— Ну, и как она? — Сально спросил Зикхарт, попутно ущипнув за бедро проходящую мимо него девушку с большим подносом напитков.
— Не понял? — Переспросил Геллер.
— Отцу ты можешь и не рассказывать подробности, — вальяжно развалился на стуле Зикхарт, — но, другу-то ты можешь сказать, как она в постели? Горячая штучка?
— Ты о ком? — Геллер, конечно, был разгорячён напитками, и тем не менее понимал, о ком говорит Зикхарт, но, хотел убедиться в своих догадках.
— Я о той девке, которую ты встретил. Как она, горяча? — Зикхарт был непринуждён и… искренен.
— Нет, Зикхард, — трезвея на ходу ответил Геллер, — я не тронул девушку. Не тронул, потому что она мне нравится, и я не хочу просто воспользоваться ею, я хочу жениться.
— Ну ты и лопух… дядя, — непосредственно сказал Зикхарт, — девка, можно сказать тебе сама подвернулась, а ты… ты как какой-то герой из романтических басен, играешь в благородного рыцаря. Мог бы просто… испортить девку и… забыть о ней. Делов-то на одну ночь…
— Зикхарт, — очень серьезно сказал Геллер, — эта, как ты говоришь "девка", спасла мне жизнь. Она заботилась обо мне, кормила и выхаживала меня, даже не зная кто я. Может для тебя и просто "портить" деревенских девок, но для меня… Мири не безродная девка, она — единственная и самая лучшая!
— Дядя, ты полный олух! — Пьяным голосом резюмировал Зикхарт, привлекая к себе на колени мимо проходящую подавальщицу, — учись у меня, дядя! — Таким же пьяным голосом комментировал происходящее Зикхарт, — Сегодня я проведу ночь с этой… цыпочкой, — сказал Зикхарт, глядя, на девушку, — а завтра с другой… А когда мои маменька с папенькой подберут для меня невесту, я молча пойду под венец с выгодной и удобной партией… а ты, дядя Геллер, будешь влачить жалкое существование со своей безродной бродяжкой из леса!
Геллеру очень хотелось ударить Зикхарта. Очень сильно хотелось ударить так, чтобы Зикхарт задохнулся от слов. Но… Геллер сдержался. Просто молча сделал большой глоток. Он думал о том, что его племянник поддержит его, а отец, наоборот, будет против. По факту получалось иначе: отец ему всячески помогал, хоть и без явного желания, а друг и товарищ Зикхарт, всячески хотел обидеть словами и "задеть" за живое…
Потом, допив кружку, Геллер поехал в родовое поместье отца… Просто уехал, оставив Зикхарта в таверне… Приближаясь к дому, Геллер, как никогда хотел вернуться за Мири, с новыми документами, говорящими о том, что Мири — отпрыск дворянского рода. Геллер хотел большую и пышную свадьбу, хотел чтобы Мири вошла в его родовое поместье не безродной бесприданницей, а его полноправной женой. Хотел детей и долгой спокойной жизни…
***
Месяц после возвращения из Крыма прошел буднично: Вера ходила в лицей, готовилась к контрольным по первой четверти, что-то делала по дому, ела, спала, снова просыпалась и… продолжала новый день по кругу: дом — лицей — домашние задания — сон.
Казалось, что жизнь проходила где-то за пределами большого мыльного пузыря, в котором застряла Вера. Она смотрела на мир сквозь мутную оболочку своего кокона, чувствовала себя отстраненной и далёкой от реальности. И лишь редкие сны о девушке из позднего Средневековья окрашивали серую действительность яркими штрихами. Иногда сны были настолько яркими, необычными и захватывающими, что просто хотелось остаться там и жить в другой реальности. Жить где угодно, но только не в скучном мире окружающей действительности.
На выходных позвонила тётушка Лида. Звонок любимой тёти и стал тем самым острым осколком из прошлого, который вдребезги разбил стеклянную стену между Верой и миром. Зазеркалье взорвалось болезненными воспоминаниями, которые Вера старалась от себя отогнать…
— Ой, Верунчик, — с воодушевлением рассказывала тётя Лида последние новости, — Валерчик мой, наконец-то вышел на пенсию по выслуге лет и сразу новую работу нашёл охранником в банке, — щебетала на другом конце провода тётушка и на душе у Веры становилось спокойнее и радостнее, что у тётушки хорошие новости, что их жизнь течёт размеренно… а Вере приходится разрываться между отцом и матерью и жить на два города. — А Ростик с Владом… — При упоминании имени Влада — лучшего друга сына тётушки, Ростика и первой любви Веры, тётушка запнулась, — Ой, извини, Верочка, — спохватилась тётушка, — я случайно про Влада ляпнула… Извини, меня… — тётушко огорчённо вздохнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Всё в порядке, — поспешила успокоить Вера любимую тётушку, — я уже и забыла про Влада.
