Шура громко рассмеялась, – не только представляю, но и слышу, запах ажно на улице слышно!
– А – я думал, откуда дерьмом несет? – брезгливо усмехнулся Михаил.
Полька смутилась и хотела пойти в сенцы, снять с себя вонючую одежду, но от боли в ноге выкрикнула: – Ой, черт, как больно!
– Ты что, сестра?
– Да ногу я ушибла, Шур, когда прыгала из окна, смотри, как посинела! – она опустила чулок, раскрыв ногу, – видишь, как разнесло!
– Да, сестра, не повезло тебе! – и ногу поломала и всю дорогу провоняла!.. отлились тебе слезки Марии! – с насмешкой проговорила она.
– Тебе смех, а мне не до смеха! На ногу не могу встать, наверное, перелом, а может, растяжение!.. сестра, ты напишешь заявление участковому, чтобы посадили в тюрьму эту убийцу?
Шурка сдвинула брови и сощурила черные глаза, – нет, не напишу, она подруга моя! Я и так виновата перед ней за трактор! Нет, не могу я писать на подругу, нет, нет и нет!
– Ну, что с того подруга? Не мать родная, а если бы она убила тебя, тогда что?
– Ну, не убила же, и тебе ничего не сделала! Все живы и здоровы!
Полька изумленно посмотрела на сестру, – видать Мария тебе память отшибла! Ты забыла, как она чуть было не убила нашего брата? Её тогда ещё надо было посадить!
– Поль, тогда бы посадили не Марию, а брата за воровство, ей спасибо, что не стала доносить начальству!
– Вот уж конечно, не ей спасибо! Это Михаилу, надо говорить спасибо, он уладил все дела!
Шурка удивленно посмотрела на Михаила и подумала:
– Неужели, он знал, что это я сказала брату, что трактора в бригаде Марии не будут охраняться? Если знал, тогда почему не рассказал ей? Ведь он любил ее!
Глава 29. Как защитить тебя
В эту ночь Мария не смогла заснуть, произошедшее с ней мелькало под её веками. – И зачем я туда зашла? – думала она, – завтра все будут знать, что я натворила!
Она хорошо понимала, что Полька приложит максимум усилий, чтобы отомстить ей. – Ничего, Мария, бывает и хуже, и это, не конец! А этому паразиту не спрятаться от меня и не скрыться, не в моих правилах прощать и не возвращать долги, вот только бы Шурка не написала заявление участковому.
А тем временем, пострадавшие сидели за столом, пили, ели и снова пили.
Шурка опустошила стакан с самогоном и, крякнув, поставила его на стол, – хороший самогон у тебя, сестра! – вытирая синюшные губы тыльной стороной руки.
– Мой самогон все хвалят! Может, еще налить?
– Нет, пока обожду, а хлеб у тебя есть?
– А как же? – Полька достала из шкафа зарумяненную булку, отломила кусок и подала сестре. – Смотри, Шур, у меня до сих пор ещё руки трясутся!
Она краем глаз глянула на руки Польки, – ничего страшного, сестра, ты просто переволновалась!
– Ага, переволновалась, если бы ты знала, как я перепугалась! Как увидела, эту чокнутую с топором, а тебя, как мне показалось уже убитой, не помню, как выпрыгивала из окна. А тут еще ногу подвернула, хорошо Миша помог.
Шурка, глубоко икнула и отпила из стакана несколько глотков самогона, сделав глубокий выдох, прикрыла рот рукой. – Вот видишь, сестра, помог, а ты все жалуешься, что Миша не любит тебя!.. – После непродолжительной паузы, она придвинула свой стул к Михаилу и положила свои руки на его плечи, бессмысленно глядя в его черные глаза, рассмеялась, – Миш, ты всю жизнь будешь должен мне, за то, что я тебе кое-чего спасла!
– Кое-чего, это что? – спросил он, прищурив глаза, сдвинул тонкие брови.
– А это то, Миша, за что тебя моя сестра так любит! Так что, если бы не яяя… Мария сделала бы тебе обрезание! – она бросила ему мокрый поцелуй в щеку и заразительно рассмеялась, – и пришлось бы тебе, Миша, менять православную веру на мусульманскую!
Михаил убрал ее руки со своих плеч и брезгливо вытер со щеки след от её поцелуя, смуглое его лицо вдруг побледнело, а расширенные ноздри стали неспокойными, они выражали раздражительность.
Полька заметила, как у него поменялось настроение, – Миша, не слушай ты её, она попьяни не такое скажет!
– Я правду говорю! Был бы ты, Миша, евнухом, а ты, сестра? – она положила свою голову на руки и плечи ее часто затряслись, – бедная моя сестра, и за что тебе такое?
