Мне часто такое говорят, но это просто мое обычное выражение лица… А разве ваш немецкий доктор не запретил вам алкоголь?
— Мой немецкий доктор никогда не бывал на съемочной площадке. Во всяком случае, на такой, как эта.
Официант принес два бокала, я отхлебнула из своего. Мартини я пробовала впервые, и мне понравилась его пряная терпкость, похожая на незлобивую пощечину, призванную привести тебя в чувство после обморока.
— Вы были там сегодня, когда снимали сцену на террасе? — спросил мистер Даймонд, закуривая следующую сигарету.
— Была, но недолго, — ответила я. — Ушла где-то посередине, захотелось прогуляться.
— Столь невыносимо было смотреть?
— Уверена, к концу стало еще хуже.
— Мы так и не сделали приемлемый дубль. — поморщился мистер Даймонд. — Освещение подкачало, и мы свернули съемки. Да и Марта к тому времени совсем расклеилась.
— Ох. — Ничего хорошего это не предвещало, и я расстроилась. — Что будете делать? Завтра попробуете снова?
— Билли предлагает переписать сцену и снять ее в интерьере. В следующем месяце в Германии.
— Вы с ним согласны?
— Может, это сработает, я не знаю, — пожал плечами мистер Даймонд.
Любопытно, нашелся бы человек, на чей совет касательно этого фильма он отреагировал бы покладистым «сгодится»? Вряд ли, подозревала я.
— То есть, закончив здесь, вы опять вернетесь в Германию? — спросила я.
Он кивнул:
— Чудесный Мюнхен. Город, что дарит вам боль в спине. Город Опоясывающего Лишая — им следует печатать это на туристических рекламных плакатах.
— Вам там не нравится?
— Не очень.
Я до сих пор пыталась вникнуть в практическую часть киносъемок и задала очень наивный вопрос:
— Мистер Уайлдер предпочел снимать фильм в Германии, потому что это недалеко от Греции? Если потребуется, он без особых хлопот перевезет всех обратно сюда.
— В кино иные порядки. — Моя неискушенность развеселила мистера Даймонда; стряхивая пепел с сигареты, он чуть ли не улыбался. — Куда проще доснять картину в Голливуде. Лично меня это устроило бы как нельзя больше. Работал бы с девяти до пяти и каждый вечер возвращался домой к жене, плохо ли?
— Тогда почему?..
— Мы не можем снимать картину в голливудской студии, — объяснил он, — поскольку ни одна из студий в нас не заинтересована. Поверьте, мы пытались.
Я совсем запуталась.
— Но это фильм мистера Уайлдера. Он же гений… Один из величайших… Как можно отказаться от фильма мистера Уайлдера?
— Времена изменились. — Мистер Даймонд медленно покачал головой. — То есть я не знаю, насколько они изменились. Но кое-какие перемены ощутимы.
— Но почему им стало неинтересно? — допытывалась я.
— Потому что они прикинули и решили, что зря потратят деньги.
Ответ удивил меня, и, должно быть, я нахмурилась.
— Ну вот, опять этот неодобрительный взгляд. — сказал мистер Даймонд. — Послушайте, в Америке кино — это бизнес. Не более и не менее. Весьма здравый подход, по-моему. А если уж совсем начистоту, другим я бы и не хотел его видеть. Все прочее… развеселая ерунда, междусобойчик, как говорится. Правда, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так говорил, кроме меня.
— Но ведь…
— Мы с Билли не в фаворе на данный момент, — перебил он, наперед зная, что я скажу. — Наш последний громкий хит случился четырнадцать лет назад. А потом несколько картин вообще не окупились. Деньги продюсеров ушли в песок. Много денег. В Голливуде внимательно следят за такими вещами. Первым делом с утра вы читаете не Cahiers du Cinema[23]. Вы читаете сводку продаж. Прошлым летом, когда мы познакомились с вами, мы бились над сценарием и не могли сдвинуть его с места. Если я ничего не путаю, вы приходили к нам в офис, чтобы вернуть Билли книгу, так?
— Так. Но вы были на какой-то встрече.
— О да, и на какой встрече. — В ответ на мой вопрошающий взгляд мистер Даймонд продолжил: — В тот день мы отправились в «Юниверсал», поскольку утром они письменно сообщили нам, что ставят крест на сценарии.
— Крест?
— Не пожелали вкладывать в это деньги.
— Вот как? Им что, не понравился сценарий?
— Вы все еще не понимаете, — продолжил терпеливо разъяснять он. — Дело не в том, нравится им или не нравится. Будь они лучшими в мире ценителями писательского таланта, а мы написали бы для них сценарии «Мадам Бовари» или «Моби Дика», они обошлись бы с нами точно так же. Личные пристрастия тут ни при чем. Они глянули одним глазком на «Федору» и сразу смекнули: от этого добра прибыли не жди.
Потягивая коктейль, я обдумывала услышанное.
— Но они не правы, — сказала я.
Это прозвучало отчасти утверждением, отчасти вопросом. Впрочем, независимо от смысла моей фразы, мистер Даймонд мне не ответил. Он лишь смотрел на море и дымил сигаретой.
— Так-то вот, — произнес он наконец. — Отсюда и Германия.
— A-а, значит, съемки оплачивает немецкая кинокомпания, — дошло до меня, как обычно, с запозданием.
— Не совсем кинокомпания. У них бизнес в сфере минимизации налогов. Кто бы мог подумать, что Билли станет заигрывать с людьми такого пошиба. Это новая ступень для него. — И, судя по интонации мистера Даймонда, ступень вниз. — Кстати, он рассказал мне смешную историю. Когда он приехал в Мюнхен знакомиться с ними, его спросили: «Мистер Уайлдер, почему вы хотите снять фильм в Германии?» — и он сказал: «Это все равно что спрашивать грабителя банков, почему он грабит банки. Ответ очевиден: потому что там деньги лежат». — Мистеру Даймонду удалось выдавить улыбку, пересказывая шутку своего друга, но улыбка вскоре угасла. — Конечно, они не врубились. Этак серьезно уставились на него: «Вы планируете ограбить нас?» Немцы. Ни капли чувства юмора, сами знаете.
Я начала подмечать — и со временем все чаще, — что мистер Даймонд не был большим поклонником ни Германии, ни немецкой культуры.
