Внезапно кто-то наступил на длинный подол платья Мири, и если бы не подхвативший её на руки Геллер, Мири бы упала на вощёный паркетный пол. Мири оглянулась на неё в упор, с высокомерным пренебрежением, злорадно ухмыляясь смотрела какая-то барышня. Глаза Мири сверкнули холодным негодованием… через несколько секунд, нахалка с криком рухнула на пакет. От боли та завыла и скорчилась. Вокруг упавшей девушки собралась толпа. Бал был безвозвратно испорчен. Безучастные гости потянулись цепочками к выходу.
Неизвестно откуда вынырнувшая в суматохе фрау Эвелина, подхватила под руку Мири и потащила к карете.
В карете Мири трясло. Она сама не понимала, почему её лихорадит до холодного пота. К горлу подкатывал противный липкий ком. Поднеся одну руку ко рту, Мири отчаянно замахала второй с требованием остановиться. Мири буквально выпрыгнула из резко затормозившей кареты и её вырвало прямо на мостовую.
— О-ля-ля, — с французским акцентом загадочно выдала фрау Эвелина, протягивая Мири кружевной платок.
Геллер стоял в полной растерянности.
— Мальчик мой, — притрагиваясь кончиками пальцев к локтю Геллера, спокойно произнесла фрау Эвелина, — помогите супруге дойти до кареты. И прикажите кучеру не гнать, как на пожар. Спокойнее, спокойнее…
Всю оставшуюся дорогу фрау Эвелина загадочно посматривала на Мири.
На следующий день фрау Эвелина пришла с самого утра вместе с доктором. Несмотря на протесты Мири и заверения, что она просто переволновалась на балу, фрау Эвелина настояла на осмотре доктора.
— Герр, доктор, да? — Загадочно спросила фрау Эвелина после осмотра Мири.
— На данном сроке не могу сказать с уверенностью, — спокойно ответил семейный доктор, — но с высокой вероятностью могу предположить, что у фрау фон Шейн будет ребёнок.
— О, да! — Воскликнула фрау Эвелина и побежала разносить благую весть знакомым.
Через несколько дней после занятий фрау Эвелина как бы невзначай проронила:
— Я знаю, что это ты, Мири, сглазила ту барышню на балу! Не знаю, как ты это сделала, но мне понравилось… бах, и перелом лодыжки, и после паузы добавила, — так и надо этой завистливой жабе, нечего таращиться на чужих мужей и топтаться по платьям их жён! Будет теперь весь сезон сидеть под опекой нянек!
Мири не ожидала такой эмоциональной реакции от фрау Эвелины, поэтому молча смотрела в ответ.
— Тебе бы, милая, — продолжала фрау Эвелина, — научиться контролировать свои… эммм… способности.
— Как контролировать? — Искренне спросила Мири.
— О, мой бог, — закатывая глаза вздохнула фрау Эвелина, — тебя, вообще, хоть чему-то учили в детстве? — После паузы, сама же и ответила, — понятно, что не учили! Какое же счастье, что есть я и мои не растраченные воспитательские таланты!
Довольная своей шуткой фрау Эвелина засмеялась.
Мири тоже улыбнулась. Действительно, фрау Эвелина очень многому научила Мири. И сейчас Мири не могла бы себе даже представить, что бы произошло, если бы не энергичная фрау Эвелина со своей заботой и пониманием…
***
Вера проснулась до звонка будильника от непонятной внутренней тревоги. Какими-то самыми тонкими фибрами души Вера ощущала, что история о Мири приближается к кульминационному моменту. Слишком сказочной и беззаботной была Венская жизнь Мири и Геллера, чтобы быть реальной историей из жизни. А ещё Вера понимала, что жизнь Мири, показываемая ей во снах, это очень важный урок, который преподносят Вере откуда-то "свыше".
Религиозной она не была, всю веру ей напрочь отбила бабушка по маме — фанатичная прихожанка баптистской церкви. Так сложилось, что Вера слишком рано увлеклась точными науками, чтобы предполагать, что "добрый бородатый дедуля" сидящий на облаке, не имеет отношения к жизни нескольких миллиардов человек, снующих, как муравьишки, по "голубому шарику".