Вера откровенно врала — ничего она не забыла. И до сих пор при имени Влада у Веры предательски тряслись руки и подкашивались ноги. До сих пор Вера была влюблена по уши. В прямом смысле до дрожи в коленках.
— Ростик с Владом решили вместе… — что-то продолжала рассказывать тётушка, но Вера уже не слушала — перед её глазами стоял Влад. Такой, каким Вера его запомнила, когда ей было двенадцать. Таким, каким он был пару лет спустя на проводах Ростика на службу во флот — высоким, русоволосым, голубоглазым и широко улыбающимся Вере.
Вера не помнила день и час, когда без памяти влюбилась во Влада. Казалось, что Влад всегда присутствовал в жизни маленькой Веры. До сих пор Вера вспоминала почти ежедневный диалог тёти Лиды и Ростика:
— Мам, — кричал Ростик у входной двери, — я пошёл гулять с ребятами со двора!
— Рост, без Веры никаких гуляний, — ставила ультиматум тётушка.
— Ну, ма-а-ам, — канючил Ростик, — Вера опять будет под ногами мешаться и ябедничать! — И Ростик показывал Вере язык.
— Ростислав, — строго говорила тётя Лида, — или ты идёшь гулять с Верой, или никуда не идёшь!
В этот момент Ростик обречённо вздыхал и бурча себе под нос, ждал, пока Вера соберётся и пойдёт с ним. Во время игр с ребятами из двора, Ростик постоянно издевался над Верой и обзывал "ябедой-корябедой". Из всей их большой компании друзей только Влад защищал Веру от незаслуженных нападок Ростика. Именно Влад стал для Веры тем самым старшим братом, о котором она всегда мечтала. Влад никогда не относился к Вере, как к несмышлёнышу, или как Ростик, не считал, что ему навязывают младшую сестру, только чтобы контролировать куда он ходит и что делает.
Когда Ростик познакомился со своей первой девушкой, именно Влад просто молча брал Веру за руку и уводил гулять на набережную. Так он давал возможность Ростику пообщаться с девушкой наедине. А Вера глядя снизу вверх в голубые глаза Влада… влюблялась.
На проводах Ростика в военное училище Влад танцевал с Верой, широко улыбался своей белозубой улыбкой. И вдруг, когда часть большой шумной компании вышла на перекур, сказал:
— Ты знаешь, Вера, а ведь я тоже скоро уйду в армию. Скорее всего через полгода. Мне не так повезло, как Ростику с отчимом военным, который помог поступить в военное училище в родном городе… скорее всего меня отправят, куда отправят. Может быть и очень далеко…
Вера слушала Влада с открытым ртом. Молча слушала и таяла, как шарик мороженного в жаркий день.
— Ты будешь меня ждать? — Вдруг неожиданно спросил Влад.
Вера, покраснев до мочек ушей, выскочила как ошпаренная из комнаты на улицу. Вера бродила вдоль длинной многоэтажки, пытаясь унять бешеный стук сердца. Она не могла себе даже представить в самых смелых мечтах, что станет девушкой Влада. И не просто девушкой, а девушкой, которая ждёт из армии своего парня!
Почувствовав, что щёки уже не горят, а влажные ладони почти высохли, Вера вернулась в квартиру. Там она тихонько, как мышка, подошла к Владу, и пробормотала, стараясь избежать взгляда глаза в глаза:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, буду! — И снова покраснев, убежала.
Вечером на следующий день Вера смущаясь рассказала тётушке о своём разговоре с Владом.
— Не нравится мне это, Верунчик, — вздохнула тётя Лида, — ты же понимаешь, что Влад взрослый молодой человек, а ты ещё девочка-подросток? Ему сейчас нужна взрослая девушка для секса, а тебе… пока рановато начинать сексом заниматься.
Вера это понимала и даже была полностью согласна с тётушкой, но ведь она и не собиралась заниматься сексом с Владом прямо сейчас. Через полгода он уйдёт в армию на целых два года, потом вернётся, они начнут встречаться, а уже потом, когда она станет совершеннолетней, они будут думать о сексе. Разве не так?