– Шур, хватит уже нести чушь! Помоги лучше нам с Мишей, напиши заявление участковому на эту убийцу! Если ее посадят, мы с ним поженимся! Неужели ты не желаешь, счастья своей сестре? – по ее щекам скатились слезинки.
– Хорошо, сестра, напишу, только завтра! – неохотно ответила Шурка, – только не плач, не могу видеть твои слезы!
– Миша, ты слышал? Сестра согласилась, написать заявление участковому!
Михаил был сосредоточенным и угрюмым, он нервно встал из-за стола, заходил по комнате и с изумлением посмотрел на нее, – почему ты решила, что мы с тобой поженимся? Я что тебе об этом говорил? – сдерживая спокойствие, спросил он.
От слов Михаила Полька растерялась, она приоткрыла рот, чтобы сказать ему о своих намерениях и планах, но не успела.
Он громко открыл ногой дверь и вышел на улицу.
Полька расширила глаза, глотнула подступивший ком в горле, – Шур, ты слышала, что он сказал? Он не говорил мне того, не говорил этого! К чему здесь слова? Когда мы с ним вместе с тех пор, как он приехал сюда!.. Да он мне, больше чем муж!
– Сестра, не переживай, никуда, он от тебя не денется! К Марии он и сам не пойдет, ему надо теперь, обходить ее десятой дорогой!
Михаил вышел во двор, закурил папиросу, руки его судорожно тряслись, он несколько раз обошел дом и остановился под его окнами, размышлял над тем, что же произошло, как он дошел до предательства Марии, ведь, он любит ее всем сердцем, ему плохо без нее. Оказывается, Мария гораздо дороже ему, чем он думал. Теперь, когда у него не было больше надежды видеть ее, понял, как много значила, она для него. Образ Марии предстал перед его взором, красавица с серо-зелеными глазами, лукаво смотрела на него и сводила с ума, он терял самообладание при прикосновении к ее шелковому телу. Вспомнил, как впервые увидел её и добивался любви, прикрыв глаза, ощутил жаркий поцелуй ее прелестных губ, из его груди прозвучал стон, – Мария, как я виноват перед тобой! Господи, что же я наделал? – Мысленно оторвавшись от размышлений, стал обдумывать, какие практически шаги, он может, предпринять, чтобы защитить ее. Неожиданно за углом дома послышался хруст сухого валежника, первое, что пришло в его голову: – Это Мария, она не успокоится, пока не отомстит мне! – Затаив дыхание, прислушался, всюду тишина, – видно показалось, – подумал он. Глубоко затянувшись дымом терпкого табака, плюнул на уголек недокуренной папиросы, бросил ее в сторону дороги, вернулся в дом. – Завтра мне надо быть в районе, взволнованно проговорил он.
Поля всплеснула руками, – а как же заявление?
Он бросил на нее свой взор, в его черных глазах было зло и страдание одновременно, – это не обсуждается! – грубо ответил он.
Утром следующего дня, как и сказал Михаил, уехал в район, а сестры пошли к участковому и написали заявление на Марию о покушении на их жизни, а Михаила записали в свидетели.
Глава 30. Отомстить за унижение
Остаток ночи Мария не сомкнула глаз. Она переживала за то, что натворила и жалела, что Михаил остался, не наказан. Ей хотелось пойти снова к нему и свести с ним счеты, отомстить за унижение, но что-то в глубине души останавливало ее. Она знала, что утром заберут ее в участок, и подумала: – Надо одеться по-праздничному, – соскочив с кровати, раскрыла платяной шкаф и остановила взгляд на наряд, в котором познакомилась со своим Ванечкой, – вот это, что надо! – она надела сиреневую блузку из шелкового атласа с узким отложным воротничком и элегантный темно-синий костюм, это был, самый лучший наряд из ее гардероба. Она несколько минут крутилась у зеркала, не переставая удивляться, – надо же, шесть лет прошло, когда я надевала его последний раз, а он остался таким же свежим и красивым!
Искусно уложив светло-русые волосы на точеной голове, она внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале, провела пальцами по крылообразным бровям, «– Ну, что, Мария», – сказала она своему отражению: – Я готова понести наказание, сейчас придет участковый и наденет на меня наручники. – Так и случилось, буквально через минуту дверь в комнату отворилась, она оглянулась.
На пороге стоял участковый, он был высокого роста, бледный и немного обрюзгший, было видно, как годы изменили его. На его большой голове надета форменная фуражка, из-за чего по телу Марии пробежали холодные мурашки.
