося новые подробности, которых на самом деле никогда не было. Но Мири уже никогда узнает об этом, потому что сегодня было последнее посещение деревни. Уже завтра (Мири это знала точно) у неё начнётся новая жизнь…
*****
От капель внезапно начавшегося печального осеннего дождя Вера непроизвольно вздрогнула. Видение рассеялось. Вера быстро собрала тетрадки в рюкзак и поспешила домой. Вера знала, что пока она на улице, дождя не будет. При этом Вера чувствовала, что мелкие редкие и холодные капли, попадающие за шиворот лёгкого свитера — это знак торопиться домой. Скоро начнётся настоящий осенний ливень.
Вера забежала в дом, закрыла дверь и на крышу обрушился поток дождя.
Мать была на работе. Вера была одна, не считая волнистого попугай Тоши, который сидел нахохлившись в клетке на любимой жёрдочке и тихонько выдавал хаотически весь свой словарный запас.
— Тошка-картошка, — привычно обозвала попугайчика Вера.
— Тоша хоррроший. Крррасавчик! — Не согласился попугай и нахохлившись ещё сильнее продолжил вполголоса говорить, — Веррра иди делай урррроки! Уррроки быстррро! Покорррмите птичку! Птичке — водички! Птиче-чи-чечка…
Дождь усиливался. Прогремел гром. Оконное стекло блеснуло молнией.
Вера не зажигая свет прошла в свою комнату и, не переодеваясь в домашнюю одежду, рухнула на пушистое покрывало. Немного поглазела в потолок, прокручивая в голове события этого длинного и насыщенного дня. Незаметно для самой себя, Вера завернувшись в покрывало, как в кокон, уснула. Уснула, чтобы увидеть ещё один эпизод из жизни Мири.
*****
Карета плавно неслась по дороге, ведомая парой лошадей. Вторая, дежурная пара, скакала позади, привязанная лёгкой упряжью.
Мири и Геллер сидели рядом держась за руки. На полу кареты, рядом с нехитрыми пожитками Мири, временами то похрапывая, то поскуливая во сне, лежал Тото.
Геллер воодушевлённо в ролях и лицах рассказывал Мири о том, как семейный нотариус рода Шейнов нашёл где-то на самой границе империи обедневший дворянский род и договорился об удочерении Мири.
Невзначай упомянул, что забыл спросить сколько Мири лет, поэтому нотариус придумал официальную дату рождения Мири с поправкой на брачный возраст.
Мири затаив дыхание слушала рассказ Геллера, рисуя в воображении яркие картины.
Геллер рассказывал об энергичной фрау Эвелине, которая уже подготовила к их приезду гостевой домик. Закрыв глаза Мири представляла себе и неугомонную фрау Эвелину, и домик, и хмурого герра Питрейха, который с каждой очередной идеей фрау Эвелины хмурился ещё сильнее.
Не разжимая рук Геллел и Мири дремали, снова просыпались, останавливались в придорожных тавернах, и снова продолжали долгий путь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В одном из кратковременных снов Мири увидела во сне Гюли. На лице старухи были смешаны печаль и радость: "Ты знаешь, Мири, что идёшь навстречу судьбе. Я благословляю тебя! Но ты знаешь и то, что я не смогу изменить предначертанное свыше. И никто не сможет изменить. Это наша последняя встреча, я ухожу навсегда. Прощай!"