С другой стороны, Вера понимала, что и в точных науках очень много непознанных "пробелов" и лазеек. И именно через эти лазейки в их материальный и реальный Мир проникают осколки из других Миров. Ну, действительно, не просто же так, ни с того ни с сего, Вере стали приходить сны о девушке Мири, с которой их разделяло время и пространство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Настойчиво и противно зазвонил будильник. Вера вздохнула и вернулась в свою обычную, привычную жизнь…
Глава 11. Роковое поместье
Формат последующие снов и видений о Мири был совершенно иным.
Иногда перед глазами Веры просто сами собой всплывали, как будто нарисованные, картинки-открытки. Впервые это произошло по пути из лицея. Вера сидела возле окна в рейсовом автобусе и прямо на грязном стекле промелькнуло несколько "открыток". На первой "открытке", Мири и Геллер склонились над колыбелью, в стороне стояла горничная в кружевном чепце со стопкой пелёнок в руках, где-то на заднем плане чета Питрейхов. На второй "открытке" Вера увидела Мири и Геллера мирно прогуливающихся по парку под руку, позади них горничная тащила за собой детский экипаж с мирно посапывающим малышом. На третьей "открытке", Мири стояла в дверном проёме, придерживая тяжёлую дверь, с улыбкой глядя, как малышка в пышном кружевном платьице обнимает стоящего на одном колене Геллера. На четвёртой "открытке" был показан светский приём: Геллер под руку с Мири стояли возле незнакомых людей, в то время как горничная, несла на руках девочку. На пятой "открытке" девочка стояла возле игрушечного замка и ещё по-детски непослушными пальчиками пыталась поставить на башенку миниатюрную фарфоровую куклу. На последней открытке было отчётливо видно, что у девочки тёмные, почти чёрные глаза…
— Девушка, передайте, пожалуйста, за проезд, — чья-то рука бесцеремонно похлопала Веру по плечу. Вера обернулась, чтобы взять деньги и слайд-шоу моментально испарилось.
"Значит, — размышляла про себя Вера, — Мири родила девочку. И судя по окружающей обстановке, они пока ещё живут в Вене".
Такими "показами" картинок и короткими снами, в которых, как на старой монохромной кинохронике без звука, Вера видела эпизоды из спокойной жизни Мири, Геллера и их дочери. Вера наблюдала, как малышка неуклюже ходит в своём пышном платьице, как играет с игрушками, бегает по лугу с Тото, как Мири и Геллер, держась за руки, наблюдают за беззаботной девчушкой.
Так продолжалось несколько месяцев. И Вера уже даже привыкла получать такие "хроники" о жизни, пока в одну весеннюю грозовую ночь не "прилетел" яркий тревожный сон.
***
Было время ужина. В гости к Мири и Геллеру, по сложившемуся обычаю заглянули герр и фрау Питрейх. Фрау Эвелина с умилением смотрела, как светловолосая малышка пытается самостоятельно есть. Всё личико девочки было испачкано крошками и капельками соуса. Заметно было, что пышное кружевное платьице, на горловину которого предусмотрительно была накинута белоснежная салфетка с вензелями, были изрядно испачканы.
Марта пыталась украдкой вытереть личико, но девочка, видимо решив, что у неё отбирают ложку, решительно кричала: "я сама" и уворачивалась от утираний.
Милую семейную картину прервал взволнованный приход дворецкого. Даже не приход. Со взъерошенной шевелюрой дворецкий с перекошенной в плечах ливрее, ворвался в гостиную:
— Простите герр фон Шейн, простите, — поправляя ливрею и приглаживая пятернёй волосы, лепетал дворецкий, — но… герр Зикхарт требовал пропустить его…
Следом за дворецким в гостиную влетел разъярённый Зикхарт. Одежда и обувь Зикхарта были покрыты комьями грязи, которая сейчас, медленно высыхая, падала на светлый пушистый ковёр гостиной. Да и от самого Зикхарта несло застарелым запахом немытого тела и конского пота. По внешнему виду Зикхарта можно было предположить, что он гнал на лошадях от самого родового поместья фон Шейнов до дома Геллера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это уже переходит все границы, Геллер, — игнорируя приветствия, орал Зикхарт…
